— Ты легко одета. Не боишься простыть?
Ну конечно, ведь её куртка осталась в машине.
— Я привыкла передвигаться порталами, — соврала Элис, тут же ощутив укол совести: почему-то лгать Дэниелу было совсем не то же самое, что лгать кому-либо другому.
Однако Дэниел лишь понимающе кивнул, вполне удовлетворённый этой версией.
Они почти не разговаривали: атмосфера была слишком совершенной, чтобы нарушать её бессодержательной болтовнёй. Хотелось молчать, и молча наслаждаться тишиной, ветром, запахом весны. И ещё солнцем. Миновав несколько улиц, абсолютно безлюдных в вечерний час, они вышли на широкий бульвар. Отсюда можно было любоваться закатом: ничто не мешало обзору.
У гранитного парапета Элис остановилась и посмотрела вниз. В чёрной воде неуклюже ворочались толстые округлые льдины.
— Простудишься, — Дэниел расстегнул куртку, и, высвободив левую руку из рукава, набросил половину на Элис, обняв её за талию.
— Знаешь, почему я люблю смотреть на закат? — спросила она, — Это успокаивает, — когда понимаешь, что есть вещи незыблемые и вечные, и что бы ни случилось, они останутся таковыми. Ты понимаешь это, и любые проблемы кажутся мелочью.
От солнца остался только тонкий сегмент, — большая его часть скрылась в море.
— Люди ссорятся и мирятся, но солнце светит для всех одинаково, — Дэниел тепло улыбнулся, — Ни для кого не делая исключений.
Элис казалось, что она была знакома с ним всю жизнь.
— Я смотрю, ты сегодня в настроении. Добрые вести?
Мужчина кивнул и несколько раз глубоко вздохнул. У Элис забилось сердце: она знала, что люди так выглядят, когда готовятся к важному разговору.
— Помнится, как-то я обмолвился, что у тебя весьма необычный цвет глаз, — он, не мигая, глядел на солнце, и алый диск отражался в его зрачках, — Так вот: это был не комплимент.
Элис выжидающе молчала. Да уж, начал он издалека.
— Я тогда ещё всё понял, — прошептал Дэниел, — Но ты внезапно уехала, и я не успел увидеться с тобой до отъезда. Я не знал, где ты, что делаешь, я не знал ничего. Пока не встретил тебя — совершенно случайно — в "Гелиос-Моторз". Грейстоун — огромный мегаполис, настоящий человеческий муравейник. Мы могли бы ходить по этим улицам годами, но так и не найти друг друга.
— Но мы нашли, — голос Элис дрогнул.
— И это не случайность.
Неожиданно она почувствовала на своем лице его обжигающее дыхание.
— Элис… — он прижал девушку к себе. Мгновение — и их губы соединились в поцелуе.
Это было ни на что не похоже. Словно тысячи невидимых преград рухнули в один миг от мощнейшей ударной волны, словно небосвод вспороли тысячи комет, изрешетив пространство огненным дождём, словно тысячи солнц упали в воду, окатив берег брызгами расплавленного металла. На грани сна и реальности, боли и наслаждения, правды и вымысла. На грани Аверсайда и Реверсайда…
Нет, не так. Всё было гораздо проще, приземлённее, прозаичнее: два силуэта, мужской и женский, слившиеся в объятиях на фоне пылающего заката. Две души, только что открывшие друг другу доселе тщательно скрываемые чувства, — истинные чувства.
Даже с закрытыми глазами Элис ощущала исходящую от него энергию, — мощную, неукротимую, сметающую всё на своем пути.
Не хотела бы она встретиться с ним в бою…
Последняя мысль утонула в водовороте страсти, не успев достигнуть сознания. Элис была в одной блузке, но воздух вокруг наэлектризовался настолько, что ей стало нестерпимо жарко. Сколько времени прошло — минута или вечность, она не знала. Не хотела знать. Да и было это неважно. Важно было только одно: их глаза, в которых каждый видел отражение друг друга. Этот закат стал их закатом, и казалось, солнце остановилось на полпути, застыло у самого края мира, чтобы продлить этот вечер как можно дольше.
Когда к ней вернулась способность воспринимать окружающую действительность, Элис обнаружила, что они сидят на каменных ступенях, амфитеатром спускающихся к воде.
