Виктран мысленно ругал себя. Потому что также не придал этому значения! Почему так вышло? Почему он не причиняет вреда, хотя должен и артефакт вне всяких сомнений не утратил своих свойств? В том ли дело, что в такие моменты он не контролирует себя, а им управляет животное начало? А может не совсем оно?!
Что же с ним происходит? Почему грозный артефакт пасует перед герцогиней и ее окружением?
— Но поверьте, если бы пропал кто-то, очень важный короне, главный пес королевства по герцогствам не разъезжал бы…
— Кар! — возмущенно воскликнул морф до конца сам не понимая, что его возмутило.
То ли прозвище аргерцога, то ли тот факт, что он все-таки потерялся и его должны искать.
Эта уверенность ничем, кроме интуиции и веры подкреплена не была. Но его бы точно искали!
Но возмущение только сильнее разгорелось, когда Тирхан пояснил герцогине откуда взялось такое отвратительное прозвище.
Виктран вдруг словно бы наяву услышал голос аргерцога Аригальерского:
«— Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Что бы ни случилось, помни это…»
Тот же голос, что когда-то уже звучал у него в голове и рассказывал о радраке!
Так кем ему приходится аргерцог, раз учил его, раз давал наставления и обещал помощь? Коллегой, близким другом, а может, родней?
Виктран пытался вспомнить, а были ли дети у Его светлости, женат ли тот, однако вместо этого заработал сильную мигрень и отправку в черное марево. Его полностью отрезало от реальности, погрузив в непроглядную тьму.
Морф еще успел подумать о том, что он где-то ошибся и чего-то делать не стоило, прежде чем потонуть в очередной порции боли, которая, несомненно, исходила от радрака.
Следующим пробуждением для морфа стала сила источника Священной Росы. Она словно притянула его человеческое «я», но на этом не остановилась.
Он с удивлением понял, что стоит позади обнаженной герцогини в белом мареве, и водит руками по ее спине. Руками! Не лапами или крыльями! Но сам при этом тело не контролировал. Это был вроде он и не он одновременно!
Потому что совершенно не знал, ни как здесь оказался, ни тем более почему вернул свою человеческую форму! Им управлял источник.
Единственное, что сделал именно он, и отчего Виктран просто не смог отказаться — это вдохнуть аромат женщины, стоящей перед ним. В нем было что-то такое родное, теплое, и невероятно притягательное, что удержаться просто не вышло. Он жадно тянул ее аромат, явно щекоча кожу герцогини и уверялся в том, что оказался идиотом, а отец правым.
И неважно, что вспомнить кем был его отец Виктран не мог. Он вдруг отчетливо осознал, что его когда-то отговаривали от помолвки. И даже приводили аргумент, что в случае их семьи все решает запах.
«Его ни с чем не перепутаешь» — доносился до разума морфа далекий голос из прошлого. — «Он будет частью тебя. Словно бы продолжением. Самым сладким, самым желанным…»
Да. Аромат этой женщины оказался именно таким. И это Виктрана напугало и обрадовало. Пусть он и не помнит ту леди, которой дал обещание и с которой связал себя пусть и не брачными, но узами, его не красит ни его поведение, ни мысли.
А думать о том, чтобы жениться на другой — он точно уже не мог. Все гораздо хуже. За этим ароматом он последует как собака. И будет всю жизнь ловить любые оттенки, любые изменения в запахе. Как сейчас, когда женщина сначала испугалась, а после расслабилась и буквально таяла от его осторожной, хоть и нагловатой ласки.
Ее аромат раскрывался множеством ноток, которые приятными мурашками отзывались уже по его телу.
И был еще один аромат… Илиаса, который пах своей матерью и легкой горчинкой, которая приятно щекотала нос. Виктран практически положил голову на плечо женщины, чтобы уловить сильнее запах ребенка и замер от голоса, набатом прозвучавшем в голове: «Ты можешь стать его отцом и мужем для нее».
Именно в этот момент Виктран принял для себя решение — не отступать ни от женщины, ни от ребенка. И пусть она замужем, и пусть сын не его плоть и кровь, голос в голове был прав, он мог бы стать им и опорой, и защитой, и любящим мужем, и заботливым отцом.
