— Да не укушу я вас, не бойтесь. — Норберг тут же остановился, когда заметил мое отступление. Печально улыбнулся, тихо спросив: — Неужели я в ваших глазах выгляжу настоящим чудовищем?
— Н-нет, — слегка запинаясь, ответила я.
— Тогда почему вы меня настолько боитесь?
Я нервно переступила с ноги на ногу. Хороший вопрос. Но ответ на него может отнять слишком много времени. Боюсь ли я Норберга? Нет, скорее, я боюсь тех чувств, что он во мне вызывает. Я люблю Дариана и всю жизнь считала себя человеком достаточно строгих нравственных принципов. По крайней мере, люди, изменяющие в браке своим вторым половинками, всегда вызывали во мне… Ну, не чувство гадливости, конечно. Мало ли какие причины могут подтолкнуть на измену. Однако я твердо верила: там, где есть предательство подобного рода, любви уже нет. Невозможно так жестоко обманывать близкого и дорогого тебе человека. Безмятежно глядеть ему в глаза и с жаром уверять в собственных чувствах, а за спиной строить глазки его лучшему другу. Намного честнее и правильнее будет сразу расставить все точки над «ё». Если чувства прошли, то надлежит расстаться. Все равно предательство рано или поздно раскроется, поскольку тайны подобного рода имеют обыкновение становиться достоянием общественности в самый неожиданный и неподходящий момент. Но если даже тебе повезет, и ты сумеешь сохранить свой самый грязный секрет от всеобщего обсуждения, то всю жизнь ты будешь обречена провести в страхе — не проболтает ли твой любовник, не слишком ли внимательна твоя служанка, да мало ли еще как твой обман может быть раскрыт. Жить в вечном ужасе и ожидании позора… Нет, подобной участи и врагу не пожелаешь! Поэтому я раз и навсегда решила: измены — это не для меня. Пусть ими занимаются те, у кого покрепче нервы.
Но беда заключалась в том, что когда рядом находился Норберг, то все мои убеждения приобретали вид карточного домика — того и гляди рассыплются, и я паду к ногам победителя. И я ненавидела себя за то желание, которое неизменно пробуждал во мне этот мужчина. Ну нельзя было стоять рядом с ним, чувствовать его ненавязчивый свежий парфюм, смотреть в его фиалковые глаза и не представлять себе… В общем, всякое.
Но даже не это было самое противное. Самое противное заключалось в том, что я была далеко не уверена в ответных чувствах Норберга. Скорее всего, добившись своего, он мгновенно потеряет ко мне интерес. И на мою долю останется лишь разбитое сердце, разрушенная семья и вечное осознание того, что я сама, собственными руками, все испортила.
Поэтому я предпочитала держаться от этого человека как можно дальше. Я замужем. И люблю своего мужа. На этом любые другие рассуждения на тему «а если бы» и «а вдруг» можно считать завершенными.
— Я вас не боюсь, — неуверенно проговорила я, заметив, что Норберг продолжает терпеливо дожидаться моего ответа. — Я вас… опасаюсь.
— Почему? — с легкой ноткой иронии повторил он.
— Потому что вы — это вы. — Я раздраженно всплеснула руками, не совсем понимая, что именно должна ему объяснять. — Вы слишком опасный…... человек. По крайней мере, для меня. — Надеюсь, Норберг не заметил той крохотной паузы, что я допустила перед словом «человек». И, немного подумав, я завершила: — И я не имею ни малейшего понятия, что вам надо от меня на самом деле.
— По-моему, однажды я уже ответил на ваш вопрос, — негромко обронил Норберг. — Или вы уже забыли ту ночь в королевском саду?
Я нервно дернула половинкой рта. Ага, ответил. А точнее сказал, что ему нужна сама я. Замечательный ответ! В лучших традициях прожженного сердцееда.
— Вы действительно любите вашего супруга? — неожиданно спросил Норберг и скрестил на груди руки, внимательно наблюдая за выражением моего лица.
— Я уже великое множество раз отвечала вам на этот вопрос, — вернула я ему той же монетой.
— О да. — Норберг грустно хмыкнул. — Отвечали. И словами, и, что самое главное, действием. Одно то, что вы простили его…
Он не завершил фразу. Да это было и не нужно. Я и без того прекрасно поняла, что он хотел сказать. Я простила Дариану его встречу с Ами за моей спиной. Я простила ему последствия, к которым привели несколько неосторожно оброненных слов. В конце концов, все мы люди и совершаем ошибки. Главное, вовремя раскаяться с них.
— Скажите, Алекса, — хрипло начал Норберг, но почти сразу осекся.
Я с любопытством наблюдала за тем, как сначала его щеки окрасились непривычным румянцем смущения. Ну надо же! А я и не подозревала, что он умеет краснеть. Думала, что аристократическая бледность — его обычное состояние.
— Нет, пожалуй, я не буду этого спрашивать, — после довольно долгой паузы сказал он. — Иначе вы решите, будто я вновь угрожаю.
Я нахмурилась. Да о чем он вообще? Ничего не понимаю!
— Нет, я все-таки спрошу, — почти сразу с решимостью проговорил Норберг. Свирепо выдвинул вперед нижнюю челюсть, будто готовился принять с кем-то невидимым поединок, и выпалил на одном дыхании: — Скажите, Алекса. Если когда-нибудь… Только не подумайте, что я намекаю, будто вашему мужу грозит какая-нибудь опасность. Нет, нет и еще раз нет! Я и пальцем его не трону и не позволю никому этого сделать. Это как-то… бесчестно. Но если когда-нибудь ваши пути вдруг разойдутся — у меня будет хоть малейший шанс завоевать ваше сердце?
Мои брови поднимались все выше и выше по мере горячечной речи менталиста. О небо, он что, действительно влюблен в меня?
«Угу, конечно, поверь ему, — почти сразу язвительно ответила я самой себе. — Просто он искусно разыгрывает очередной спектакль. Но, стоит отметить, лицедей из Норберга получился бы отменный! Так притворяться… Это не каждому дано».
Норберг, между тем, смотрел на меня с такой дикой надеждой во взоре, что мне невольно стало не по себе от моих размышлений, наполненных откровенным скепсисом. Опять пробудились сомнения из серии « а вдруг?».
Я отчаянно затрясла головой. Нет, я не дам этому менталисту сбить меня с правильного пути. Никакого «а вдруг» быть не может!
Но, тем не менее, сказать об этом вслух почему-то оказалось очень сложно. Я облизнула пересохшие от волнения губы, кашлянула, прочищая горло, и очень медленно проговорила, тщательно подбирая каждое слово:
— Я не люблю сослагательное наклонение, виер. Одно я знаю точно. Сейчас все мои мысли, все надежды и мечты связаны с мужем. Если с ним что-нибудь случится — то мое сердце окажется разбитым. Поэтому я не хочу даже думать, что я буду делать без него. Знаете известную поговорку? «Если долго вглядываться в пропасть, пропасть начнет вглядываться в тебя». Я всегда понимала ее так. Если думать о плохом, то боги обязательно пошлют тебе это испытание. Поэтому увольте меня от размышлений на данную тему.
