— Ещё, — удалось ей выпалить между судорожными вдохами.
— Я утверждаю своё право на тебя как на мою Пару. Отныне и навсегда. — Джошуа устремился вперед и не остановился до тех пор, пока не вошёл в неё полностью, до предела.
Алекс почувствовала лёгкий укол боли, а затем был только жар. Она откинула голову назад и закричала от удовольствия быть наполненной им.
— Я не могу ждать, — просипел он сквозь стиснутые зубы.
— Тогда не жди, — выдохнула она.
Джошуа двинулся руками по её телу вверх, а потом вниз, пока не обхватил ладонями её груди. Удерживая её на месте, он подался бёдрами назад и задержался только тогда, когда в ней остался только самый кончик его члена. А затем ударил вперёд, вонзаясь на всю глубину.
Ее внутренние мышцы расслабились, чтобы принять его, одновременно пульсируя и сжимаясь вокруг него. Это было удивительно. На неё обрушилось слишком много чувственных ощущений, чтобы сразу справиться с этим. Ее тело изнутри словно пылало.
Джошуа продолжал вдалбливаться в её тело, но этого всё равно было недостаточно. Она нуждалась в большем. Поймав совместный ритм, она начала поддавать ему, встречая его толчки. К их соитию добавились шлепки плоти о плоть, ещё больше увеличивая наслаждение Алекс.
Ее легкие казалось, сейчас разорвутся, а Джошуа продолжал вгонять в нее снова и снова. Запах секса и пряный аромат стали ещё гуще, ее сердце билось всё тяжелее и тяжелее. Она уже еле выдерживала. Каждая клетка её тела кричала от напряжения.
Джошуа скользнул одной рукой между ее бедрами и погладил комочек нервов на вершине складочек. В тот же миг она кончила. Ее внутренние мышцы туго сомкнулись вокруг ствола Джошуа, и он взвыл от удовольствия. Невероятно, но она почувствовала, что он увеличивается внутри неё. Он заполнил ее донельзя, настолько, что ощущения стали неудобными, граничащими с болезненностью. Она попыталась отстраниться, но оказалось, что это невозможно. Его член был заблокирован в ней.
— Алекс, — рыкнул Джошуа. Он все еще рос внутри неё. Она чувствовала, что головка его члена проникла невероятно глубоко. В этот момент он кончил, и её вновь затопило жаром. Джошуа откинул голову назад и завыл, извергаясь в её матку.
Её тело пронзила дрожь, и она снова кончила. На сей раз конвульсии были настолько сильны, что она чуть ли не столкнула его с места позади себя. Он крепко схватил её и задвигал бедрами, нанося короткие, жёсткие удары.
Она потеряла счет времени, но, в конце концов, рухнула на матрац, лишённая сил и потрясённая неистовством их соития. Джошуа опустился на неё сверху, все еще запертый в её теле, и немного сдвинулся в сторону, чтобы не давить на неё всем своим весом. Загнанно дыша, он уткнулся лицом в её шею, за её спиной бешено колотилось его сердце.
Алекс тоже была не в лучшем состоянии. Все ее разные боли и повреждения, о которых было забыто в пылу страсти, теперь снова заявили о себе. Она подвигалась, пытаясь найти более удобное положение.
Джошуа вздохнул и приподнялся, опираясь на предплечья. Поцеловав ее в затылок, он продолжил выцеловывать все изгибы её спины, постепенно опускаясь на колени. Оба застонали, когда он вытащил из неё свой опадающий член.
Он откинулся на подушки и притянул её в свои объятья. Его губы нежно приникли к ее лбу, в то время как пальцы поглаживали щеку.
— Не надо плакать, любовь моя.
Алекс даже не сознавала, что у неё текут слёзы. Она вытерла глаза, чувствуя себя эмоциональной и глупой.
— Прости, сама не знаю, что на меня нашло.
— Это сила страсти и красота нашего слияния, — он усыпал ее лицо лёгкими, нежными поцелуями, прежде чем прижать спиной к своему плечу и ласково побаюкать. — Ну и гормоны, тоже. С тобой нет ничего плохого. — Его голос, хотя и тихий, был полон чувств. — Ты изумительна.
Алекс засмеялась и уткнулась носом в его шею.
— Я напомню тебе о том, что ты сказал, когда сделаю что-нибудь, что подействует тебе на нервы.
Он остановился, а потом усмехнулся.
— Ты моя теперь. — В этих трёх словах заключалось море удовлетворения и эмоций.
— И ты — мой.
Его руки напряглись вокруг нее.
— Я люблю тебя, — прошептала Алекс куда-то ему в грудь.
Джошуа моментально переместился так, что она оказалась лежащей на спине, а он возвышался над ней. Его рука дрожала, когда он убрал прядь волос с её лица.
— Слова «я люблю тебя», не могут выразить то, что ты значишь для меня. — Его глаза, казалось, стали еще темнее, когда она наблюдала за ним. — Ты для меня — все. Воздух, которым я дышу. Причина, по которой я живу. Ты принесла радость жизни к долгу и ответственности. Нет ничего, что я не совершил бы, чтобы сделать тебя счастливой.
— О, Джошуа!
Он встряхнулся, а потом криво усмехнулся ей.
— И может быть, я больше никогда не скажу этих слов снова, пока мы живы.
Алекс засмеялась, понимая, что именно он подразумевал.
— Не важно, если ты никогда не скажешь их снова. Главное, я знаю, что ты чувствуешь вот здесь, — она накрыла ладонью его сердце.
Джошуа скользнул своей ладонью на её сердце и улыбнулся, когда почувствовал его тяжелые глухие удары.
— Я утверждаю своё право на тебя, на свою Пару и супругу, Александра Райли Страйкер. Моя, до скончания моих дней.
— Я тоже утверждаю своё право на тебя, Джошуа Страйкер. Мой, до скончания моих дней.
Из её глаз скатилась слезинка, он наклонился и поцелуем осушил её. Даром что сил у неё не осталось, знакомый жар опять начал разгораться в её теле.
— Снова?
Джошуа передвинулся так, что она вновь оказалась под ним. Она почувствовала на своём бедре тяжелый вес его уже готового члена.
— Снова, — прошептал он, проводя губами по изгибу её уха. — И снова. И снова.
Алекс разомкнула губы и вздохнула. Его язык ласково обвёл их контур, и она решила, что не такое уж и усталое у неё тело, в конце-то концов.
Джошуа удовлетворенно вздохнул, когда Алекс прижалась к нему поближе. Он потерял счет времени, сколько занимался с ней любовью. Она его доконала. Их соединение изменило его, он ещё не мог даже полностью всего осознать. Конечно, их совместная жизнь будет той ещё. Он мысленно усмехнулся. Даже когда она станет старой седой бабушкой, она всё равно будет строить по струнке и его, и их детей.
Его рука скользнула по её животу. Его дети. Только представив её раздавшейся, с его ребенком в животе, ему захотелось завыть. Но чтобы такое произошло, было ещё рано, пожалуй. Оборотни-женщины редко когда беременели с первого раза. Природа дала им для полного созревания несколько лет, прежде чем они достигали наиболее благоприятного детородного возраста. Однако мысль об этом сносила крышу. Ему удалось сдержаться, но с немалым трудом. Хотелось, чтобы весь мир знал, что она — его.
