Зорян молчал так долго, что я решила, он так и уйдет, не прощаясь.
— Поднимайся! — приказал оборотень, и это слово подействовало на меня, точно ведро ледяной воды.
В кого бы я не превращалась, этот некто побаивался Зора, потому подчинился, поднимая мое тело на ноги.
— Пошли! — последовал очередной приказ, и я опять безропотно послушалась, словно была неопытным мальчишкой, осознающим свою вину.
На улице сгустились вечерние сумерки, зажигая в небе великое множество звезд. Луна стояла напротив замка, огромная, раскалено-белая, влекущая, озаряющая местность своим загадочным светом. И я невольно залюбовалась, на краткую секунду, становясь самой собой, ужасаясь содеянному, и поклялась, что буду отчаянно сопротивляться неведомой магии. Ни плен, ни тяготы пути, ни мучения сердца не смогли сломить мой дух, так неужели я стану безвольной рабыней какого-то броского украшения?
— Пробегись пару десятков кругов вокруг замка, — снова велел мне Зорян, и я удивленно взглянула на него.
— Разве я не твой наставник? — скрестил руки на груди, глядя на меня столь яростно и выразительно, что я мгновенно признала его правоту.
Да и что является лучшим лекарством от хандры, темных мыслей и черного колдовства, как не физические упражнения? «Только любовь», — призналась про себя и, несмотря на боль во всем теле, развернулась и приготовилась к забегу.
— После можешь сходить на ужин! Сейчас ты под моим присмотром, а что с тобой делать дальше, решат позднее! — донеслось мне спину, и я замедлила шаг, робко оглянувшись.
— Вперед! — только и произнес он, а я послушно побежала.
Набегавшись вдоволь, изрядно вспотев, проветрив голову и искупав утомленное тело, я приковыляла в трапезную. Сидящие здесь встретили меня молчанием, и, решившись осмотреться, заметила откровенно враждебные, осуждающие, опасливые взоры. Только Дуг наблюдал с тревогой, Зорян выглядел отрешенным, а эрт Огест и прочие наставники, посматривая на меня искоса, молчали.
Я скромно присела на краешек скамьи рядом с Дугом, ни на кого не глядя, подвинула тарелку и кружку, а также взяла с блюда кусок свежеиспеченного хлеба. Никто мне и слова не сказал, только отчего-то каждый кусок я проглатывала с великим трудом, позабыв о голоде, только нервно прихлебывала пиво, прогоняя злость из потаенных уголков души, не желая сдаваться, подчиняться темной силе медальона.
Борьба моя продолжалась несколько дней, и мне казалось, что победа близка. Я не испытывала агрессии или неприязни по отношению к другим выученикам, мне не хотелось с ними драться или чего-то доказывать. Они игнорировали меня, умолкая, едва я входила, а на тренировках вели себя обычно, ничем не проявляя свих истинных чувств, словно для них паренек по имени Ган стал пустым местом. Дуэй пришел в себя, но задирать больше не пытался. Зорян внимательно следил за мной, чтобы не натворила бед, Дуг искренне переживал, старался помочь, а я решила, что сумела укротить силу медальона. Потому расслабилась, рано успокоилась, и едва не совершила роковую ошибку. Все это спокойствие, как оказалось впоследствии, было мнимое. Иллюзия заслонила мне глаза, в то время, как черное колдовство уже проникло в мозг, изменяя меня по своему усмотрению. В жизни моей все налаживалось, от того я не обратила внимания, какими глазами смотрю на Зоряна, почему пытаюсь сблизиться с другими выучениками, ловлю каждое слово учителей.
Все исправил случай, произошедший в последний день лета, когда я краем уха услышала, что эрт Авер задерживается, потому как гостит в Нордуэлльском замке. Там намечалось торжество — свадьба сестры лорда. Где-то на краю сознания возник туманный образ темноволосой девы с кожей, словно нежный персик… Персик? А что это? Дева исчезла из моего сознания также внезапно, как и пришла, а от незнакомого слова «персик» я отмахнулась… вернее, отмахнулся. Откуда простому парнишке знать об этом? А вот о девах, точнее девках, знать положено!
Один из старших выучеников сегодняшним днем раздобыл где-то небольшой бочонок какого-то крепкого напитка и втихую угощал им других. Дуг привел меня сюда на закате, когда последние лучи дневного светила, сливаясь с огненным светом Меб, бросали кроваво-красные отсветы на серые стены крепости. Несмотря на жуткое сравнение и невольный озноб, пробежавший по телу, как предчувствие чего-то дурного, охвативший меня, когда ступил за угол, где скрывались ученики от наставников, я робко и заискивающее улыбнулся. Парни, еще не принявшие меня в свой круг, но уже проявляющие меньше неприязни при встречах, посторонились. Дуг преувеличенно бодро спросил:
— Ну, за что пьем?
