Год на спецобучении. Мать, которую я ненавидел, а позже из-за жалости и своих амбиций не смог позволить, чтобы ее посадили за кражу в тюрьму. Год просиживания штанов в агентстве отца, надежда собрать свою группу.
Потом невероятное задание в “Буре”. Наша встреча. И бешеный круговорот событий.
— Я не шутил, когда говорил, что должен тебе все богатства мира. Если бы не ты, я бы точно не написал ту песню.
— Песню? Какую песню? — она выровнялась и убрала пряди со лба. На лицо упали первые блеклые лучи рассвета. Уставшая, но с живым интересом в глазах. Кажется, пришел мой черед впадать в ступор от смущения. Я прочистил горло.
— Новую песню “Бури”. Ты не слышала?
Она покачала головой.
— Твой концерт я провела в камере, а на страницах фан-клубов давно не сижу. Прости. Дашь послушать?
Студийной версии до сих пор не было, естественно. Пришлось искать в интернете запись с концерта. Нервы бешено зашалили. Ага, значит, перед стадионом в сто тысяч человек было не так волнительно ее играть, как дать послушать любимой девушке?
Я цедил по глотку воду из бутылки, пока играла музыка. То тут, то там внезапно стали видны косяки. А слова? Вдруг она поймет что-то неправильно?
Бесовка еще и отвернулась так, что не видно ее лица. Волосы скрыли. Правда, на втором припеве на ее джинсы упали капли. Я мигом развернул ее к себе и принялся утирать слезы. Она разрыдалась сильнее, вцепилась в мою футболку, прижалась к груди, я закачал ее в объятьях.
— Песня такая ужасная, что ее невозможно слушать без слез? — пытался пошутить я. Не очень удачно.
— Дурак… — она вяло пнула меня в живот.
— Если бы я знал, что она доведет тебя до слез, то не написал бы ее.
— Не смей такое говорить… — бесовка бурчала, выпутываясь из объятий, и вытирала влажные дорожки со щек. — Это слезы счастья.
— Тогда почему ты не улыбаешься? А?
Я нахмурился и взял ее лицо в ладони. Ее губы забавно надулись. И заманчиво. Я впился в них, просунул в рот язык, запустил пальцы в шелковистые волосы на ее затылке, чтобы никуда не делась.
До кровати метров двадцать. Все, хватит с этой уборкой. Постель мы поменяли, выгребли три пакета сломанных игрушек. Купим новые. Даже если она их снова сломает.
Деньги теряют свою ценность, когда в руках бесценное сокровище.
Она не противилась, когда я поднял ее и отнес в спальню.
Последние сутки меня мучило странное желание, непривычное для меня. Для его исполнения не нужны другие приспособления, лишь бесовка. Голая, на белых простынях.
Я поспешил избавить ее от одежды, убирал ее руки в сторону, когда она тянулась, чтобы раздеть меня. Да, да, стоит снять мне штаны — и все планы полетят в тартарары. Трахать ее, глубоко, медленно, тягуче хотелось не меньше.
— Снова мне запрещено проявлять инициативу? — возмутилась в сантиметре от моих губ. Что вертелось в ее голове? Любопытно.
— Даю тебе пять минут. Только штаны с меня не снимай.
— Как раз это я и собиралась сделать. — Она чудом выскользнула одной рукой из моей хватки и прокралась пальчиками под футболку к прессу. Возможно, на пять минут мне хватит силы воли.
Хотя она уже дала трещину, ибо я согласился, поставил на смартфоне таймер.
— Ладно, но только пять минут.
И позволил себя толкнуть в грудь — сел на постель, развел широко ноги, оперся руками за спиной, пока бесовка опускалась на колени. Как член еще не порвал боксеры вместе с джинсами? Предел неудобства. Бесовка еще и нарочито медленно сначала водила короткими ноготками мне по животу, посылая мурашки по телу, прокрадывалась под край штанов, расстегивала ширинку. И все время пристально смотрела мне в глаза. Бессовестная.
Свяжите мне кто-то руки. Потому что я начинаю терять контроль. Перестал отвечать ей взглядом, опустился к ее припухлым, покрасневшим губам от поцелуев, по которым она нарочно пробежалась языком.
— Пять минут, бесовка, — прорычал я.
— Что, только тебе позволено сводить меня с ума?
Драконить меня, выводить из себя — для нее особый сорт удовольствия? Любительница экстрима. Проиграла ты сегодня негу наслаждения. Пока я был влюбленным и романтичным, хотелось положить ее на простыни и целовать каждую клеточку тела. Любить нежно и чувственно.
