Он кивнул, но замешкался, не в силах оторвать взгляда от Инес.
— Я побуду с ней, — заверил его Бастьен.
— Спасибо, — буркнул Томас, отпустил руку Инес и поднялся.
— Это единственное, что я могу для нее сделать, — со вздохом сказал Бастьен и посмотрел в глаза кузену. — Мне очень жаль, Томас. Мне не следовало подвергать ее такой опасности. Я бы не стал этого делать, если бы мог предположить, что подобное может произойти...
— Все в порядке, Бастьен, я уверен, что ты не стал бы, — прервал его Томас и махнул рукой, отметая его извинения. В голове промелькнули слова, которые ранее произнес Люцерн, и он добавил: — Кроме того, мы одна семья, и даже бессмертные могут ошибаться.
— Спасибо, — сказал Бастьен.
Томас пожал плечами и добавил более суровым тоном:
— Но если бы она умерла, я бы никогда тебе этого не простил.
— Понимаю, — мрачно ответил Бастьен. — Вместе с ней я потерял бы и тебя.
Томас даже не стал ему возражать, а просто отвернулся. Он никогда бы не смог простить ни Бастьена, ни Этьена, если бы из-за них потерял Инес. Никогда!
Схватив свой рюкзак, он вышел из комнаты и прошел через коридор в ванную, принял душ и переоделся во все чистое, точнее, в относительно чистое. У Томаса закончилась сменная одежда, но эта хотя бы не была заляпана кровью.
Вернувшись в спальню, он едва не наткнулся на выходившего оттуда Этьена.
— Мы собираемся прочесать Йорк в поисках мамы или бессмертного.
— Его видела только Рейчел, — заметил Томас, нахмурившись.
— Да, но Терри сделала набросок в соответствии с описанием, которое она дала, и, по словам Рейчел, портрет получился очень похожим. Мы договорились, что поделим центр города на три района, каждая пара возьмет на себя одну треть и пройдет улицу за улицей.
Томас устало кивнул. Он совсем забыл о портрете, который Терри набрасывала в спальне между приступами у Инес. Рейчел стояла у нее за спиной и подсказывала:
— Нос был чуть крупнее... глаза более раскосые... волосы короче...
Наконец результат ее удовлетворил.
— Бастьен и Терри останутся с тобой и Инес, — продолжил Этьен, обходя его и направляясь к лестнице. — Ну а в случае необходимости звони на мой сотовый.
Томас проводил его взглядом и вошел в комнату.
Терри все еще спала, а Бастьен посмотрел на него, когда он вошел. У него под глазами были мешки, что случается у них достаточно редко, учитывая особенности их телосложения и отличную физическую форму.
— Тебе следует поспать. Ты совсем вымотался, — сказал Томас, бросив рюкзак и присев на край кровати.
Бастьен заколебался, затем посмотрел на спящую Инес и сказал:
— Если мы дадим ей еще один пакет, думаю, мы оба сможем вздремнуть.
Томас посмотрел на Инес. Он не хотел спать, но знал, что и Бастьен не станет, если он хотя бы не сделает вид, что собирается поспать, поэтому кивнул.
Ко всеобщему облегчению, к полудню у Инес появились клыки. Это говорило о том, что самое худшее позади и что обращение уже подходит к концу, да и кормить ее теперь стало гораздо удобнее.
Бастьен наклонился и достал свежий пакет из почти опустевшего кулера, затем достал еще один и протянул его Томасу. Тот покачал головой, и, поколебавшись, Бастьен поднес его к собственным зубам, а Томас взял сухое, но пропитанное кровью полотенце и помахал им под носом у Инес. У девушки тотчас вылезли клыки, и Томас без особого труда пристроил к ним пакет.
Оба пакета быстро опустели, и Томас прилег на кровать рядом с Инес. Он устроился на самом краю, оставив между ними некоторое расстояние, чтобы не потревожить спящую девушку.
Бастьен последовал его примеру, уютно пристроившись рядом с Терри на соседней кровати. Вскоре его дыхание стало ровным и глубоким, и Томас понял, что он заснул.
Несмотря на то что сам Томас спать не собирался, скоро его веки сомкнулись и он провалился в глубокий сон.
Инес проснулась и рывком села, от страха ее сердце учащенно забилось. Ей потребовалось лишь мгновение, чтобы отмести остатки кошмара, который преследовал ее во сне, и осознать, что она находится в спальне снятого ими дома, на одной из двух стоявших рядом кроватей.
Глубоко втянув в себя воздух и испытав облегчение, оттого что страх отступил, Инес оглядела комнату и удивленно округлила глаза, увидев царящий в ней беспорядок. Повсюду валялись окровавленные полотенца и одежда, а в углу было небрежно свалено невероятное количество пустых пакетов из-под крови.
Она перевела взгляд на мужчину, лежавшего на кровати рядом с ней, — Томас. На нем была другая одежда, не та, в которой он был накануне, когда, как она помнила, они устраивали свою ловушку, и сейчас он спал на боку, пристроившись на краешке неширокой кровати.
Она увидела, как он раздраженно поморщился во сне, когда она подвинулась и на его измученное лицо упал свет от ночника, и невольно улыбнулась.
Инес повернула голову к лампе, стоявшей на прикроватной тумбочке, собираясь выключить ее, чтобы свет не тревожил Томаса, но ее рука замерла, а глаза еще больше округлились, когда она увидела на соседней кровати Бастьена Аржено и Терри. Девушка лежала, укрывшись, а мужчина спал поверх покрывала. В отличие от Томаса на Бастьене была та же самая, вчерашняя одежда, только измятая и с засохшими пятнами крови. Как и у Томаса, лицо его было бледным и измученным.
Инес выключила лампу и снова легла на постель. Ей никак не удавалось заснуть. Она не чувствовала усталости и была голодна, и это чувство вызывало в ней легкие голодные спазмы; девушка попыталась припомнить, когда же она ела в последний раз. Достаточно давно, догадалась она, если Томас и его родственники использовали такое большое количество крови, судя по груде пустых пакетов, сваленных в углу.
И эти окровавленные полотенца... Инес нахмурилась и начала поочередно двигать руками и ногами, чтобы определить, какие повреждения она получила, но все, казалось, было в порядке. Если не считать голодных спазмов, она не испытывала никакой боли, но ведь она отчетливо помнила, как ее нога оказалась зажатой между ногами бессмертного, когда он несся по улице, и помнила эту ужасную, выворачивающую внутренности боль. Тогда ей показалось, что нога у нее сломана, но, должно быть, это был просто вывих, решила девушка, потому что сейчас с ногой все было в порядке, и Инес не почувствовала боли, пошевелив ногой.
Последующие воспоминания были расплывчатыми — она почти ничего не помнила, за исключением взрыва боли, когда ударилась головой о бетон, и, вероятно, кровотечение было очень сильным. Хотя теперь голова у нее совершенно не болела, ее беспокоил только желудок.
