Всхлипнув, я уперлась ладонями ему в грудь, но не смогла сдвинуть и с места.
— Отпусти меня, Кевин!
— Мой отец погиб, — сказал он, и его пальцы больно впились в мою кожу. — Мои друзья умирали рядом со мной. Дерек превратился в тварь, и я сам перерезал ему горло.
Его ладони спустились ниже и сжали мои ягодицы. Ахнув, я влепила ему пощечину, но незнакомый Кевин лишь криво ухмыльнулся и, склонившись, попытался меня поцеловать. Чужие губы мазнули по щеке, когда я отвернулась и закричала.
— Никто не придет, — бормотал он, а его руки быстро задирали мою юбку, гладили бедра. — Сплошное кладбище. Тебе ведь уже нечего терять, Арнелла, чего ты… Я тоже кое-что умею, — шептал он, прикусывая кожу на моей шее. — Расскажешь, что именно Адалхард делал с тобой? Давай же… Я выжил в хаосе. Ты ждала меня? Мы не можем пожениться, но все остальное очень даже…
Огонь побежал по моему телу, я толкнула Кевина, и он, отшатнувшись, вскрикнул от боли. На синей рубашке дымились черные отпечатки моих ладоней.
— Я сказала нет! — рявкнула я.
Кевин потер грудь, озадаченно глядя на меня, но потом кивнул.
— Как хочешь, — бросил он, подходя к окну.
Перебравшись через подоконник, обернулся, и на миг я снова увидела того Кевина, в которого, наверное, была влюблена, пусть и недолго.
— В том письме все было по-честному, — сказал он. — Тогда я и правда так чувствовал. Прости меня, Арнелла.
Он спрыгнул вниз, я бросилась к окну, но Кевин уже летел над деревьями. Письмо? Я открыла ящик стола, порылась в бумагах. Куда я его дела?
Дверь распахнулась, и в комнату с грохотом ввалилась Миранда. Пройдя к столу, поставила на него поднос, нагруженный едой, и только потом взглянула на меня.
— Тебя вообще можно одну оставлять? — озадаченно спросила она. — Что опять?
— Кевин приходил, — сказала я. — Прилетал.
— О. И что? Он расстроен?
— Он хотел… пытался… Сказал, мне уже терять нечего…
Запоздалая реакция выплеснулась слезами, которые шипели и испарялись, скатываясь по моим щекам.
Миранда попыталась меня обнять, но шикнула и отдернула руки.
— Да ты просто огонь! — воскликнула она. — Горячая как духовка. Слушай, подержи вот горшочек с рагу, а то оно совсем остыло.
Она сунула мне в руки горшок, и я невольно рассмеялась сквозь слезы.
— Ты сказала, что не пойдешь в столовку, так что она пришла к тебе, — гордо сообщила Миранда. — Не знала, что ты хочешь, взяла все.
— Спасибо, — сказала я.
— Суп только не брала, побоялась, что разолью.
— Не за ужин, хотя я проголодалась. Вообще спасибо. В целом. За то, что ты со мной.
— На твоем месте могла быть я, — задумчиво ответила Миранда. — И если Адалхард не плох… А судя по тому, как выразительно ты краснеешь, стоит мне лишь коснуться этой темы, он совсем не плох… И огонь снова у него. В книгах пишут, что для этого мало одного лишь секса. Нужно нечто большее. Выходит, оно есть между вами. Так вот, я бы рассмотрела вариант с замужеством. Никто бы и глянуть косо не смел в сторону госпожи Адалхард.
Я сняла крышку с тарелки и сделала вид, что очень заинтересовалась ее содержимым.
— Хватит пялиться на рис, — сказала Миранда. — Ответь. Что ты думаешь по этому поводу?
— Вообще-то он пока не делал мне предложения, Миранда, — ответила я.
— Наверное, очень занят, — предположила она.
***
Родерик оставался у Стены, пока совсем не стемнело. Переправка раненых, распределение дежурств на первое время — все это легло на его плечи, поскольку основной состав командования погиб. Все ожидали от него распоряжений и очередного чуда, и он делал что мог. Изергаст был рядом и отгонял смерть даже от безнадежных.
— А иначе все они умрут, и в патруль нам придется ходить вдвоем, — ворчал он. — Хотя это было неплохо, Родерик.
