Грэкхэму пришлось прерваться, так как Дайнер подошел к нему и попытался остановить исповедь отца:
— Не стоит откровенничать перед поданными, — заметил он отцу. — Это недостойно Повелителя.
— Мне самому решать что достойно, а что нет! — взревел Грэкхэм и метнул молнии из-под бровей. — Сядь на место и не вмешивайся! Мне и самому нелегко прилюдно делать такие признания, но таков ритуал. Его нельзя изменить и избежать. Закон гласит, что действующий Повелитель ОБЯЗАН покаяться перед народом и с чистой совестью и открытым сердцем вступить в брак.
В тот же миг раздались многочисленные взволнованные голоса, сливаясь в громкий гул.
— О Боже!
— Вступить в брак!
— Может, нам это послышалось?
— Не может быть!
— Он влюблен!
— Какие перемены!
— Свадьба!
— Он решился!
Обрывки фраз заполнили Зал. Весь замок гудел, как растревоженный улей. Все бойко обсуждали услышанное, делали свои выводы и делились предположениями. Гвалт стоял невообразимый! Грэкхэм аж остолбенел от неожиданности. Он и не думал, что его заявление произведет такой ажиотаж. Придя в себя, он побагровел, и громким окликом прекратил весь это бедлам:
— Замолчите!
Его голос, отраженный несколько раз сводами Зала, затих вместе с голосами присутствующих. Все замолчали в ожидании объявления имени будущей жены Повелителя.
Обведя всех хмурым взглядом, Грэкхэм встал:
— Мое длительное противостояние этой девушке вначале ожесточило меня, но после я понял, что она всколыхнула в моей душе давно забытое чувство, умершее вместе с моей замечательной супругой. Я долго не мог признаться себе в том, что испытываю по отношению к этой девушке не ненависть, что было бы более логичным, а любовь. Эта девушка прибыла к нам из Обычного Мира, и зовут её Элизабет.
— Нет, отец, не смей делать этого! — раздался крик Джека. — Не ломай её жизнь! Признайся, что ты не любишь её! Ты просто не можешь любить её! Это невозможно!
Джек даже не заметил, как оказался возле отца. Молодой человек не осознавал того, что его кулаки крепко стиснуты, сжимая лацканы камзола отца. Медленным, но твердым движением, Грэкхэм разомкнул хватку Джека и оттолкнул от себя. Джек невольно попятился и вновь кинулся к отцу. Однако путь ему преградил Дайнер.
— Не смей! Прекрати эти глупые сцены. Они ни к чему не приведут. Что, в тебе опять проснулась любовь к этой девчонке? Не долго же ты скорбел по своей супруге.
— Отстань от меня, — вскипел Джек.
Внезапно на его плечо обрушилась железная рука Зузу. Сопротивляться было бесполезно, и Джек подчинился власти приспешника своего отца. Оказавшись в своем троне, он в панике стал искать любимое лицо Лиз. Неужели все, что она говорила о том, что любит его отца правда? Как такое может быть? Это было так мучительно для молодого человека, что он до боли стиснул зубы, чтобы не закричать от безысходности и горя.
Ряды приглашенных шумели и раскачивались, как неспокойные волны бурного океана. В той стороне, где стояла Элизабет, слышались восхищенные возгласы девушек-танцовщиц. Элизабет, хоть и добивалась такого исхода дела, все же оказалась не готова к происходящему. Она замерла, как статуя, не веря своим ушам. Словно во сне, она увидела, как Джек пытался поговорить с отцом. Затем она почувствовала, как кто-то торопливо пихает её в спину. Впереди стоящие маги стали расступаться, пропуская девушку вперед. Ничего не понимая, Элизабет оказалась посреди Зала. Девушки вытянули её туда и вновь скрылись в толпе. Волна стыда окатила Элизабет. У нее было чувство, будто она обнаженная оказалась посреди торговой площади. Все вокруг громко переговаривались, обсуждая её, от чего ей становилось еще хуже. Её взгляд был прикован к Джеку. Его лицо выражало такое страдание, что Элизабет уже сто тысяч раз пожалела о том, что ввязалась в эту авантюру. Да, она, бесспорно, хотела добраться до Седьмой Книги, и она знала, что она хранится в сердце Грэкхэма. Но она даже не представляла, что в этот момент ей будет так страшно, одиноко и горько от всего происходящего. Боль Джека ранила её в самое сердце. Она очень сожалела о том, что так сильно обидела его, но изменить уже ничего не могла. Девушка зажмурилась, как будто яркая вспышка ослепила её. Открывать глаза она не спешила, потому что ей не хотелось видеть улыбающегося лица Грэкхэма, удивленного Дайнера и лица Джека, искаженного гримасой безмерной боли.