— За свадьбу, — отозвался Дуэй, протягивая ему свою кружку.
С посудой были проблемы, ее явно не хватало, но выученики решили это небольшое дельце, делясь друг с другом теми чашами, что имелись в их распоряжении.
Дуг отпил и передал кружку мне, и я громко объявил:
— За девок!
Разгоряченные крепким напитком ребята согласно кивнули, остальные, подбадривая, подначивая, подхлестывая, предложили опустошить чашу до дна. И я решительно выпил, а потом мне налили снова. В голове зашумело, перед глазами все расплывалось, а на душе стало так легко и радостно, что захотелось обнять всех. На простоватой мальчишеской физиономии расплылась блаженная улыбка. Заметив которую, вперед вышел Дуэй.
— Эй, Ган, — задиристо молвил он, — твои подвиги мы видали, но… — привлек внимание большинства многозначительной паузой, — мы ничего не слышали о твоих успехах у девок… — снова замолчал, красноречиво поглядывая на захмелевшего парнишку.
Я, будто раздвоилась, наблюдая со стороны за всем происходящим, и одновременно с этим произнося:
— У девок? Хочешь знать, имел ли я успех у девок? — провел пятерней по голове, взлохматив шевелюру. И с непередаваемой гордостью выдал. — Ну, разумеется!
— А докажи! — Дуэй словно заранее подготовился к ответу, чуть отошел пропуская вперед Тиа — улыбчивую хохотушку-подавальщицу.
Последовал взрыв хохота, и девчонку подтолкнули ко мне. Хмель играл в крови, толкая на подвиги, и я смело притянул Ти к себе, опустив руку на аппетитную, пышную попку. Провел ладонью, ощупывая приятные округлости, в то время, как другая моя часть потрясенно глядела на это вопиющее безобразие. Тиа угодливо хихикнула, когда вдохновленный мальчишка ущипнул ее мягкий задок. Искусительница провела язычком по шее, и Ган под улюлюкающие крики толпы повел девчонку за угол.
Я попыталась закричать, но обнаружила, что заперта внутри медальона, раскачивающегося на груди парня. Билась в тесной клетке, пытаясь сломать металлическую преграду, но только обломала все ногти, а из лихо закрученных изгибов рисунка за мной наблюдала тьма, ожидая, когда я сдамся окончательно.
Пухлые губы Тиа прижались к моему рту, а умелый язычок, продолжая любовную игру, легко скользнул внутрь, и запертую в клетке украшения Ниавель едва не стошнило, в то время, как я ответил на этот поцелуй. Это мое тело, а не какой-то королевны! Осталось всего ничего, и я завоюю его окончательно. Резко рванул шнуровку на платье Ти, и она торопливо помогла мне, спустив его с плеч, открыв моему одурманенному взору два холмика, увенчанных розовыми вершинками, точно спелыми ягодками. Я лизнул один из них, королевишну стошнило, значит, все идет, как нужно. Ти все понравилось, и я, воодушевленный первым успехом, продолжил. Опустил обе руки на ее груди, накрывая их, чуть сжал. У королевны началась истерика, верю, уходить в небытие никто не хочет, особенно я! А трогать мягкую плоть, гладить нежную кожу, чувствовать тепло живого существа — весьма приятно! Я снова жив! Королева взбесилась в своих попытках сломать медальон. Не успеешь! Мне бы только проникнуть внутрь Ти, пронзить ее естество, а в том, что между ног у девчонки горячее, чем в жерле вулкана, сомнений нет — слухи быстро распространяются по крепости. Задрал юбки Тиа, развернул девчонку лицом к стене, вынуждая опереться на нее. Ти только вскрикнула, не ожидая от мальчишки такой прыти, но не сопротивлялась, оттопыривая попку, чтобы мне было удобнее. Как одурелый рванул шнуровку на штанах, королева, запертая внутри артефакта вопила, будто ее режут, но справиться со мной уже не могла. Кончик возбужденного члена коснулся влажной щелки. Королевишна выкрикивала проклятия, но разве можно напугать проклятого?! Я предвкушающе улыбнулся, прижимаясь к Ти, готовясь сделать выпад. Прощай, королева!
