тебя. Мне следовало догадаться. Все это время я была твоим маленьким грязным секретом. Ты ведь не собирался афишировать наши отношения или даже показываться со мной на людях?
— Что ты несешь? Мы с тобой выходили в люди! Моя тетка знает о тебе, о нас. Тео, Дафна, Астория!
— Выходили, да, в маггловском мире. И о нас известно лишь верной группке самых близких. Но, скажи мне, твоя мать знает?
Малфой не мог ответить. Как объяснить, что его мать — наименее важный человек в этом списке?
— Потому что она, кажется, думает, что ты помолвлен с этой женщиной, — продолжала Гермиона. — И кто знает? Может, так и есть. Я определенно видела тебя с ней раньше. В газетах. И на вечеринке Тео, — на последних словах ее голос сломался, и сердце Драко сжалось от боли. — Впрочем, как я уже сказала, мы никогда этого не обсуждали, так что претензий не имею. Сама виновата. Обмани меня раз и все такое. Но я не позволю больше меня дурачить.
Он двинулся к ней, но Гермиона подняла руку, поворачиваясь к нему.
— Эта наша с тобой интрижка? Все кончено. Завтра я возвращаюсь в Лондон. Я знаю, что нам нельзя показываться там вместе, так что, возможно, ты все равно собирался положить этому конец.
— Я не собирался ничего заканчивать, — тихо произнес Драко, шок и отчаяние, которые он чувствовал, смешались в его голосе. — И я могу объяснить эти фотографии, все они вырваны из контекста. Жонни — старая подруга, вот и все.
— Подруга, которая остается у тебя ночевать, а на следующее утро носит твою одежду? Ты меня за дуру держишь? — она встала и подошла к нему, источая ярость. — И даже без этого… Я не смогу забыть то, что ты сделал с Гарри. Ты и Тео. Благодаря тебе и твоим манипуляциям он уже два дня не встает с постели. Как ты мог так поступить, не поговорив сначала со мной? Не предупредив?
Драко только покачал головой. Его разум, казалось, отключился под тяжестью ее обвинений.
— Хоть мы и не давали друг другу никаких обещаний, — продолжила Гермиона, и он снова покачал головой, начал говорить, но она перебила его, — …у нас с тобой сложились какие-то отношения, так что было бы неплохо сказать мне, ввести в курс того, что происходит. Ты бы мог быть более открытым. Но теперь мне все очевидно. С твоей точки зрения мы никогда и не состояли в отношениях. Я была просто твоим трахом во Франции.
Драко побледнел. Он слегка пошатнулся и схватился за спинку ее стула.
— Это то, что ты чувствуешь?
— Это то, что я знаю, — выплюнула она. — Я сожалею о каждой минуте моего… общения с тобой.
— Если ты так чувствуешь, не думаю, что могу что-либо добавить, — он замер в странном оцепенении.
— Тут нечего добавлять, — по ее щекам текли слезы, и Драко, несмотря ни на что, хотел протянуть руку и вытереть их.
Он развернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился и оглянулся через плечо. Он все-таки скажет кое-что еще. От всего сердца.
— Я не жалею ни об одной секунде нашего общения.
Не дожидаясь ее ответа, с трудом переступая свинцовыми ногами, Драко дошел до точки аппарации и исчез.
oOo
Гермиона услышала хлопок, означающий, что он ушел, и рухнула на траву, рыдая в голос над своим разбитым сердцем. Позже она заставила себя поплестись обратно в коттедж и лечь в постель, но сон к ней так и не пришел.
На следующее утро Грейнджер встала с восходом солнца. Разум казался затуманенным, а тело одеревенелым, но ей нужно было попрощаться с кентаврами. Несколько чашек кофе не особо помогли ее усталости или психическому состоянию, и она отправилась во взволнованном, но безрадостном настроении в лес.
Свернув по тропинке к лугу, Гермиона резко вздохнула, увидев перед собой высокую фигуру с широкими плечами. Светлые волосы блестели в лучах восходящего солнца. Он обернулся на звук ее шагов, и у нее возникло сильнейшее желание подбежать к нему, броситься в его объятия, все забыть и все простить.
Но ведь она решила не быть дурой.
Драко прочистил горло и шагнул к ней, вытянув руку, в которой держал плотно набитый конверт. Гермиона заметила его бледнее обычного лицо и темно-фиолетовые круги под налитыми кровью глазами.
— Окажешь мне любезность прочитать это письмо? — его голос звучал формально.
Она собиралась взять конверт, но ее лицо, должно быть, выражало сомнение, потому что он продолжил:
— Это не попытка изменить твое мнение. Ты ясно выразила свои чувства. Но я бы хотел объяснить.
Трясущимися руками она взяла письмо. Драко сделал небольшой шаг ближе, его взгляд блуждал по ее лицу, но потом застыл, напрягся и похолодел.
— Ты можешь обратиться к Тео, Лукреции и Дафне для подтверждения любого из фактов. Даже Астория знает о том, что я написал, и дала свое твердое согласие, хотя я бы предпочел, чтобы ты не обсуждала с ней содержимое.
Гермиона медленно кивнула.
Драко сделал глубокий вдох.
— Я уезжаю этим же утром, дабы не обременять тебя своим присутствием, пока ты заканчиваешь здесь работу. Желаю тебе всего наилучшего, — он кивнул. — Прощай.
С этими словами Малфой повернулся и пошел прочь, не оглядываясь.
Гермиона услышала резкий треск аппарации после того, как он свернул с тропинки. Ее сердце сильно заболело, она упала на землю у ближайшего дерева. Разорвала толстый кремовый конверт и достала несколько листов плотной бумаги, исписанных его ровным, теперь уже таким знакомым почерком.
Развернула их и начала читать.
Дорогая Гермиона,
Пожалуйста, не думай, что этим письмом я пытаюсь изменить твое мнение или твои чувства. Этого я делать не намереваюсь и, после твоих вчерашних слов, не надеюсь.
Моя единственная цель — объяснить три обстоятельства, которые ты представила как источник несчастья, твоего и твоих друзей. Я пишу тебе не только для того, чтобы снять с себя вину, но и в надежде, что смогу облегчить часть боли, которую ты, возможно, испытываешь.
Я поведаю обо всем в порядке важности, начиная с наименее значимых обвинений. А именно: 1) инвестиционная схема Поттера; 2) мое поведение во время и после Бала Основателей; 3) тяжкая участь Джека Уикхема.
Во-первых, план Поттера. Рискуя рассердить тебя с самого начала, я буду очень честен и откровенен в отношении моих чувств и побуждений.
Я с самого начала думал, что у плана Гарри сомнительная основа. И высказал свое безоговорочное мнение Тео, еще когда мы впервые услышали об этом.
До недавнего времени у меня не было возможности
