Ксион, тяжело вздохнув, распрямил плечи и так же приготовил свои мечи к бою. Но как оказалось, големы коварны, потому как один из них подобрался вплотную к тропе впереди и, вытянув вперед выросты-лапы, пошел навстречу. Резкий хруст веток и шум с другой стороны тропы заставил обернуться и замереть, прикусывая кулак и не давая себе закричать – на нас шел четвертый голем. И размеров его конечностей хватит, чтобы дотянуться до нас на этой тропе. Он будто услышал мои мысли, буквально через мгновение подцепил одного из жрецов и выкинул своим собратьям.
Марханы распределились по тропе для контроля всех четырех големов, и я второй раз в жизни увидела, как они Сражаются. Действительно великие воины, без сожаления и страха начавшие танец со смертью. Змеиная пластичность, броски, быстрый уход из захвата, скольжение помогали им уходить от загребущих лап големов. Они старались отвлечь монстров, давая возможность Скаю увести меня вперед, но их попытки оказывались бесплодными. Твари, одержимые жаждой убийства, перли напролом, и только границы тропы их сдерживали, пока. Уже трое марханов дрались за пределами тропы, и по их искаженным лицам было заметно, что они сдерживают натиск не только с големов, но и голосов внутри себя, которые отравляют сознание, меняют сущность, забирают жизнь...
Скайшер пошел в атаку, стоило одному из големов протянуть ко мне лапы, а мне – завизжать от страха. Я от его стремительности и мощи даже замерла на мгновение, задохнувшись от восхищения. Он просто бесподобен и похож в этот момент с развивающимися золотыми волосами и крутящимися клинками на бога войны. Самое страшное, что все усилия моих защитников были напрасными, потому что стоило отсеченным частям големов упасть на землю, как поврежденная конечность восстанавливалась, а отрубленный фрагмент вливался в общую массу снизу.
Все наши действия носили временный характер – как только наши силы истощатся, нам наступит конец. Либо раздавят или разорвут на сотню маленьких кусочков, либо серая мгла за тропой поглотит и запутает сознание, превратив в еще более кошмарное существо, чем эти големы. Вон, первый мархан, оказавшийся за гранью тропы еще дерется, но уже весь голубой от двойных усилий, видимо, голоса внутри все сильнее. Двое других пока держатся, и по ним не скажешь, что у них какие-либо проблемы с сознанием.
Я пострадала за невнимание, меня подцепили за волосы на затылке корявой веткой и под мои жуткие вопли от страха и дикой боли выволокли за тропу. От силы удара, с которым меня приложили об землю, вышибло воздух из легких, и я даже замолчала, но тут же ощутила, как серая мгла буквально забирается мне в голову, мешая мысли и чувства. Но это не помешало мне услышать дикий рев Скайшера, самку которого так не прилично и без спросу бросили на землю, оттаскав за косы. Мой золотой смерч сам выскочил за границу тропы и, вертясь волчком, встал между мною и големами. Куски чудовищ полетели в разные стороны, а клинки в его руках можно было различить лишь по бликам на лезвиях, но все бессмысленно. Эти уроды слишком быстро восстанавливались, а нам на это времени не давали. Марханы и мархуз тоже сошли с тропы, окружая меня. «Все это лишь временно!» – билась в голове паническая мысль. Первый мархан уже раздавлен каменной стопой голема, и на наших глазах его тело поглощается массой самого голема, страшным кровавым пятном выделяясь на его поверхности. Двое других ранены, но бьются наравне со всеми. Филя заведенной игрушкой молча кидается на каменные исполинские ноги.
Скайшер, проводив взглядом в очередной раз отсеченный им кусок голема, даже успел прищуриться от похоже пришедшей ему мысли, потому что отскочил в сторону от нас и уже через мгновение обернулся золотым драконом. Ветер его крыльев разогнал серую мглу, когда он невысоко взлетел, потом спикировал, подхватил одно из чудовищ и, подняв его вверх, окатил своим пламенем такой силы, что на землю серым дождем осыпались труха, зола и опаленные до черноты камни. Мгновение ожидания, но голем не восстанавливается, и Скайшер словно коршун бросается к другому, подхватывая на лету, расправляется с ним, как и с первым. И так с остальными двумя, пока едва дышащие от усталости марханы тащат меня под защиту тропы. А следом бредет мархуз с вываленным языком. Хотела было тоже обернуться в драконицу и помочь Скайшеру, но Ксион лишь гневно шикнул, чтобы не мешала. И я покорно пошла за ними. Запахло паленым мясом – последний голем, убивший одного из жрецов и вобравший его в себя, ссыпался золой на землю. От погибшего мархана не осталось ничего, кроме золы. Рядом пробормотал Дезей:
– Хвала (йретеру, даже после смерти Жеар послужит на благо своей земле... даже таким способом.
Во мне все застыло от пережитого и этой жуткой смерти. Филя привалился к моей ноге, его бока ходуном ходили, работали как кузнечные меха. Не отрываясь, смотрела на золотого дракона, который приподнялся ввысь и, оглядевшись по сторонам, снова спустился на тропу. Через мгновение его сильные руки вновь обвивались вокруг меня, а я впервые почувствовала себя совсем жалкой, слабой и никчемной. Ведь помочь я не смогла никому, даже себе, и защитить не смогла ни себя, ни других. Стояла тут тупым изваянием и вопила как резаная...
– Не думай о плохом, любимая! Все обошлось...
– Я не смогла помочь, стояла и тряслась от ужаса, а сколько гонору в начале было... Думала могу сама со всем справиться... – в отчаянии всхлипнула я.
– Девочка, я готовился к этому всю жизнь, тренировался, изучал и уже два раза шел этой тропой, но каждый раз все по-новому, а в этот раз... Тьма крепчает. Чем больше она высасывает сил из моего народа, тем сильнее становится. Хвала Высшим, что она послала нам тебя и твоего избранного... – вмешался Дезей, успокаивая и предупреждая мои самокопания.
Опять всхлипнула, а когда оглянулась кругом и поняла, что Тихони и Серого на тропе тоже нет и рядом не видно, совсем расклеилась. И впервые за все это время, уткнувшись в куртку Ская, заплакала у него на груди, причем не тихо, а навзрыд. Мне не жаль своих вещей, я болела сердцем за полюбившихся лошадей. И за того мархана, горсткой пепла оставшегося здесь навсегда.
– Там сверху что-нибудь примечательное было? – тихо обратился к Скаю Дезей.
– Нет, только серая муть среди деревьев!
Все еще пытаясь, успокоится под заботливыми ладонями Ская, нежно ласкающими мои плечи и спину, услышала тихий шорох мархановских хвостов, недалеко отползающих, оставляя нас наедине. Правда, на пару минут – на большее не решились.
Дальнейший путь до вечера прошел в молчании и тревожных мыслях. Я старалась шагать бодро, но держала за руку мужа (теперь уже могу его и так называть, ведь единение мы прошли, а по законам драконов это брачный обряд) и жалась к его телу. Или скорее он вцепился в мою руку мертвой хваткой. Хотел нести на руках, но я отказалась, должна же быть у меня хоть капелька гордости... Но мой дракон, получив категоричный отказ, нахмурился и, как мне показалось, расстроился. Ночью дежурили по трое, и мархуз был полноценным сторожевиком, причем как я заметила, его чутью теперь доверяли больше, чем своему, и еще больше гордилась своим побратимом.
