Мы можем… доверять друг другу.
— Это ложь. Зачем я тебе? Просто скажи, зачем я тебе, Флорина? Чтобы ты могла присвоить меня себе, как трофей? Чтобы ты гордилась собой и тем, что смогла опять заполучить сердце врага? Зачем? Ты же не любишь меня. Я и не прошу об этом. Я…
— Но я люблю, — выпаливаю, сильно жмурясь. — Я люблю… я не разрешаю своему существу верить тебе и любить тебя. А оно любит… оно это я. Я люблю. Я давно верю и верила. Там, в темнице, я не могла смириться с тем, что ты сделал. И я была собой. Я не могла найти силы ненавидеть тебя, но так хотела. Безумно хотела найти хотя бы каплю ненависти, но не могла. Гелу я смогла ненавидеть, а тебя нет… ты был очень близок мне. Я считала, что защищаю тебя, и гордилась этим. Вероятно, я просто хотела быть сильной для тебя. Хотела, чтобы ты гордился мной. Хотела, чтобы ты… увидел, что я не слабая и не жалкая. Хотела отомстить за боль, причинённую тебе остальными. Потому что ты любишь, и ты лёгкая добыча. И я просто могла причинить тебе боль, отыгрываться на тебе за других. Мне… прости меня. Прости, я не думала, что делаю это. Я думала, что моя злость и ярость на тебя только потому, что ты поступаешь так плохо со мной. А я… я помнила, что ты Догар. Помнила, что твоя мать причинила мне боль, значит, и я могу ответить тебе тем же. Это было так ужасно, и я только сейчас это понимаю. Прости. Настоящая я другая, Томас. Я не причиняю боль другим, потому что мне больно. Я люблю отчаянно… люблю и наказываю себя за эту любовь. Наказываю свою сущность, отказывая ей в том, чтобы коснуться твоего лица, обнять тебя и просто дышать тобой. Я боюсь… что растворюсь в тебе и потеряю тебя, а затем умру от этой боли. Я умру, если тебя не будет рядом. Если я перейду эту грань, то умру без тебя. И я боюсь разрешить себе полноценно любить тебя и раскрыть это чувство, потому что я… Я знаю, что впереди меня ждёт страшная мука, если ты уйдёшь от меня, оттого что я тебе надоем, или ты поступишь, как отец или Гела. Я… мне страшно снова почувствовать себя брошенной и нелюбимой. Страшно… просто страшно, но ты мне нужен. Ты столько для меня сделал. Этот склеп, комната…
— Мне не нужна твоя благодарность, — обрывает он меня. — Я это сделал, потому что для меня это правильно.
— Вот! Вот, видишь? — взмахиваю руками и качаю головой. — Видишь? Ты это делаешь тихо и незаметно, не ожидая ничего взамен. Ты это делаешь постоянно, а я не вижу. Не вижу, пока меня не ткнут носом. Не вижу, потому что если увижу это, то замечу и другое. А это другое не всегда хорошее, оно болезненное. Я не видела измен отца. Не видела его плохим, а оказалось, что всё было ложью. Я жила во лжи. А если я полностью раскрою глаза и позволю себе увидеть всё, то осознаю, что сама виновата во всём. Я не прощу себя. Я боюсь разорваться на части от боли, Томас, и этот страх очень силён. Безумно силён. Ты же ведёшь себя, как отец. И я пыталась убеждать себя, что это всего лишь маска. Но всё так реально. Так правдоподобно. А потом ты делаешь что-то вроде склепа для Рома и покупаешь ему свечи в тон цвета глаз его покойной жены. Господи, да это путает меня! В моей голове такая каша, и я не понимаю, как отношусь к этому! Я борюсь с собой, понимаешь? Борюсь до смерти! Потому что однажды сильно обожглась и потеряла всё. Я не могу потерять ещё и тебя. Не могу. Не могу потерять, потому что тогда… я сойду с ума от боли. Слышишь, как путаются мои мысли, Томас? Мне нужна твоя помощь. Помоги мне… подскажи мне. Я больше не могу вот так рваться на части и догадываться. Помоги.
Я делаю шаг к Томасу, вглядываясь ему в глаза. Его мягкий взгляд скользит по моему лицу, и губ срывается отчаянный тихий вздох.
— Я не могу… хотел бы, но не могу. Ты должна сама решить. Сама принять решение, Флорина. Не я, а ты. И я бы хотел. Очень хотел бы… дать тебе больше, но у меня больше ничего нет. Я пустой, Флорина. Я не могу. Не могу. Прости. Я должен идти. У меня не так много времени. Стан скоро прибудет, он поделится с тобой информацией, и вы оба будете…
— Нет. Нет, — злобно мотаю головой. — Нет. Хватит говорить о Стане и о том, что мы с ним сделаем. Нет. Я не принимаю твой ответ. Ты просто не хочешь. Ты не хочешь сделать меня равноправным партнёром для себя. Ты тоже не можешь мне доверять, раз уходишь. Это ты должен остаться и быть рядом со мной. Ты, а не Стан. Тогда… помнишь, тогда ты тоже ушёл из замка, потому что я отвернулась от тебя, по твоему мнению. Я выбрала Стана, а не тебя. Но я выбрала тебя. Тебя. Я всегда выбирала тебя, пока не решила, что ты недостоин быть выбранным. И я выбрала себя, получив в ответ чудовищную боль и ожоги внутри. А когда я выбирала тебя, то была в безопасности. На Аляске я выбирала тебя. Даже тогда, решив выйти замуж за Стана, в своём сердце я всё же выбрала тебя и твои желания, чтобы защитить тебя. Это больно. Больно, когда выбирают не тебя. И страшно не услышать, что выберут не тебя. Но мы… мы же выбрали друг друга, разве нет? Да, мы поступили плохо по отношению друг к другу, но… но разве это не должно нам помочь увидеть нечто большее? Разве это… это не рождает… силу? Разве это ничего не значит? То, что мы уже прошли. Эта боль… она не важна?
— Флорина…
— Нет, — хватаю его за руку и крепко сжимаю её. — Нет. Ты не можешь вот так уйти. Не можешь, потому что это неправильно. И я… у меня больше никого нет, кроме тебя, Томас. Никого нет, потому что я… я разрушила всё, чтобы принять тебя. Это… же что-то значит. Значит ведь?
— У
