шее, нащупала жилку. Нет, он еще был жив. Немного, совсем чуть-чуть жизни в нем еще сохранялось.
Жилка билась. И грудь слабо, но вздымалась от дыхания. С трудом он снова открыл глаза – но лишь для того, чтобы я поняла: он уже далеко.
Уходит, удаляется и прощается, глядя на меня с границы между миром живых и миром ушедших.
– Бар, миленький, ну ты все видишь! Что нам делать, Бар?! – закричала я мысленно.
– Знаю, – сосредоточенно ответил дракон. – Я думаю.
– Сделай так, чтоб он снова забыл! Тогда процесс остановится! – осенило меня.
Да плевать, если Родвер опять не будет помнить, что он – Роджер. Конечно, увидеть вновь своего мужа, каким он был прежде, было счастьем.
Но все равно Родвер Гайнорис никогда не станет прежней личностью Роджера. Я это понимала. Если он сохранит память, то станет кем-то третьим – Родвером, который помнит жизнь Роджера. Наверно, новая память заставит его как-то измениться, но и Роджера, какой был прежде, не воскресит полностью.
Такие «полные воскрешения» бывают лишь в дурацких постановках, что показывают в шаре ясновидения.
А если память Роджера не сохранится, то снова будет просто Родвер. Я приму это! Я люблю его под любым именем.
Под любым, проклятие, только пусть живет!
– Поздно, Маг. Это необратимый процесс, – ответил Бар с досадой. – Думаешь, я уже не пытался? – усмехнулся дракон, вырывая меня из стремительной, отчаянной молитвы.
Даже так… Только Бог поможет теперь.
«Господи, помоги, пожалуйста!» – попросила я мысленно. Пронеслась мысль, что я так давно не обращалась к Богу. Не благодарила его за то, что имела. За академию, за Родвера, за Бара и других друзей… За возможность спасти мир. А ведь всегда было за что благодарить.
«Прости меня, Создатель наш! Пусть он выживет, если можно! Только ты можешь спасти его!»
– Я не знаю этой магии, я никак не могу помочь, – сказал дракон у меня в голове. Бар словно забил последний гвоздь в крышку моего гроба.
От отчаяния я ухватилась за первую же мысль. Просто чтоб не рехнуться и не впасть в истерику.
Дракон у меня в голове… Дракон… Ухватилась за это слово, за мысль о драконе.
Родвер, он же Роджер, он же древний дракон Гайнир.
Только что ведь сама сокрушалась, что Родвер не принц, а дракон в человеческом теле! Как раньше не догадалась!
Гендарат воздействовал на Родвера какой-то древней ментальной магией, которую молодые драконы вроде Бара не знают. А вот древнейший в мире дракон Гайнир может ее знать.
Вот кто может вытащить самого себя с того света! Может получиться… Пожалуйста, пусть получится, Господи!
Я вцепилась в плечи Родвера, наклонилась над ним так, чтобы смотреть прямо в его синие, затуманенные накатывающим беспамятством глаза.
– Слушай меня, дракон Гайнир! – Я пыталась заглянуть на самое дно глаз, туда, где прячется это древнее существо. Туда где Родвер-Роджер помнит свою драконью сущностью. – Я твоя истинная пара! Я прошу тебя – проявись, приди! Умоляю! И спаси себя! Ты только что смог остановить ментальный удар… Так останови и это… Я… я твоя истинная пара… я люблю тебя, я люблю вас всех! Всех троих! – подумала и добавила, ведь мой дракон любит юмор: – Вернее, даже четверых, Гаурин Бригс мне тоже очень понравился!
– Гайнир, дракон мой, проявись… Я твоя истинная пара, прошу тебя… – повторяла я. – Ты нужен мне… с любой памятью, в любом обличье… Прошу! Любимый!
– Молодец… – прошелестели у меня в голове слова Бара. Видимо, я додумалась до того, о чем он не догадался.
И тут же взгляд Родвера начал… нет, не светлеть. Он начал разгораться. Синева вокруг зрачка сгустилась, в ней заплясали сильные веселые волны. А зрачок вытянулся, сузился и обрел перемычку. Прямо у меня на глазах.
Я наблюдала, как глаза моего любимого становились драконьими. А потом зрачок в форме песочных часов вдруг… нет, мне не показалось! Он закрутился, как водоворот, и словно потянул меня за собой.
Я знала, что Родвер-Гайнир лечит свои разум и тело, его лицо оживало, расправлялось, обретало твердость. Тело тоже собралось, мышцы обрели обычный тонус, стали жестче. Я заплакала от счастья и, роняя слезы, молча смотрела, как работал призванный мною дракон.
– Полетаем, любовь моя! Не только этому молодому дракону катать тебя! – вдруг услышала я у себя в голове его голос. Голос Родвера, но с легкими бархатными нотками, свойственными Роджеру.
И я совсем провалилась в черный водоворот. А вынырнула из него прямо на шею другому дракону.
Я сидела на шее огромного черного дракона, и мы неслись на золотой диск солнца, петляя между высокими горами. Поднимались в поднебесье, пикировали вниз.
Его чешуя была более гладкой и пластичной, чем у Бара, хоть сам дракон явно был старше и намного крупнее. Передо мной изгибалась длинная мощная шея, иногда он оборачивался, чтобы посмотреть на меня огромными янтарными глазами со зрачками в форме песочных часов.
Я любила эти зрачки. Я любила его глаза. Я любила его шею. А главное – я любила его душу, которая может принять образ дракона, а может поселиться в человеческом теле и стать моим мужчиной.
Каждая чешуйка, каждая складка на необъятных, черных как ночь крыльях этого дракона была мне родной и близкой.
Мы кружились долго… Радовались друг другу. Порой смотрели друг другу в глаза, и я погружалась в бездну драконьего разума еще глубже и сильнее.
Это было невероятное единство, я ощущала его и душой, и сердцем, и телом. Оно немыслимо сладкими, глубочайшими волнами проходилось по всему моему естеству.
Надо же, мы живы. Оба. И мы можем летать, пронеслось у меня в голове. И я тут же судорожно распахнула глаза. Уперлась взглядом в лицо Родвера – он держал меня на руках. Рядом стоял Бар и с тревогой смотрел на меня. Мы явно уже были на земле, Бар принял человеческую ипостась.
Сколько же времени прошло?!
При этом я ощущала, как последние золотые сладостные волны еще бродят по телу. «Позор-то какой…» – пронеслось у меня в голове. Я тут, может, стонала или изгибалась, а Бар видел это.
– Ну ты и шутник, Гайнир! – заявил Бар Родверу. – Или уж не знаю как тебя называть… Зачем было погружать Магрит в ментальный экстаз прямо там и так глубоко?!
– Магрит устала и переволновалась, я решил, что так будет лучше, – невозмутимо ответил мой муж, любовник и дракон и нежно поцеловал меня в висок. – А называть… Называйте меня Родвер Гайнорис. Это самая актуальная
