Но было понятно, что просто так советник ее не отпустит. К тому же, даже король одобрил такую фрейлину. И — да, принцессе нужна женщина, с которой можно поговорить… на любые темы.
Сад был старым, но ухоженным. Яблони цвели, изредка роняя нежно-розовые невесомые лепестки. Жужжали пчелы. Вельмина издалека услышала звонкий смех, который мог принадлежать беззаботной стайке девушек.
Она будет чужой среди них, не знавших ни горя, ни печали…
Но она все равно брела вслед за де Вером, вслушиваясь в шелест молодой листвы, чириканье воробьев и шорох прошлогодней листвы под ногами.
Скамью, где сидели девушки, Вельмина увидела издалека. Их было всего три, в светлых платьях, с непокрытыми головами. А когда подошли поближе, Вельмина безошибочно определила и принцессу Женевьеву. У нее в самом деле был незначительный такой изъян — но от которого внутри все холодело и бралось ледяной коркой.
Лицо у принцессы… было как лицо разбитой фарфоровой куклы.
Какая-то растрескавшаяся глянцевая корка, которая, однако, ничуть не искажала изящные черты Женевьевы.
Вельмина скользнула взглядом по рукам принцессы — и там было то же самое. Похоже, что все тело… вот так…
К горлу внезапно подкатила тошнота.
Ну уж нет. Она привыкнет. Это потому, что никогда ничего подобного не видела. И здесь главное — смотреть в глаза принцессы, ярко-синие, словно небо. А ещё можно смотреть на ее роскошные кудри, темно-русые, с медовым отливом. А тонкие трещинки на всем теле, и эти «фарфоровые» кусочки, которые попросту отслаиваются… Что ж, надо привыкать. Ничего в этом страшного нет. Просто… так получилось.
Вельмина посмотрела на двух девушек, что сидели по бокам от принцессы — похоже, что они уже привыкли и ничего особенного не замечали.
В конце концов, сказано ведь — это даже не болезнь. Это пробивается на поверхность магический дар.
— Ваше высочество, — де Вер отвесил галантный поклон, — я привел вам новую фрейлину. Это Вельмина де Ронш, моя дальняя родственница. Ваш отец полностью одобрил.
Принцесса вскочила, торопливо разглаживая светло-голубой подол платья. Вельмина моргнула, когда увидела, что несколько тонких чешуек «фарфора» на лице отслоилось и полетело вниз, на траву.
— Госпожа де Ρонш, — принцесса сделала книксен и улыбнулась.
Вельмина старалась смотреть в глаза девушке.
Все эти чешуйки… они просто должны перестать существовать. Хотя привыкнуть к этому сложно.
— Ваше высочество, — Вельмина тоже сделала книксен и улыбнулась, — я счастлива быть вашей фрейлиной.
Две другие девушки тем временем тоже встали, поклонились и, подхватив со скамейки несколько книг, молча пошли прочь.
— Почему они уходят? — всполошилась Вельмина, — они… обиделись?
— Нет, что вы, — сказала принцесса, — просто они сочли необходимым позволить нам спокойно познакомиться. Мне жуть как хочется с вами познакомиться.
Она указала растрескавшимся пальчиком на скамью.
— Мы могли бы посидеть здесь немного, как думаете?
Вельмина молча кивнула. Посмотрела на советника — и поймала быструю улыбку, мелькнувшую на его губах.
— Позвольте, я вас оставлю, — сказал де Вер с поклоном, — у меня дела, а вам наверняка хочется обсудить какие-нибудь дамские штучки.
— Хорошего дня, Леман, — Женевьева улыбнулась, — ну, что ж вы… госпожа де Ронш, садитесь. Здесь тепло, солнце…
***
Меряя шагами спальню, Вельмина ждала Итана.
Да, не стоит себя обманывать — именно ждала, тоскливо вслушиваясь в каждый звук, коими дом советника был полон. То половицы заскрипят, то просочатся обрывки чьих-то разговоров, то прислуга что-нибудь уронит тяжелое. Вельмина тревожно вслушивалась, поглядывая в окно: над крышами полыхала яркая полоска заката, розово-оранжевая, и чем выше, тем менее насыщенная, постепенно переходящая в блеклую синеву.
Но ведь… с ним ничего не случилось?
Уже было так, она ждала пол ночи, а он явился к утру и завалился спать.
Все, что знала Вельмина — о чем ей сообщила Рогнеда — Итан ушел сопровождать его светлость советника де Вера. А куда, надолго ли — неясно.
Вельмина уселась на край кровати, зябко обхватила себя за плечи.
Снова скрип половиц, где-то рядом. С трудом удержалась, чтобы не вскочить и не броситься смотреть, кто там ходит. Внезапно накатил такой приступ страха — беспричинного, в общем — что ее затрясло. Дико, невозможно хотелось забраться в кровать, завернуться с головой в одеяло, и никого и ничего не слышать и не видеть. В темноте… она ведь все еще помнит, что в темноте — хорошо.
Стиснув зубы, Вельмина потерла себя ладонями по плечам. Главное — успокоиться. Она в безопасности, и ничего так трястись. Надо просто заставить себя все забыть… И на самом деле можно ведь думать и о том, что нового она сегодня увидела и узнала.
Фарфоровая принцесса, например. Вельмина очень быстро сообразила, почему при Женевьеве взрослые фрейлины не слишком-то задерживались. Неконтролируемая магия время от времени прорывалась сквозь несломленный еще заслон, давала о себе знать. Сегодня принцесса подпалила Вельмине платье, сама того не желая — у нее попросту сорвались огоньки с кончиков пальцев. А ещё уронила на Вельмину живую мышь, которая точно так же неожиданно и случайно соткалась прямо из воздуха. Вельмина мышей не боялась, схватила серую за хвост и выбросила в кусты. А сама спросила:
— Наверное, вам нужно учиться контролировать свою магию?
Женевьева растерянно посмотрела на Вельмину, потерла щеку — и вниз снова посыпались фарфоровые крошки.
— Пока она не освободится, никто не возьмется меня учить. Так и будет, — сказала она и вздохнула, — но, Вельмина, я правда не хотела. Не злитесь. Я скажу отцу, чтобы заказал вам новое платье. И мышь… Оно само. Я не хотела.
После обеда, на котором Вельмина сопровождала принцессу, и на котором к ним присоединился король, они прогуливались по саду. И снова с Женевьевы осыпались чешуйки, словно вторя осыпающимся лепесткам яблоневого цвета.
— Ваш отец всегда так молчалив? — отважилась спросить Вельмина.
Женевьева пожала плечами. Поправила неспешно кружевной палантин.
— Ему не очень-то повезло со мной, — наконец прозвучал ответ, — но я подозреваю, что дело не только во мне. Отец почти каждый вечер уходит в одну комнату, которая всегда заперта, и ключ от которой только у него. Мне не позволено там бывать.
«Любопытно», — подумала Вельмина, но вслух все спросила:
— Как вы думаете, когда ваша магия наконец… вызреет?
Принцесса пожала плечами.
— Я не знаю. Ардиан говорит, что должно произойти что-то значимое в моей жизни, чтобы она вызрела, и чтобы я наконец стала… ну, вы понимаете,
