Сергей Лукьяненко - Близится утро

– Не надо... я знал, что так должно кончиться... – прошептал старик.

Но силы были неравны. Я все-таки оторвал его от штурвала, ударом ноги выбил промокшую парусиновую дверцу. Вода уже заливала нас по горло. Волоча Антуана за собой, отталкиваясь от тонущего планера, я поплыл прочь. Антуан слабо бил по воде рукой, пытаясь помочь мне.

Море было теплым – будто в молоке плывешь. Соленым – губы уже щипало. Если бы не волны, если бы не гуляющий ветер, если бы не заслонившие полнеба тучи!

– Ильмар, не надо... – прохрипел Антуан. Если сейчас он поддастся панике, начнет биться и хватать меня – конец. И не оглушишь, чтобы за волосы тащить старик их давно лишился.

– Корабль близко, молчи! – прикрикнул я. Завертел головой, пытаясь найти наших.

Они оказались недалеко. Плыли к нам – пока все вместе, даже Жан барахтался самостоятельно, хотя Луи и был рядом, готовый прийти на помощь. В небе, все больше и больше снижаясь, кружился планер Хелен.

Я поискал взглядом шхуну. Да, она и впрямь была недалеко. И шла к нам на всех парусах, я даже увидел суетящихся матросов. Но все-таки надо было продержаться минут десять, не меньше... сбросить бы башмаки – да нет и на это минуты...

Ударила очередная волна, я поднырнул под Антуана, выпихивая его из воды.

По руке скользнула медуза – что ж ты в глубину не уходишь, тварь противная, шторм же наступает!

– Ильмар! – зычно крикнул Жерар. Плыл епископ мощно и сильно, сразу двумя руками загребая, будто дельфин выбрасывая себя из воды. – Держись!

Видать, заметил, что я волоку Антуана...

А наш планер, задрав напоследок пестрое крыло, погрузился в пучину. Без водоворотов, плавно и важно, так тонут не корабли, а упавшие с небес птицы, окончившие свой век.

– Держусь! – крикнул я и был награжден глотком теплой соленой воды.

Как же некстати разыгралась буря!

Удерживая над водой Антуана, я попытался заглянуть ему в глаза. Далеко ли там до слепой паники?

Нет, и следа ужаса не было в его глазах.

– Мне с того раза... кажется, что живу взаймы... – прошептал Антуан. Будто должен был умереть, но Сестра хранила... для чего-то...

Ударила новая волна, пронесла на гребне – мимо Жерара, прямо к Йенсу, плывущему неумело, но старательно.

– Молчи! – выныривая, прокричал я. – Хранила и хранить будет! Молчи!

Метрах в двадцати от нас, еще раз подтверждая свое неслыханное мастерство, сел на воду планер Хелен. Куда мягче, чем наш. Уголком глаза я заметил, что первым из кабины выпрыгнул Маркус.

– Я не могу... – обвисая, прошептал Антуан. Его тело сразу отяжелело, но в этот миг его подхватил Жерар. Глянул на меня:

– Что со стариком?

– Он не умеет плавать!

Будто был в этом смысл, мы сбивались в кучку. Антуана теперь держали двое – я и Жерар, Луи помогал Жану. Остальные худо-бедно плыли сами, даже Луиза, наверное за счет объемистых телес, легко плясала на волнах.

Корабль был совсем близко. Не военный, не торговый – рыболовная шхуна, из тех, что шныряют вдоль берегов, стараясь не забираться далеко в море.

А тучи уже стлались над головой. Свет молний перебивал исчезающие солнечные лучи. Я повернул голову к шхуне, и увидел...

Словно следуя за линией облаков, накатывала на нас очередная волна... небывалая, чудовищная, из тех, что моряки зовут девятым валом.

Сердце замерло.

Из-под этого гребня мы выберемся не все.

Взмыл на волне бесстрашно мчащий к нам кораблик, изнанка волны засветилась на уходящем солнце – сверкающей изумрудной толщей, пенными хлопьями...

– А-а-а... – закричала Хелен, тоже увидавшая волну. Время будто замедлило бег, я видел, как в лицах отражается ужас, как задирает голову Маркус, выставляет руку навстречу волне – беспомощным жестом утопающего... или... Губы мальчишки шевельнулись – заглушенные ревом волны, хотя сейчас он кричал.

Но это Слово не обязательно слышать.

Стало черным-черно. Невиданный холод прокатился над морем, и моя рука, загребающая воду, разбила тонкую корочку льда.

Из гребня волны Словом вырвало огромный кусок – с той легкостью, что недоступна смертному.

Мимо нас, ревя и грохоча, прокатились две волны. Блестя шлифованной водной гладью, колебля море, не зная, что жертвы ускользнули.

Наверное, последний раз такое видели иудеи, которых вел через море Моисей.

– Господь мой... – вскрикнул Жерар.

Нас мотало и бросало в разные стороны. Из последних сил мы держались на воде, на шхуне уже спускали паруса и кидали с борта веревки и трапы. А вслед за первой волной накатывала вторая, ничуть не меньшая. Я поискал взглядом Маркуса, но вряд ли у того сейчас были силы для нового Слова. Он колотил по воде руками, и Арнольд уже подплывал к мальчику, готовый при нужде поддержать.

– Мы все здесь погибнем! – завопил Йенс, которого круговоротом прижало ко мне. – Нас всех ждет смерть!

В глазах его было безумие – темное, беспросветное... – Где твоя вера, монах? – крикнул я ему. – Чего ты боишься, когда Искупитель рядом с тобой? Или нет Его власти над морем и ветром?

Мои слова Йенса словно отрезвили. Он замолчал, повернулся к шхуне.

А та уже вышла наперерез волне, закрывая нас от удара. Качнулся смоленый борт, стегнула по воде джутовая веревка – я поймал ее одной рукой, другой не отпуская Антуана.

То ли искусство капитана было подобно мастерству Хелен, то ли Искупитель с Сестрой следили за нами совсем уж пристально – но с первого же раза повезло не только мне.

Шхуна скользнула между волнами, провалилась вниз, всех бросило к борту прямо к протянутым рукам матросов. Из моих рук приняли безвольное тело Антуана, двое втащили голосящую Луизу, еще двое – отчаянно борющегося за жизнь Жана. Я растянулся на скользкой палубе, вцепился в нее, прижался всем телом. Шхуну бросало и кидало, но буря будто умерила первый свой натиск. Дав себе лишь мгновение передышки, я поднял голову.

Маркус... Жан... Антуан... Луиза...

Безвольные, едва шевелящиеся, наглотавшиеся воды. Но живые и на палубе.

Йенс, Жерар, Луи, Хелен, Арнольд...

Они держались бодрее. Даже пытались сидеть.

Фарид и Петер выглядели лучше других.

Руссийский шпион мелкими глотками отхлебывал что-то из фляжки. А Петер пытался объясниться с матросами.

Я огляделся – да это и впрямь был иудейский корабль. Смотрели на нас с изумлением и трепетом, но без враждебности. Повезло... вот уж была бы беда бедой – попасть на османскую или державную шхуну...

На четвереньках я подполз к Фариду и требовательно протянул руку. Шпион молча протянул мне фляжку.

– На Слове... прятал? – в перерыве между глотками спросил я.

– Чином я не вышел, Словом владеть, – будто извиняясь, ответил Комаров. За пазухой прятал.