— Правда? — растерялся Хоррибл. — То есть вы меня себе представляли? Думали обо мне?
— Ну, конечно! И теперь вижу, что не ошиблась: вы мужественный, отважный, интеллигентный, но при этом чуткий, ранимый и романтичный.
Хоррибл порадовался, что успел отдать ей букет.
— Так куда отправимся? — неловко спросил он. — Боюсь, большинство заведений уже закрыто, но я приметил тут неподалеку уютную кофейню, и мы могли бы…
— А куда бы вы хотели?
— Мне всё равно, — честно признался он. — Просто хочу провести этот вечер с вами, госпожа К.
Она поморщилась и снова принялась рыться в ридикюле.
— Ни к чему эти формальности. Сами понимаете, в наши дни одинокой женщине приходится соблюдать осторожность. Но теперь, когда мы встретились лично, и я убедилась, что вы не какой-нибудь маньяк или извращенец, или синяя борода, можете называть меня Каладрия.
— Кала…дрия? — икнул Хоррибл. Добавить «та самая Вещая Каладрия?», а тем более «Вещая Булочка» было бы верхом пошлости, поэтому он ограничился одним этим восклицанием.
— Да. — Она наконец нашла то, что искала, и выудила на свет потертый и очень старинный с виду медальон на витой цепочке. — Надеюсь, вы никуда не торопитесь? — спросила она, застегивая медальон у него на шее, потом уцепилась за локоть и велела. — Потрите цепочку.
— Потереть? Зачем?
— В письмах вы говорили, что всё знаете, но ничего не видели. Вот и пойдёмте смотреть.
— На что? — растерялся Хоррибл.
Каладрия пожала плечами и крепче стиснула его локоть.
— На мир.
Хоррибл вспомнил о зубной щетке, оставшейся в саквояже в гостинице вместе со сменной парой носков, а ещё о том, что взял отгул всего на один день.
— А это надолго? — уточнил он и нервно потер шею.
В следующую секунду оба с негромким хлопком исчезли в облаке сверкающей пыли.
* * *
Озриэль прикрыл дверь ректорского кабинета и собрался двинуться по коридору.
— Сир Ирканийский!
Он обернулся, остановился и смущенно кашлянул.
— Профессор Амфисбена.
Молодая женщина, чуть запыхавшись, остановилась напротив и неловко перехватила указку, едва не ткнув ему в глаз.
— Я слышала, вы уходите из Академии?
— Да, только что забрал документы. — Он потряс папкой, и золотистые кудряшки собеседницы удрученно поникли, даже полоски на костюме побледнели. — Но я пока не решил, стоит ли уходить насовсем, поэтому взял академический отпуск: подумать, разобраться с планами на будущее, а там… поглядим.
— Мне всегда казалось, что вам не слишком нравится факультет, хотя ваши гаммы на музыкальных стаканчиках поистине виртуозны. Возможно, просто стоит перевестись на другой?
Тут проходящий мимо Мадоний Лунный подмигнул Озриэлю. Принц вообще внезапно появлялся в самых неожиданных местах, причем как-то естественно, за между прочим.
Озриэль проводил его взглядом и покачал головой:
— Нет, если и вернусь, то только на свой. Признаюсь, я недооценивал силу искусства.
Тот случай на площади, когда Мадоний Лунный несколькими ударами пальцев по струнам усмирил паникующую толпу и предотвратил давку, потряс Озриэля до глубины души и заставил его в корне изменить своё отношение к принцу. Покровитель факультета ранимых романтиков мгновенно вознёсся на верхние строчки его личной иерархии, оставив Эола Свирепого глотать пыль далеко позади. Теперь было стыдно вспоминать, сколько уничижительных слов было сказано за этот год в его адрес.
Протрубили к паре.
Профессор Амфисбена вздрогнула и помялась:
— Что ж, мне пора… Желаю удачи. — Она протянула руку, и Озриэль неловко пожал её.
— Спасибо, и вам.
— Опаздывать не стоит, — пролепетала профессор, не сводя с него глаз, и не двинулась с места.
Озриэль, спохватившись, отпустил её руку и потер шею.
— Да уж.
Она помедлила, наконец отвернулась и двинулась прочь, опустив голову и прижимая к груди папку с нотными листами.
В этот момент откуда-то полились звуки лиры, хотя самого исполнителя поблизости не наблюдалось. Один выразительный аккорд влепил Озриэлю подзатыльник. Он качнулся на носках и решился.
— Профессор!
Она обернулась с такой готовностью, словно ждала этого оклика всю жизнь.
Озриэль подбежал к ней, стараясь не обращать внимания на любопытствующих студентов.
— Я тут подумал… я больше не студент… по крайней мере, временно. Поэтому не будет нарушением этики, если я, если мы… и не придётся ждать ещё пять лет до окончания Академии…
Пара нот осели на языке, посоветовав заткнуться.
Озриэль умолк, а потом не переводя дыхания выпалил:
— Мжнаприглстьвснчай?
Профессор наклонилась вперед:
— Что-что, простите?
Озриэль сделал глубокий вдох и раздельно произнёс:
— Как вы смотрите на то, чтобы выпить со мной чашечку…
— Положительно!
— …чая.
— Очень-очень положительно!
— Тогда в семь в «Наглой куропатке»?
— В семь подходит, в семь я совершенно свободна.
Последний сигнал прервал разговор, избавив от многотрудных прощаний.
Дождавшись, пока она свернет к аудитории, Озриэль двинулся к выходу из Академии. А профессор зашла в класс и обвела сияющими глазами сидящих там студентов. Никогда ещё её речь не была такой пламенной, а примеры столь точными и выразительными, как в тот день.
Король влетел в зал прямо во время совещания: именно так — влетел. Верхом на грифоне. Впереди сидела зеленая девушка, та самая гоблинша, которая покинула столицу вместе с ним.
— Нам нужно переговорить с глазу на глаз, сир Высокий, — бросил Его Величество, на ходу соскакивая на пол и не обращая внимание на поднявшийся шум. Со всех сторон сыпались восклицания, члены Совета Достойных приветствовали его.
Амброзий Высокий только кивнул и указал на дверь в смежную комнату.
— Прошу сюда, Ваше Величество.
Марсий нагнул голову и шагнул в проём. Ученый муж последовал за ним.
* * *
Когда Марсий и Рогатый скрылись из виду, Уинни неуютно поёжилась и огляделась по сторонам. Как это ни парадоксально, никто не обращал внимания на гоблиншу, сидящую верхом на грифоне посреди зала для совещаний в королевском дворце. Все были слишком поглощены, обсуждая произошедшее.
Уинни вздохнула. С одной стороны, она радовалась возвращению в Потерию, но ни за что не призналась бы, что соскучилась по этому городу и своей работе, с другой стороны, было грустно, что их безумное путешествие подошло к концу. Ведь теперь всё вернётся на круги своя, и все станут теми, кем были раньше: Марсий — королем Марсием, а она — обычной подавальшицей из таверны «Наглая куропатка».
