Все рассмеялись, а я едва не расплакалась от счастья.
– Договорились, пап!
– Смотри у меня!
Отец крепко меня обнял, потом встал и помог мне подняться. В глубине души он уже поверил, однако ему требовалось время. Он хотел поскорее остаться один и как следует все осмыслить. Папа посмотрел на меня с Калебом.
– Вы двое с самого начала знали, что вы… – Он вздохнул и потер шею. – Когда вы пришли сюда вместе, то вы уже… запечатлелись? Ясно. Больше никаких секретов и никакого вранья!
– Конечно, папа, – ответила я.
– Да, сэр, – одновременно со мной проговорил Калеб.
– А теперь… Ложитесь-ка вы спать в гостиной. Я готов примириться с неизбежным, но все-таки я твой отец!
– Хорошо, пап, нас это вполне устраивает, – радостно воскликнула я. Потом повернулась к Питеру и протянула к нему руки. – Спасибо вам огромное!
Он обнял меня – точь-в-точь как мой отец.
«Теперь ты – часть семьи. Мы все тебя любим! Иначе и быть не может».
Я улыбнулась, и мне удалось не расплакаться. Калеб взял меня за руку и попрощался со своим отцом. Папа тоже простился с Питером. Я посмотрела на Калеба, он улыбнулся мне в ответ.
«Ты счастлива?»
«Да! Спасибо тебе. Папа принял все лучше, чем я ожидала. Знаю, он чудной, но он сохранит вашу, то есть нашу, тайну».
Калеб коснулся моего лба своим и погладил меня по руке.
«Знаю. Лишь бы ты была счастлива!»
«Только ты и я! И Аризона».
Калеб рассмеялся, потянулся ко мне и вдруг заметил, что родители, пропустившие нашу маленькую безмолвную интерлюдию, внимательно за нами наблюдают. Он сконфуженно улыбнулся и помахал отцу на прощание.
– Что ж, ребятки, я пошел спать, – сказал папа и, потерев руки, сурово добавил: – Помните, что я за вами присматриваю!
Я услышала его мысли.
– Папа, обещаю, все будет хорошо. Мы ляжем на диване и будем просто спать. Никто не собирается никуда сбегать, как только ты уснешь!
Папа напряженно рассмеялся.
– Ладно, ладно. Спокойной ночи, детка! – Он обнял меня.
Я навсегда останусь его дочерью, что бы ни произошло!
Потом папа пожал руку Калебу.
– И тебе спокойной ночи, сынок. Спасибо еще раз и… Прости, что наговорил тебе тогда…
– Без проблем, сэр! Я давно все забыл. Спокойной ночи!
Отец ушел, и я едва не рухнула где стояла. Я вдруг поняла, насколько устала, и опустилась на диван.
– Мне надо в душ, – пробормотала я и зевнула.
– Не сейчас. Сначала выспись.
– Погоди! – Я коснулась щеки Калеба. – Здесь синяк. Маркус тебя ударил!
– Он меня едва задел, – презрительно усмехнулся он. – Скоро пройдет.
– Давай вылечу!
– На сегодня с тебя достаточно…
Я закрыла глаза, коснулась его челюсти и сосредоточилась. Калеб вздохнул, уступая.
Я понятия не имела, как это делается, но мое тело знало само. Внезапно на меня навалилась тяжесть… Я будто магнитом вытягивала из Калеба боль и кровь. Сначала они проникли в меня, потом просочились наружу и исчезли. Я открыла глаза. Синяк с челюсти исчез.
Я торжествующе улыбнулась.
– Довольна, мой доктор? – усмехнулся он.
– Да!
Калеб снял с кресла шерстяной плед и заботливо уложил меня на диван. Протестовать я не стала, потому что не было сил сопротивляться. Он лег сам, накрыл нас обоих и крепко меня обнял. Мое тело вздохнуло от облегчения.
«Спи, Мэгги. Ни о чем не беспокойся!»
«Ладно. Спасибо, что пришел за мной!»
«Я всегда найду тебя! Ты для меня все, Мэгги! Я так тебя люблю!»
Он крепко сжал меня в объятиях, и я поняла, что Калеб до сих пор переживает и не может расслабиться. Его била дрожь, хотя напряжение последних дней понемногу отпускало.
Я прижалась губами к его губам. Сквозь меня хлынул поток его эмоций, Калеба переполняло счастье и облегчение. Сомкнув веки, я увидела вокруг нас лучи энергии. Я поспешно открыла глаза, но ничего необычного не заметила. Калеб нежно ответил на мой поцелуй, погладил по щеке и заправил выбившуюся прядку волос за ухо.
«Мне так этого не хватало», – призналась я, не прерывая поцелуя, который развеял все мои тревоги.
«Мне тоже! Думаю, мне пришлось тяжелее, чем тебе».
Я рассмеялась, не отнимая губ. Калеб снова поцеловал меня – в губы, потом в лоб.
«Спи, милая! Не волнуйся, у нас много времени».
«Люблю тебя!»
«Люблю тебя!»
* * *
Как выяснилось, мы ехали вовсе не в Аризону. Дядюшка Калеба, с которым я пока не успела познакомиться, предложил нам пожить в его домике на берегу океана в Калифорнии. Фу! Меня передернуло при мысли о том, что я буду находиться в штате, куда удрала моя мать.
На следующее утро Питер явился ни свет ни заря. Пока мы спали, наши отцы уже обсудили все подробности поездки. Я взглянула на часы и поразилась: мы проспали до одиннадцати! Похоже, мне требовалось как следует отдохнуть.
Мне было тепло и спокойно. Пока я просыпалась, переполненное энергией тело буквально пело от счастья. Я открыла глаза и увидела Питера, который осторожно будил Калеба. За всю ночь мы не шевельнулись и проснулись в той же позе, что и уснули.
Калеб разомкнул веки и первым делом посмотрел на меня. На его лице засияла улыбка. Потом он заметил отца и посерьезнел.
– О! Привет, пап, – пробормотал он.
– Я тоже рад тебя видеть, сынок, – улыбнулся Питер и кивнул в сторону кухни. – Вставайте скорее, нам есть что обсудить.
Из его мыслей я мигом узнала про пляжный домик и вечерний рейс. Я обернулась к Калебу.
– Выспался?
– Сама знаешь, что да. Я теперь без тебя спать не могу.
Я кивнула, стараясь не вспоминать прерывистый болезненный сон, которым забывалась у Уотсонов. Калеб взял меня пальцем за подбородок и притянул к себе.
– Хватит об этом думать! Все позади. – Он поцеловал меня в лоб. – Теперь иди в душ, а я выясню, что задумали наши два клоуна. Я умоюсь в ванной твоего отца, если он не против.
– Ладно.
Дальше убеждать меня не потребовалось. Калеб помог мне встать, и я побежала наверх. Просто поразительно, насколько я была полна сил и энергии. Я чувствовала себя совсем другим человеком!
Я с удовольствием отмокала бы много часов, но меня ждали, поэтому я быстренько приняла горячий душ и пошла одеваться. Перед зеркалом я сбросила полотенце и не поверила своим глазам.
Это не я! Я стала похожа на взрослую женщину. После обретения силы я сразу заметила, как изменился Калеб, однако себя со стороны еще не видела. Понятия не имею, как выглядела вчера, когда была грязная и растрепанная, зато сегодня я едва себя узнала.