Будто сквозь туман, Элизабет увидела, как к ней подошел Грэкхэм и протянул ей руку. Она не могла даже шелохнуться, и продолжала стоять, как вкопанная. Холодная ладонь Грэкхэма настойчиво стиснула её пальцы, и, как марионетка, Элизабет проследовала за ним к трону. Желая показать подчиненным значимость этой девушки, Грэкхэм усадил её в свой трон, а сам встал рядом. Блуждающим взглядом Элизабет обвела всех присутствующих и неуютно поежилась. Незаметно для нее самой, её взгляд сместился влево и остановился на сидящем в соседнем троне Джеке. Он больше не смотрел на нее. Его остекленевший взгляд, отрешенный от действительности, замер, устремившись в дальнюю стену Тронного Зала, скользя поверх голов приглашенных. Его глаза наполнились слезами, которые грозили перекатиться за веко, чтобы заскользить по щеке. Сердце девушки болезненно сжалось. Она хотела броситься на шею любимого и молить о прощении, но долг диктовал свои правила. Элизабет с каменным лицом замерла на троне.
До её затуманенного сознания доносились овации подданных, поздравления Дайнера и Тамрэты, громкие хвалебные речи в её адрес. Только на сердце была боль. Она готова была умереть, лишь бы все это оказалось неправдой.
Громкий голос её будущего супруга, обращающегося к подданным, вывел Элизабет из оцепенения:
— Я так понял, что гибель супруги моего младшего сына, повредила его сознание. Поэтому я хочу, чтоб он был так же счастлив, как и я, и хочу сделать еще одно объявление. В день моего бракосочетания с Элизабет, мой сын Джек женится на молодой и прекрасной колдунье, дочери высокородного мага Белкновского, на замечательной Лили.
Элизабет чуть не задохнулась от этого заявления. Как ножом оно полоснуло её по сердцу. Она сделала несколько глубоких вздохов, чтоб восстановить сбившееся дыхание. Лиз в смятении посмотрела на Джека. Его отрешенный взгляд не выражал ничего. Ни один мускул не дрогнул на лице молодого человека. Узнав, что его любимая станет женой его отца, ему было уже абсолютно все равно, что будет с ним самим. Грэкхэм подошел к нему, чтобы, как показалось окружающим, поздравить сына. На самом же деле, Элизабет услышала злобный шепот Грэкхэма:
— Так значит, ты давно уже вспомнил Элизабет, Ковгэнса и всю свою жизнь до Ибворка. Хорошо же ты прятался под маской скорби по Джуди. Ну, ничего, сынок, я посмотрю, как тебе и твоей любимой будет тяжело в день свадьбы. Меня это позабавит. Если бы я не полюбил её, то, наверняка, уже сейчас она была бы мертва. Так что ты должен быть счастлив, что моя любовь спасла ей жизнь. Ты прав, эта девушка необыкновенная. Не любить её невозможно.
Злобный хохот Грэкхэма заставил Элизабет вздрогнуть. Более мерзкого смеха она, как ей показалось, не слышала никогда в жизни. Девушка приложила ладони к ушам, пытаясь отстраниться от всего услышанного, и в тот же миг почувствовала, как голова закружилась, и она мягким комочком скатилась без чувств на пол.
Глава 24
Все идет по плану
Элизабет очнулась на мягком ложе. Длинный ворс пушистого покрывала уютно окутал её. Девушка протерла глаза и села на кровати. Изумрудного цвета парчовый балдахин, усыпанный натуральными изумрудами, был расшит затейливыми золотыми узорами и свешивался тяжелыми складками. Кровать стояла на маленьком возвышении в довольно большой комнате с яркими богатыми гобеленами на стенах. Окон в комнате не было, но их заменял мягкий свет, льющийся от многочисленных подсвечников. Элизабет на уровне подсознания понимала, что чего-то в этой комнате не хватает, но только не могла понять чего именно. С левой стороны в стене был большой античный камин из малахита. Своим ярким огнем он согревал комнату, отбрасывая затейливые тени на стены. Возле него на полу лежала шкура медведя, и стояли два кресла, обтянутые зеленым бархатом. Правая стена была занята книжными полками. На них красовались книги вперемежку со статуэтками тонкой работы, миниатюрными подсвечниками, гравюрами и всякими безделушками, которых Элизабет не встречала ни в Кровби, ни в Ибворке. Обстановка очень напоминала Обычный Мир. Девушка, будто, оказалась во дворце короля Франции. Резная мебель, канделябры, роскошь и комфорт сочетались в этой комнате. Элизабет тяжело вздохнула и опять упала на кровать. На глаза попался балдахин. Элизабет поморщилась. Для чего он нужен? Надо попросить убрать этот пылесборник из её комнаты.
