рассказывайте, — вспылил Ветров. — Он лопух, уши развесит, а потом звонит с претензиями: ты знал, что бабушка была в плохом состоянии? Почему мы все ее бросили? А я точно знаю, что никого не бросал и мама была в нормальной форме. Мы с ней регулярно созванивались.
— Ну, значит, я вам вру, — пожала плечами Люся и вернулась к своим бумажкам, — в корыстных целях. Нацелилась на несметные ветровские сокровища! Теперь, когда вы лишили сына наследства, придется его бросить. Нищий марен со столбняком — это совершенно не то, чего хочет коварная девушка.
Он оторопел.
Люся, не глядя, размашисто подписала гонорары, потом опомнилась, принялась изучать цифры. Носова иногда заносило.
— Я надеялся, — начал Ветров сначала, — что мы поговорим как цивилизованные люди.
Вошла Оля, удивленно посмотрела на торчащего посреди кабинета бывшего губернатора, поставила рядом с Люсей чашку кофе и испарилась, весело блестя глазами.
Побежала докладывать обстановку в чатик.
— Виктор Дмитриевич, — проникновенно спросила Люся, — вы сейчас из-за чего именно переполошились? Что, по-вашему, я могу сделать с Ниной Петровной? Заставить переписать на меня квартиру? Украсть серебряные ложки? Организовать в ее доме притон?
— И то, и другое, и третье, — ответил он без всякого смущения. — А больше всего мне не нравится, что вы слишком приблизились к моей семье. Я помню, чем может быть чреват ваш интерес к кому-нибудь.
— Переживаете за ваши тайны и секретики? — ухмыльнулась Люся, а Ветров разозлился.
— Стоит ли меня винить в том, что я совершенно не выношу людей вашего формата? По какой-то причине вы возомнили себя вправе разить и наказывать других, как будто являетесь истиной в высшей инстанции. Как вы себя при этом чувствуете, Людмила Николаевна? На вершине горы?
— Очень беспокойно я себя чувствую, — сказала она резко, — потому что понятия не имею, в чем именно заключается эта пресловутая истина. И все время спрашиваю себя, правильно поступаю или нет. За годы работы я пришла к выводу, что не существует объективного ответа. Поэтому нет, я не на вершине горы, а в выгребной яме из сомнений и ошибок.
— Ну и оставайтесь в этой яме, зачем тащить туда Пашку? Ему и так досталось по вашей вине.
— Ничего подобного, — Люся ощутила раздражение от того, что снова и снова ей приходится повторять очередному Ветрову про причины и следствия. — Паша пострадал по своей вине. Это он накосячил. Он сел нетрезвым за руль. Я ценю ваше желание навесить на меня всех собак, но не делайте из него невинную жертву, а из меня — злобную мегеру.
— Подумайте трижды, прежде чем опубликовать хоть что-то про нас.
Он совершенно не проникся ее речью и наконец-то перешел к угрозам. Давно бы так, а то тратит ее время на всякую ерунду.
— Ну зачем вы меня провоцируете, — широко улыбнулась Люся, — мы с вашим сыном только достигли шаткого перемирия. А теперь так и хочется посмотреть, что же вы станете делать, если я все-таки ткну палкой в это осиное гнездо из сомнительных бизнесов и серых схем.
— В городе еще остались люди, которые в состоянии поставить вас на место, — процедил он.
— Правда? А можно подробнее? Имена, фамилии, даты рождения?
— Считайте, что я вас предупредил, — буркнул Ветров и вылетел вон.
— Эй, — крикнула ему вслед Люся, — разве вам не полагается предложить мне сначала денег, чтобы я оставила вашу мамочку и вашего сыночка в покое?
Никакого от этих Ветровых проку.
Расстроенная, она отшвырнула ручку и взялась за кофе.
Что это было?
Какая-то тупая сцена из мексиканского сериала.
Люся не успела с головой нырнуть в работу, когда заглянула Оля:
— Люсь, видовики опять пришли. Принтеры проверяют. Камеры наблюдений смотрят.
— Ну пусть проверяют, пусть смотрят, — отмахнулась она, — не обращайте на них внимания.
— Во жизнь у нас, — вздохнула секретарша, — полиция как к себе домой шастает. Закроют нас, Люсь?
— Да что вы все заладили! Оль, повесь на доске объявление: «Портал никто не закрывает, не захлопывает, не закручивает. Все хорошо. Не бесите меня, Люся».
— Так у нас нет доски объявлений…
— Оля, блин!
И секретарша обиженно вернулась в приемную.
Домой Люся вернулась, как и обещала Нине Петровне, к половине восьмого вечера. Две девушки-мастера из салона красоты были уже здесь, раскладывали свои кофры и инструменты. Они не в первый раз приезжали на дом, старушка к ним привыкла и уже их не боялась.
— Дом, милый дом, — блаженно пробормотала Люся, разуваясь. — Нина Петровна, пахнет чем-то волшебным!
— Тарт с карамелизированными абрикосами и миндальным бисквитом, — откликнулась она, улыбаясь. — Сегодня же у нас девчачий праздник! Раздевайся быстрее, будем платьишки мерить! И шампанское я охладила.
Люся засмеялась, не удержалась и расцеловала оживленную, как счастливый ребенок, старушку.
— В выходные будем елку наряжать, — деловито сообщила Нина Петровна, — я заказала новые, совершенно очаровательные игрушки.
— Еще бы собаку завести, — заметила Люся как бы между делом. Она давно обкатывала эту тему, надеясь выманить свою соседку хотя бы во двор. — Да только кому с ней гулять…
Нина Петровна привычно сделала вид, что не расслышала.
Может, оно и к лучшему.
Нижним архам категорически не рекомендовалось заводить домашних животных.
Девочки ушли в половине одиннадцатого, а Люся с Ниной Петровной устроились на диване в ожидании, когда грязевые маски засохнут. И тут послышался звук поворачивающегося в замке ключа.
Похолодев, Люся схватилась за трость и вскочила на ноги, прислушиваясь. Руки вспотели. Телефон лежал где-то на кухне, и бежать за ним вдруг показалось невероятно далеко.
— Ты не пройдешь! — крикнула Нина Петровна довольно спокойно, и дверь, которая уже было начала приоткрываться, с грохотом захлопнулась.
Ходили слухи, что домовики практически неуязвимы на своей территории, но Люся впервые видела их видовые возможности в деле.
Черт, не того Ветрова она устроила на своем диване!
— Бабушка, опять ты за свои фокусы! — раздался сердитый голос из-за двери.
— Хм.
И дверь чуть-чуть приотворилась, ровно настолько, чтобы продемонстрировать злобную мареновскую физиономию.
— Фу, напугал, — отмерла Люся.
— Ну, и ты меня тоже, — заметил он неласково. Нина Петровна впустила его наконец в квартиру, и Ветров, примерившись, чтобы не попасть в глину, чмокнул Люсю куда-то в ухо.
— Что ты тут делаешь? — опомнилась она. — Обалдел совсем? Ты же лечиться должен!
— А я и лечусь… Люсь, ты бы отложила трость, что ли… Завтра придет медсестра и поставит мне капельницу. Назначения врача у меня есть… Чего там зазря валяться.
— Медсестра, значит, — рявкнула Люся, — теперь ты будешь ярилок в мой дом таскать?
Его кривой рот растянулся в улыбке.
— Ой, пора мне спать, — вдруг зевнула Нина Петровна и поспешила
