— Почему?
— Что почему?
— Почему речь всегда только обо мне? — Вильям улыбнулся. — Ты взращиваешь во мне эгоиста, брат! Позволь мне поинтересоваться — а как ты сам? Все ли будет с тобой хорошо?
Лайонел сложил руки на груди.
— Хочешь ломать комедию — прекрасно! Надо думать, ты на меня обижен!
— Ну что ты, — засмеялся брат, — как я могу?! Уповаю только на одно — что переспать с этой лицемеркой было не слишком тяжелым для тебя бременем. И возможно, ты даже получил удовольствие?
Лайонел неожиданно почувствовал себя дурно. Такое бывало, если съесть человеческой пищи, но он сейчас даже вспомнить не мог, в каком году проделывал это последний раз. Как воочию он ощутил под пальцами нежное горячее тело, кожу на лице защекотало от прикосновения тугих теплых кудрей, ноздри задрожали от запаха земляничного шампуня.
«Получил ли я удовольствие?» — Лайонел переместил взгляд на стену, избегая смотреть на брата. Он даже себе боялся признаться, сколь велико удовольствие. Ему давно не было ни с кем так хорошо. И от мысли, что лживая девчонка не разделяет его мнения, хотелось что-нибудь сломать. А еще нестерпимо хотелось знать: а как сам Вильям оценил своего падшего ангела? Что говорил ей? Как смотрел? Как прикасался? Что же она ему сказала… после?
Чем больше возникало вопросов, тем становилось хуже. Его словно что-то разрывало изнутри. Лайонел мельком посмотрел на брата, все так же взиравшего на него, и произнес:
— Через несколько дней твоя злость пройдет, ты раскаешься. Но будет поздно! А тебе потом с этим жить!
Вильям весело улыбнулся:
— Спасибо! Я и шага бы без тебя не сделал! — Он поднялся, подошел к Лайонелу и положил руку ему на плечо. — Я не заслуживаю такого брата. Не успел ты спасти меня от ошибки всей моей бессмертной жизни, как уже заботишься о новой. Просто не знаю, как тебя благодарить!
Молодой человек чертыхнулся и скинул его руку.
— Ваш союз невозможен! Новых вампиров уже десятилетия не создавалось! На что ты рассчитывал, когда начал морочить ей голову своей любовью? Может, уже пора смириться с тем, кто ты есть?!
— Что ты мне предлагаешь делать?
Лайонел задумчиво наклонил голову:
— Я предлагаю тебе отправиться под ее окно и уберечь от смерти, которую ты накликал своим искренним чувством. А когда я верну расположение Анжелики, ты оставишь в покое эту девчонку, и мы все благополучно о ней забудем! И тебе, Вильям, не придется в дальнейшем мучиться угрызениями совести.
Брат закивал. Лайонел было уже подумал, что тот согласен, но Вильям направился к двери, бросив на ходу:
— Отличный план! Только я не участвую, моя Катя отныне твоя забота. А если тебе оно не нужно, то пусть бессердечная девочка сама выпутывается.
— Не смей уходить! — заорал Лайонел. — Мы не договорили!
Брат покинул комнату.
Молодой человек сперва хотел догнать его, но передумал.
— Ты как всегда на высоте, — заметил Йоро.
— О-о, заткнись!
Мальчик сел возле решетки и прислонился виском к толстому пруту.
— Почему ты ему просто не скажешь, что любишь его?
Лайонел в бешенстве уставился на оборотня.
— А почему ты все время даешь мне советы? Ты мне кто, мать родная?
Йоро пару мгновений смотрел на него снизу вверх, а потом опустил голову на грудь и сказал:
— Ты о многих заботишься, а о тебе никто…
— Обо мне не нужно заботиться, — огрызнулся молодой человек. — Я в состоянии сделать это сам!
— Просто скажи ему, что любишь, — настырно повторил мальчик.
— Он знает!
— Нет, не знает. — Йоро взял лежащую рядом раскраску с героями Диснея на обложке, просунул между прутьями и, положив на пол, подтолкнул к ногам молодого человека. — И купи мне фломастеры!
— Намордник тебе нужен, а не фломастеры, — раздраженно фыркнул Лайонел, но раскраску поднял, и сунув под мышку, зашагал к двери. Сейчас ему требовалось побыть в одиночестве и хорошенько подумать…
Занятия из-за очередного пятничного собрания закончились позже на целый час. На улице стемнело, за ночь похолодало, растаявший снег превратился в один сплошной каток, слегка припорошенный снегом. Уже на крыльце Катю догнала одногруппница. Екатерина Галошина выскочила без куртки, крикнув:
— Подожди, я конспект тебе верну! — и убежала.
Катя встала возле перил и натянула перчатки.
Из колледжа вышла Нина, огляделась и, заметив ее, подошла.
— Ты чего такая грустная? — спросила она.
— Вовсе нет, — возразила Катя. Этот вопрос староста теперь задавала постоянно, убежденная, что потеря поклонника непременно должна отразиться на лице гримасой страдания.
— Да ладно, я же вижу. — Нина сочувственно покачала головой. — Понимаю тебя.
Катя едва сдержала истеричный смех. Она в который раз убеждалась: большинство людей видят то, что якобы должно быть, потому что это продиктовано ситуацией. Если кто-то умер — горе, если кто-то женился — счастье, и так во всем. Общепринятые эмоции, миллионы раз показанные в литературе, кино, намертво впечатались в сознание общества. Думать было не нужно — пользовались готовыми шаблонами. На каждый случай жизни свой, и как следствие, глубокое удовлетворение собственными познаниями человеческой психологии.
Дверь распахнулась.
— Вот и Алиска! — воскликнула Нина и доверительно сообщила: — Костя сегодня не пошел на занятия.
Алиса застегнула коротенькую курточку и засеменила на высоких каблуках к перилам.
— Какого хрена никто не расчистил дорожку? Навернуться ведь можно! — возмутилась девушка.
Катя посторонилась, но Алиса встала перед ней и, окинув пренебрежительным взглядом, проворчала:
— Как там поживает твой зеленоглазый? Уже бросил тебя?
— Угадала, — обронила Катя.
— Ты рассталась с парнем? — вмешалась староста, делая огромные глаза.
Алиса захихикала:
— Я даже знаю почему! Как пить дать предложила ему сперва обвенчаться… наша дорогая девственница!
Нина только хотела что-то сказать, как из здания выбежала Галошина, размахивая тетрадью.
— Вот, Кать, спасибо, я все переписала!
Катя убрала тетрадь в сумку и, бросив «Пока», держась за перила, побежала по лестнице.
Все трое пошли следом.
— Катька, а Кать, — смеясь, позвала Алиса, когда они подошли к воротам. — Давай я тебе расскажу, как надо обращаться с парнями!
— Спасибо, но… — Девушка не закончила.
Шагах в двадцати стоял черный «Мерседес»-купе. Он блестел, как будто только-только из магазина. Сердце испуганно подскочило.
