Я стала заводиться.
Засунув в карман халата телефон Эшли, я пошла в свою комнату, заперлась в ванной, и целый час отмокала под горячими струями воды. Несколько раз я выключала воду, прислушиваясь к тишине, потому что мне казалось, что звонит телефон кузины.
Я понимаю, что, если Эшли пошла в домик к Кэри Хейлу, с ней там ничего не могло случиться. Я теперь знаю, что Кэри не психованный маньяк-убийца, а просто человек, отказавшийся ради меня от всего. Даже от своей жизни. К тому же, я знаю, что, если бы он сказал Эшли правду, — ту, которую знаю я, — на ее мониторе, не было бы статей о пожаре, а как минимум статьи о психических расстройствах, галлюцинациях, и прочем.
Я вышла из душа, и тут же схватила телефон. Ни одного пропущенного.
Почему я нервничаю, если все хорошо?
Почему мне кажется подозрительным, что все хорошо, и почему мне кажется, что нет ничего хорошего в том, что все хорошо?
* * *
Эшли открыла глаза, чувствуя себя словно в тумане.
Ее руки были привязаны к стулу, и она повертела головой в разные стороны пытаясь понять, что происходит. Ее позвоночник болел; тело ныло от напряжения. Ноги и руки затекли. Отлично.
Это, кажется, дежавю.
— Ты наконец-то пришла в себя? — Иэн обошел ее сзади, присаживаясь перед ней на кровать.
Они в его квартире, в старом доме. Все точно так же, как и всегда, кроме того, что она сидит привязанная к стулу.
— Ты серьезно привязал меня? Ты это серьезно?! — вспылила девушка. Она знала, с кем имеет дело, но хуже страха в ее груди, и в голове была перспектива показать его.
— Я не хотел, чтобы ты испугалась.
— Ты серьезно? — снова спросила она, дергая руки. — Ты бы не испугался, если бы обнаружил себя привязанным к стулу?
— Меня не раз привязывали, Эшли, — глухо отозвался Иэн. Девушка вскинула брови. Волосы, растрепавшиеся по лицу, лезли в глаза, и Иэн подался вперед, чтобы убрать их. Она шарахнулась от него.
— Ты сама виновата, Эшли, — укорил парень. — Не нужно было быть слишком умной. Не нужно было думать слишком много.
— Нужно быть как ты, верно? — с сарказмом спросила Эшли. — И что, ты теперь сделаешь? — с вызовом продолжила она. — Ты притащил меня сюда, в дом полный людей, и что ты хочешь делать дальше? Хочешь убить меня?
— Я люблю тебя.
Между ними повисло молчание. Эшли сглотнула.
Потребовалось несколько секунд, чтобы она сумела взять себя в руки:
— Я всегда знала, что с тобой что-то не так. Ты был слишком милым. Слишком. Никто бы не был слишком милым с тем, кто в прошлом мучил его.
— Мне просто было жаль тебя. Ты была беззащитна, и поверь, я не хотел, тебе помогать. И я не успел оглянуться, как стал испытывать что-то больше чем просто забота. Я хотел защищать себя. Хотел оберегать тебя. Но я не умею делать это.
— Точно, — буркнула Эшли, хмыкая. — Из тебя плохой защитник.
Она знала, что не нужно провоцировать его, но не могла сдержаться. Иэн схватил ее за волосы, сжимая в кулак, и притягивая ее лицо к своему. В его глазах была жажда убийства. Эшли видела ее, и думала, как она раньше не заметила. Почему позволила этому чудищу разгуливать на свободе столько времени?..
От Иэна пахло ванильным кремом, и чем-то еще, словно он только что готовил пирог на кухне. Хотя, возможно, так оно и было — кто знает, какое хобби у убийцы.
Рот Эшли наполнился слюной — она была голодна.
— Ты голодна? — Взгляд Иэна опустился на ее горло. — Я могу приготовить для тебя что-нибудь?
— Ты что, собирается исполнить мое предсмертное желание?
Иэн нахмурился:
— У меня нет выбора, я должен сделать это. Я просто пытаюсь быть милым.
— Если ты хочешь быть милым, тогда сдайся полиции, Иэн. Если хочешь быть милым, отпусти меня. Я поем дома.
— Ты не уйдешь из этого дома живой, Эшли, — осадил Иэн девушку. — Я расстроен тем, что ты не удивлена. Я хотел бы чтобы ты была удивлена, что я забрал тебя, но ты сидишь, делая вид, что ты не боишься меня.
— Какого черта, Иэн, конечно я боюсь тебя. Ты психопат!
— Тогда почему ты раньше не пошла в полицию? — он приблизил ее лицо к своему, наслаждаясь властью. — Почему ты все ждала и ждала, никак не влияя на меня? Неужели ты влюбилась в убийцу?
Эшли смело встретила взгляд парня. Сейчас, когда она наконец увидела его истинное лицо, она ощутила облегчение. Столько времени, она мучилась от того, как ей поступить, столько часов, провела пытаясь разобраться во всем, и вот он, Иэн Грейсон, показал, кто он на самом деле.
— Я хотела убедиться, что ты чертов психопат. Хочешь поговорить об этом?
Он усмехнулся, скрещивая руки на груди. Его обтянутые футболкой плечи, привлекли внимание Эшли — она вспомнила, сколько раз, хотела, быть кем-то другим, не собой, чтобы позволить себе коснуться этих плеч.
— Если ты так говоришь, значит, ты знаешь кто я.
— Не нужно оправдывать себя. Чтобы с тобой не произошло, ты не имеешь права оправдывать свои действия. Я знаю, кто ты Иэн, и я знаю, что с тобой случилось. Я знаю, что ты сделал, но я все равно не прощу тебя.
— Это тебе стоит просить прощения, Эшли! — взбесился он, и девушка испуганно отшатнулась. — Я много раз пожалел, что ты пришла именно ко мне в ту ночь, когда нашла письмо Тома. Я бы не хотел этого, но мы все несем ответственность за информацию, которой располагаем. И я должен поступить правильно, после того, как узнал, из-за кого Том убил себя.
Слова были слишком жестокими, и прежде чем что-то сказать, Эшли несколько раз вздохнула, напоминая где она, с кем она говорит. Когда она окажется дома… если. Если она окажется дома, в безопасности, уже тогда она вдоволь наплачется, но не сейчас.
— Если ты хочешь обвинить кого-то в том, что случилось с твоим братом, Иэн, тогда вини самого себя. В ту ночь, когда директор Гордон забил твою мать до смерти, а Тома запер на чердаке вашего дома, именно ты сбежал, ясно? Ты бросил своего брата, и он, чтобы пережить этот ужас, решил, что отец прикончил и тебя тоже. И посмотри, где теперь все мы оказались. — Голос Эшли был таким жестким, что даже у нее самой побежали мурашки по коже.
Это не честно.
Не честно по отношению к Иэну, по отношению к ней самой, и она понимает это.
— Я был ребенком, — прохрипел он, с силой вцепившись в плечо Эшли, и сдавливая, но она даже не поморщилась. Физическая боль была ничем по сравнению с тем, что она испытывала внутри, в своей груди. — Я был ребенком, и я не мог ничего сделать.
— Ты прав, — Эшли не уступала, — ты был ребенком, и ты не мог ничего сделать. Как и Том. Он был твоим младшим братом, и ты просто бросил его. Ты должен был заботиться о нем, но ты предпочел сбежать, и остаток жизни жить во лжи. Даже когда ты, и он, встречались друг с другом, ты ни разу не намекнул, что ты его брат. Даже не попросил прощения у него перед смертью.
