по силе и оружию”, угрожала достать шипастую Нарвелнсаэ их шкафа и показать, кто в доме хозяйка. Снова мстил. Уснула под утро и даже не слышала, как ушел, мститель.
Кухня в доме стала местом для тайных бесед, и если о причинах разговоров некроманта и вампира я догадывалась, то подслушанная с подачи дома стычка Ине и Мелитар насторожила. Они почти ссорились. Мелитар выговаривала, Ине язвил и отвечал, что она ничего не смыслит в механике проклятий, а до этого я застала его над корзиной с мусором, куда он только что опрокинул банку с травяным сбором для чая.
— Тебе нельзя одному, — давила Мелитар.
— Я и так не один.
— Ты знаешь, о чем я. Она у тебя есть, а я хочу, чтоб у нее было от тебя…
— Ничего не выйдет.
— Выйдет. Не с моей помощью, так само собой. Не очень-то ты бережешься.
— Мне незачем. Я последний. Иначе были бы просто сны и видения, как у прочих до меня, а не так, когда я глаза закрыть боюсь рядом с ней, чтоб не… Не смей. Поняла?
— Ты не только даэмейн. В тебе разной крови намешано, как и у нее.
Ине никогда не говорил, когда и на сколько придет, а в свой последний визит сказал. Долгую неделю я прождала, занимаясь, чем обычно и наблюдая, как распускается в щелях каменного холма вербеница. Пушистые длинные соцветия, похожие на кошачьи хвостики, топорщились отовсюду. На коньках крылец, на дверях, калитках и чуть ли не на каждом столбе висели венки из ее длинных цеплючих стеблей. Их завивали кольцом, оставляя кисточки-хвостики болтаться, а в центр привязывали на нитках и тонких лентах бусины, осколки цветного стекла и колокольчики. Отовсюду звенело и брызгало радужными бликами. Мне с подозрением вспоминался “подарок”. Дурное воображение начинало придумывать тысячу и миллион причин, отчего мне эту штуку, сооруженную из барбарисовой ветки, заговоренного шнурка и пиропов из Светлого леса, вообще подарили.
Весна кружила головы. Идя задними дворами, можно было легко наткнуться на хихикающий или таинственно вздыхающий шалашик из перьев. Встречный день, когда ирийские невесты доверяют себя ветру и крыльям любимого, уже завтра. А сегодня мой Ине придет. Вечером. Он обещал.
Я приготовила ужин. Ничего особенного, немного картофеля, сыр, яйца. Продуктами, а иногда и готовой едой, меня исправно снабжала Мелитар за помощь в лекарской.
Навестив спальню родителей, взяла из гардероба элегантное темно-синее платье. Долго и тщательно собирала волосы прядка к прядке, даже брови с ресницами подвела с чего-то, повертелась у зеркала. Затем взяла плотную шерстяную шаль и вышла на задний двор, открыла калитку.
Темнело. Земля сделалась твердой. В воздухе пахло снегом. Я устала стоять, да и ноги немного замерзли, села на крыльце. Дом тут же окутал теплом. Двор тонул в тенях, а из окна кухни мягко стелился свет.
Я ждала мое сердце.
Я уснула.
А проснулась от того, что меня схватили за руки и до боли прижали к груди. Голос, который я никогда не спутаю ни с одним другим, шептал мое имя, холодные губы жадно покрывали поцелуями лицо, а мне дышать было нечем — Драгон Холин, мой муж по договору, который я нарушила, пришел за мной и был в своем праве.
Дом, где я прятала сокровища и пряталась сама, застыл, оглушенный. Столько тьмы… Пульсирующая пуповина поводка и моя беспечность позволили Драгону войти. Я сама открыла. Я ждала мое сердце, а пришел кошмар. Сквозь красивое лицо проступали кости черепа с трещинами, похожими на черные звезды, будто его шипами протыкали, в глазницах тусклыми каплями цвета сухой лаванды мерцало безумие
Мир раскололся и грань легла под ноги, а он будто и не заметил. Ни перехода, ни моих жалких попыток вырваться. Сжимал меня так, будто я была единственным, что держало его на краю. Я и ЭТО. Его руки были проплавлены почти до кости, от запястий с тлеющими метками под ребра тянулась цепь поводка из тьмы и крови, узлом обвивала сердце и ползла дальше к горлу, такой же петлей, как у меня. С той лишь разницей, что я не могла дышать, а Драгон — только сейчас и мог. Улыбался счастливой улыбкой мальчика Джейме, которого я однажды увидела в нем и пожалела, дышал взахлеб и говорил, говорил, говорил…
— Эленар… Моя рыжая Эленар… Мой огонь… Свет мой и тепло. Я все исправлю, позволь мне все исправить, любовь моя…
…а я не могла. Ни вдохнуть, ни сопротивляться, ни ответить. Здесь у меня нет голоса. И нет никого из тех, кто так долго и отважно сторожил мои сны. Ромис Эверн вчера уехал с отрядом в долину за озером, Ине…
Ине… Ине мой…
…еще не пришел. А любой, кто пройдет рядом, увидит только пустой темный двор, калитку, которую забыли закрыть, оставленную на ступеньках шаль и теплый свет из окна кухни.
— Идем со мной, — сказал кошмар и опрокинул меня во мрак.
Глава 10
Что я помню? Холод — так долго, что стало тепло. Белое — пришло утро. Серебряное — иней лежал. Он высеребрил ресницы Драгона, сединой сверкал в волосах, искрился крошечными звездами на темных зрачках распахнутых глаз и губах, на которых застыла счастливая, умиротворенная улыбка, а еще на краю ало-черной дыры посреди груди. Обугленные штыри ребер, спекшийся комок сердца и кружево серебра. Серебро было и на моих руках — я держала его пальцы пока комок сердца, поддерживаемый магией рода, бился в пробитой груди. Недолго. Девять судорожных толчков. Я считала. Зачем-то по эльфийски. На десять уже не билось.
Еще помню колокол. Высоко надо мной и внутри меня. Он ударил тишиной, а мой страх вспыхнул. Грань съежилась, нас выбросило обратно, Драгон навалился на меня, будто был пьян, пошатнулся и упал. Пузырь щита раскрошился и осыпался невесомой черной пылью, очнувшийся дом оглушенно ворочался, силился помочь, но было поздно. Уже не билось.
Еще помню птицу. Птицу с черными крыльями. Она запуталась лапами в оборванной веревке, где когда-то сушили белье, кричала, разевая клюв, и била крыльями, не в силах сорваться с поводка. Только запуталась еще больше. А звуков не было. Или я разучилась слышать так же, как дышать? Я вообще часто забываю, как это — дышать. Теперь еще и не слышу. Могу только звать. Тишиной.
Ине… Ине мой…
Холодно… Мне холодно… Где ты?
Он никогда не говорил, когда придет, но в этот раз сказал. Зачем? Чтобы я ждала? Но я уснула на крыльце и все испортила. Драгон Джейм