Братья Тиберлоны тоже оставались у Стены до последнего. Старого Тиберлона наверняка приставят к посмертной награде: без команды поддержки, прибывшей ночью, патруль бы не устоял. А его племянники, оплакав дядю, без устали творили воздушные подушки для переправки больных и тел погибших и поддевали Эммета, веселясь как припадочные. Обычная реакция: смерть прошла мимо, дохнув в лицо, и теперь жизнь чувствуется острее.
— Сходить за Стену, чтобы постричься, — высший пилотаж, — Вильям Тиберлон, которого напичкали эликсирами, уже почти оправился, хоть и выглядел бледнее чем брат.
— Плата — один лишь поцелуй твари, — подхватил Киллиан и, вытянув губы трубочкой, причмокнул.
— Стильно, модно, и есть чем похвастаться перед дамами, — не отставал Вильям.
Эммет досадливо ощупал бритую половину головы и шрам над ухом.
— Вам бы тоже не помешало обзавестись особой приметой, — проворчал Рурк. — А то небось девчонки путаются.
— Так это же хорошо, — подмигнул Киллиан. — Там, где повезет одному, перепадет и второму.
— Шрам ведь остался, — ахнул Вильям и, задрав драную рубашку, пропитанную кровью, обнажил крепкий пресс и розовое пятно под ребром. — Эммет! Не мог залечить нормально?
— Ты, как целитель, должен был отсосать яд, — укорил Киллиан.
— Нежно и тщательно, — кивнул Вильям.
— Соси сам, — просипел Эммет.
— Эммет Лефой, к тебе вернулся голос, — удивился Моррен и скомандовал: — Все, поехали отсюда. Мы сделали, что могли.
Они погрузились на голубую ладью с золотым парусом. Эммет бухнулся прямо на пол и через мгновение уже спал, свернувшись калачиком у борта. Братья Тиберлоны, переглянувшись, достали из-под лавки одеяла, накрыли парня одним, а второе аккуратно подложили под остриженную голову. Ладья всплыла так плавно, что Родерик даже не заметил, когда она оторвалась от земли.
Вспомнив о письме, достал конверт из кармана плаща.
Арнелла.
Родерик поколебался, но все же открыл. Развернув письмо и подсветив себе пальцем, бегло прочел первые строки.
«Арнелла.
Милая моя, нежная, любимая невеста. Если я не вернусь, то хочу, чтобы ты знала: я сделал все что мог, чтобы ты была в безопасности. Но я верю в лучшее, ведь теперь мне есть ради чего возвращаться. Твои губы такие теплые…»
Родерик смял письмо в кулаке, а когда развернул ладонь, в ней остался лишь пепел. Встретившись взглядом с Морреном, покачал головой, и тот понятливо прикрыл глаза.
Кевин оставил ей письмо. Заверил, что сделает все возможное. И она, в свою очередь, тоже решила пойти на крайние меры.
Теплые губы.
Горячий рот.
Сладкие стоны.
Родерик спрыгнул с ладьи, когда та еще не успела опуститься до конца и, махнув парням, быстро пошел к академии.
— Арнелла Алетт, — выпалил он, спуская с ладони бабочку, и та, взмахнув огненными крыльями, полетела к женскому общежитию.
Значит, Арнелла у него не осталась. Правильно, ведь жених вряд ли станет искать ее в доме столь уважаемого им мастера Адалхарда. Ревность кипела в его крови и заставляла сжимать зубы. Марлиза заслонила дорогу, открыла рот для какой-то тирады, но Родерик рявкнул:
— Потом!
Марлиза шарахнулась в сторону.
Никто не смеет становиться у него на пути. Огонь, еще не до конца унявшийся после боя, жег тело изнутри.
Кевину было ради чего возвращаться, это точно. Старого Тиберлона увезли в Фургарт с остальными погибшими, но Кевин отправился в академию. Наверняка пошел к Арнелле, к своей нежной, милой, любимой невесте, которая этой ночью была готова на все, чтобы помочь своему жениху. Кевин поймет и простит, и докажет свою любовь. Может, доказывает прямо сейчас…
Родерик взлетел по лестнице на самый верх, толкнул дверь, и та с грохотом распахнулась.
Арнелла испуганно вскочила со стула, прижав руки к груди, Миранда удивленно посмотрела на него и положила вилку на тарелку.
— Пойдем, — отрывисто бросил он Арнелле.
— Ку-ку-куда? — запинаясь, спросила она.
Волосы заплетены в косу, белая блузка застегнута на все пуговки, длинная юбка скрывает стройные ноги — сама невинность.
— Будешь жить у меня, — сказал Родерик. — Поженимся, как только император подпишет разрешение.
