Его, наверное, вообще трогать нельзя! Что, если он умрет теперь?
— Значит, умрет чистым, – огрызнулась Женька с удовольствием на этого неприятного ей человека. – Ну, взяли.
— Не трогайте!
Айрат и Есугай переглянулись и подхватили хана на руки. Сулим громко скрипнул зубами.
Отравить Баяра мог только кто-то свой, кто близок к нему, это Женька понимала превосходно. Кому она могла тут доверять? Только Нарану, кажется. И еще – мору, который уж точно не имел к произошедшему никакого отношения. А что до остальных – могли и по глупости, не со злости.
Мужчины занесли Баяра в шатер, заполненный паром, опустили на циновку.
— Останется только Наран, – сказала Дженна, быстро раздеваясь до исподнего. — И Ольга мне приведите, будет помогать.
— Зачем мор? – недовольно спросил тоже раздевшийся Наран.
— Он точно никак не мог отравить Баяра, – пояснила Дженна. – А тебе недосуг тут торчать. Ты теперь – главный.
Остро и больно кольнуло в затылке, и девушка вскинула голову.
— Я принес лечебный чай, – пробормотал у входа Сулим.
— Поставь и уходи. Здесь будет смерть.
Своим предчувствиям Женька доверяла давно и безоговорочно. То, что брат мужа ее ненавидит – она подозревала и раньше. Теперь убедилась.
— Наран, вылей то, что он принес. Кроме чистой воды Баяру вообще ничего не давать, понял? И ни на шаг не отходить от него.
— Эй, я еще жив, – слабо прошептал хан.
— Это ненадолго, – свирепо пообещала Женька. – Я сама лично тебя задушу, когда ты придешь в себя. Пей как можно больше.
Наран придерживал друга за плечи. Баяр пытался пить. Вода из кувшина переливалась ему на шею и грудь. Он дышал едва-едва, глотал с трудом, а потом упал на бок, и его вырвало.
— Очень неплохо, – хмыкнула девушка. – Пей еще.
— Не могу.
— Через не могу.
Он хмыкнул и снова потерял сознание.
— Оберни его в мокрую ткань, – приказала Женька Нарану.
В шатер втолкнули испуганного Ольга.
— Раздевайся до исподнего, будешь мне помогать. И имей в виду – умрет он, умрешь и ты. Только куда более мучительно.
— На кол посадим, – закивал Наран. Женька поглядела на него с уважением. – Голого.
Рыжеволосый знал толк в пытках, как видно.
— А что с ним? – с любопытством спросил мор.
— Отравили. Наран, ты иди, ты нужен воинам. Только знаешь что… скажи, что Баяр прям совсем при смерти. Ну, наври чего-нибудь, тебе не привыкать. И следи за людьми, ладно?
— Понял, Дженна-аах.
— Сюда никого не пускать. Совсем никого.
— А Листян и Сулима?
— Совершенно никого, – рявкнула Женька. – Чего непонятного?
Пожалуй, от Листян был бы толк, но тогда ей пришлось объяснять, что она имеет против Сулима, а никаких доказательств, что он может быть причастен к отравлению у Женьки, конечно же, не было.
Наран кивнул и ушел, оставив ее наедине с отчаянием и диким первобытным ужасом. Только теперь, когда никто не видел (мор не в счет), Женька позволила себе заскулить. Если Баяр умрет… а он был очень и очень плох… что будет с ней? Как его вытащить в мире, где нет ни капельниц, ни гемодиализа, ни даже каких-то сорбентов? Она догадывалась, что активированный уголь – это совсем не то, что оставалось тут в кострах, тем более, что в костер тут шло все, что горело, чаще – сушеный навоз.
— Не вой, – неожиданно подал голос Ольг. – Надо поить, лучше горячим. И чтобы потел.
— Сама знаю.
— И обтирать.
— Знаю. Не дура.
— Кто его? За что? Нормальный же хан.
Женька фыркнула. Ольг как-то сумел привести ее в разум.
— Я думаю, это Сулим, – тихо сказала она. – Может, еще Илгыз. Или вдвоем, что тоже вполне вероятно. А вот зачем… этот вопрос я непременно задам им позже.
Баяр вдруг застонал, захрипел, выгнулся, судорожно сжимая кулаки.
— На бок его и быстро, – подскочила Женька. — Чтобы не захлебнулся рвотой и язык не завалился. Давай, заливаем в него воду, хоть что-то внутрь да попадет.
Спустя несколько мучительно-бесконечных часов Баяр приоткрыл глаза. Все тело у него ломило, во рту был едва ли не песок. Он вдруг ощутил дыхание смерти на своем лице и позвал ту, что стала ему за последнее время дороже всего.
— Дженна…
— Я здесь, любимый.
— Я… умру?
— Обязательно. Но не сегодня и не завтра. Я не отпущу тебя.
— Сайхан… если я умру, ты встанешь во главе стана. Я так хочу.
— И что мне делать с твоим станом?
— Ты сможешь. Проживете зиму, а там… еще одно лето и снова зиму… Ты справишься, в тебе – дух воина.