— Элис, я должен тебе кое-что рассказать, — заговорил Дэниел, с трудом подбирая слова, — Я знаю, это покажется тебе невероятным, но… — он остановился на полуслове, потому что телефон Элис вдруг разрезал закатную тишину пронзительной трелью.
— Прости… — Элис виновато потупилась, — Я должна ответить, — она вынула трубку, и, настроив антенну, отошла на пару метров.
— Я слушаю.
— Элис? — взволнованно заговорила трубка голосом Феликса, — Где тебя носит?! Срочно дуй в штаб.
— Что случилось?
— Бего-ом!
— Поняла, — выдохнула она, — Буду через минуту, — отключив телефон, она смущённо обернулась к своему спутнику.
— Дэниел… Мне надо идти. Прямо сейчас.
— Идти? Куда? — он непонимающе вскинул брови.
— Это с работы, — пролепетала Элис, чувствуя себя последней свиньёй, — Шеф. Говорит, дело срочное.
— Он на часы, случаем, посмотрел? — Дэниел нахмурился, — Время почти ночь. Не знал, что у сотрудников научно-исследовательского института ненормированный график.
— Некоторые эксперименты требуют постоянного наблюдения, — Элис терпеть не могла врать и оправдываться, но сейчас это было необходимо, — Ничего не поделаешь.
— Зачем же тебе такая работа? Брось её.
— Не могу, — Элис покраснела, проклиная всё на свете. Неужели Феликс не мог подождать со звонком хоть полчаса?!
И всё же чувство долга гнало её вперёд.
— Это надолго?
— Не знаю, — последний вопрос окончательно выбил у неё почву из-под ног, — Не знаю, правда… Прости. Я так виновата, — не дожидаясь, пока Дэниел задаст очередной вопрос, Элис сдёрнула перчатки, навела портал и скользнула в него прежде, чем он успел её остановить.
Что ж, попросить прощения она ещё успеет. В любом случае, выбора у неё не было.
Глава семнадцатая. Тот, кого не стоило недооценивать
— Опоздала на две с половиной минуты, — недовольно бросил Феликс, когда Элис, тяжело дыша, вбежала в кабинет.
— Простите, — выдохнула она.
Феликс прищёлкнул языком, красноречиво глядя на циферблат часов; Реджинальд лишь слегка нахмурился. Кроме старших агентов, Элис заметила в комнате Анабель и Питера.
— В чём дело… — начала она и запнулась на полуслове, увидев выражение их лиц. Оба они были белее мела.
— Теренс, — хрипло прошептал Питер, — Он не вернулся.
— Агент Кортни, — обратился к нему Редж, — Расскажи, что произошло.
Питер пригладил рыжие волосы.
— Наверное, я последний, кто видел Терри живым. Это было больше суток назад, вчера утром. Он появился в штабе, и почти сразу куда-то убежал. Похоже, он был не на шутку чем-то обеспокоен. А сегодня я нашел в Дарквуде это, — Питер указал на обуглившийся свёрток, в котором, несмотря на грязь, копоть и подпалины, почти без труда угадывалась белая кожаная куртка.
Элис наклонилась над курткой и, развернув, тщательно осмотрела. Феликс хотел было её остановить, и уже открыл рот, но Реджинальд жестом дал ему знак не вмешиваться.
— Это всё, что осталось? — тихо спросила Элис.
Анабель беззвучно всхлипнула, спрятав лицо в ладонях.
— Нет, — сказал Феликс, — В кармане была записка. По всей вероятности, именно из-за неё он и отправился в Реверсайд. Вот, — он опустил в протянутую руку Элис клочок бумаги.
В записке было всего три слова.
"Сестрица Мери готова".
Это прозвучало как приговор. До последнего момента Элис питала надежду, что Теренс Уолсен непричастен к этой отвратительной истории, но теперь сомнений практически не оставалось. И, как бы ей не претила сама мысль о том, что Терри — предатель, пришлось это признать. Правде надо смотреть в глаза. Коротенький текст послания был написан тем же почерком, что и список с координатами зеркал. Цепочка событий сложилась в единую картину.
Выходит, Терри мог менять свой почерк до неузнаваемости, и никто не знал об этом?
— Если Теренс Уолсен написал эту записку, и отправился в Реверсайд, чтобы передать её кому-то, он не успел этого сделать, — прошептала Анабель.