Пожалуй, для исполнения этого желания я плохо подготовился — сначала веревки, кляп, потом поцелуи.
Ее пальцы ласковые, осторожные. Она оттянула ткань и достала член. Ее язык особенный. Ловкий, умелый, натренированный рисованием. Я едва не взорвался, едва не кончил, когда она облизала головку.
Воздух в легких сгорел. Я тяжело дышал. Ну же, коснись губами, прекрати ласкать мой ствол взглядом, будто аппетитный леденец. Не спорю, заводило дико. Но бесовка явно издевалась. Лизнула — отстранилась, лизнула — отстранилась.
Секунды на таймере истекали с бешеной скоростью. Пока она не видит, я подкрался к экрану и нажал на паузу. Пять минут страшно мало. Пусть меня бесило, как бесовка играла у меня на нервах, но все же оторваться от ее нежных, ласковых движений невозможно.
Мне столько девушек делали минет, что не счесть. Но ни одна не сравнится с той, которая делает это с любовью.
Я знал, бесовка любит меня. Своей особенной любовью. Такой, что больше нет нигде в мире. Только для меня. Пусть не признается, я ее чувствую.
Смешные, наверно, у меня мысли в тот момент, когда она размыкает губы и засасывает головку в рот.
Если сосредоточусь чисто на ощущениях — кончу в тот же миг. А я хотел растянуть удовольствие.
Слишком долго мечтал об этом. Не только о ее губах на члене… О ней в моей квартире. О шансе попробовать быть вместе. Теперь никуда-никуда ее не отпущу.
Предложить стать моей женой? Пошлет на хер. Наверняка не о свадьбе она мечтала. Сначала исполню сегодняшние ее мечты, чтобы освободилось место для новых, а потом можно попробовать и…
Все мысли вышибло — бесовка вобрала в себя член почти до основания, и головка уперлась в теплую влажную глотку. Приятно до безумия. Пришлось призвать всю свою выдержку, чтобы не начать толкаться бедрами.
Но бесовка, как назло, выпустила член и стрельнула глазами к смартфону, а после с улыбкой взглянула на меня.
— Прошло больше пяти минут.
— Ты не останавливайся. Планы поменялись.
Она показала мне язык, поднялась во весь рост, беззастенчиво обнаженная. Пока я ненасытно ласкал взглядом изгибы ее тела, бесовка устроила колени по бокам от моих бедер и насадила себя на член.
В этом было что-то завораживающее — наблюдать, как она выгибается от удовольствия, прикрывает веки, кусает, облизывает губы. Ее соски стянулись в тугие горошины и манили совершить с ними что-нибудь опасно-сладкое. Ее пальцы впились в мои плечи до острой боли. Давай, бесовка, расцарапай меня.
Ладно, пожалуй, стоит давать ей иногда немного инициативы. Иногда.
Я с легкостью подхватил ее и уложил на лопатки на кровать, а сам навалился сверху, быстро попал членом в ее влажное лоно, как по маслу. Она бешено текла.
Звонко хлопнула ладошкой мне по заднице и проказливо улыбнулась.
— Руки на плечи, — проскрежетал я тоном, не терпящим возражений. Улыбка мигом сползла с ее лица, а руки перебрались на плечи. Страшно? Да, бесовка, я просто хочу таранить тебя до хриплых криков, до поломанной кровати, до своего беспамятства. Но немного сдерживаюсь — и напряжение рычит в голосе, грубостью подстегивает движения.
Мышцы пришлось залить сталью — я двигался в истекающем соками лоне мучительно медленно, растягивая наслаждение. Усыплял бдительность перед сумасшествием. Целовал нежную шею, вдыхал сладковатый запах ее волос, ловил ее стоны губами.
— Пожалуйста… — пробормотала она. Ей не нужно было объяснять, что имела в виду, я по лицу, по сбившемуся дыханию чувствовал, что ей хочется кончить. Но я еще не довел себя до грани.
Я вытащил член и принялся водить головкой по ее скользким набухшим половым губам. Едва задевал клитор, ногти вонзались в мои плечи сильнее. Длинные ресницы бесовки трепетали, нижнюю губу закусила, податливое тело то и дело выгибалось, стоило мне заменить член подушечками пальцев. Я нарочно водил по складкам, описывал круги вокруг дырочки, клитора, не касаясь самого чувствительного.