Может и станет…
Вот только как быть и как объяснить герцогине, кто он такой и почему следует за ней? Почему оказался в этом белом мареве, еще и так нахально касается ее? Ни своего имени, ни своего титула, он не помнит, как ее позвать? Как начать знакомство? Что сказать?
Откуда-то Виктран был уверен, что подобная робость и растерянность ему не свойственна.
Однако у источника на Виктрана были свои планы, он не успел ничего сказать, как полностью утратил контроль над телом, оставшись молчаливым наблюдателем.
Его хриплое требование передать Илиаса прозвучало словно издалека, а затем, воспользовавшись замешательством женщины, Виктран сам забрал ребёнка из рук матери.
Как описать тот миг, когда Илиас оказался в его руках? Он будто держал не ребенка, а сгусток чистейшей энергии жизни, да и сам уже вряд ли был человеком. Откровенно говоря, он давно утратил понимание происходящему. Кто именно руководил его телом? Вряд ли постоянно это была звериная сущность. Почему сейчас так важно пробыть в источнике дольше герцогини, которую Священная Роса бережно перенесла на берег, плотно укутав белыми кольцами божественной силы.
Божественная сила… Священная Пара! Неужели это они? Именно они сейчас в нем и руководят его телом? Но почему? Почему помогают, раз на его шее радрак? Он же наказан, может, не по справедливости, но наказан. Обречен на смерть. Однако его спасли и даже подарили встречу с женщиной, способной затмить для него весь свет. А Виктран был уверен, что артефакт никуда не делся, что над ним все еще висит эта угроза…
— Всему свое время, — отчетливо услышал Виктран унисон из двух голосов: мужского и женского. — Учись заново. Однажды они тебя спасут.
И снова тьма накрыла Виктрана, пусть лишь на краткое мгновение, и боль была вспышкой, но больше ни человеческого тела у Виктрана, ни белого марева источника, ни Священной Пары, не было.
Но откуда-то Виктран был уверен, что с женщиной все хорошо и скоро она очнется. А вот он, попробовал перевоплотиться обратно в человека и не смог!
Он стоял на берегу в виде волка над Илиасом, который мирно спал. Виктрану не оставалось ничего, как обернуться вокруг ребенка, чтобы не дать ему замерзнуть.
С некоторым удивлением, он заметил, что одежда ребенка прямо по воздуху летит к ним с островка, на котором герцогиня ее оставила.
Священная Роса заботилась об их здоровье. А Виктран четко понял — больше его прикосновения не причинят им вред. Именно им — и тем, кого леди Анастейза посчитает для себя родными. Не формально на бумаге или по праву крови, а именно внутренне…
* * *
«Учись заново».
Эти слова Священной Пары постоянно звучали в голове Виктрана. Он повторял их каждый раз, когда не мог взять в толк откуда эта герцогиня взялась. Право слово, она вела себя не как аристократка. Да и крестьянкой ее назвать нельзя. Женщина совершенно не вписывалась в его представления. И тот факт, что он совершенно не помнил себя, ничем не мешал. Он просто знал, что все должно быть не так, и мог уверенно сказать, где именно «не так». Это было как дыхание: легко и непринужденно.
То, что леди благородных кровей — никакого сомнения не вызывало, но вот должного образования точно не получила. Не для того статуса, который она имела.
И пусть герцогиня Моррисон сирота, и то золото, которое королевство выделяло на ее содержание опекуну вряд ли было использовано по назначению в полной мере, тем не менее уж ей-то должно было быть известно, что положение госпожа и слуга — незыблемо. Она же судила всех, не оглядываясь на статус.
Удивляло Виктрана это лишь потому, что юные аристократки, даже обнищавшие, никогда подобным не заморачивались. Наоборот, чаще выставляли себя выше других, отыгрываясь на тех, кто ниже по положению. Виктран точно знал, что в своем прошлом высмеивал тех, кто кичился статусом, и сам судил окружающих его людей по труду, заслугам и деяниям. Но почему так же относится к слугам та, у которой за спиной не было защиты? Ее муж яркий тому пример, для него все, кто ниже его по рождению — не люди. Какими бы выдающимися не были их заслуги перед королевством или герцогством Дарремским.
