Артем не имел ничего против, разве что, в его понимании, корчиться от боли должен был Макс.
Грошев врезался в сокурсника. Артем влетел спиной в стеллаж с посудой, полки качнулись, одна из кружек упала на пол и разлетелась на осколки. Ленка закричала, кто-то рядом выругался. С кем — бы ни поменялся дежурствами Самарский, на смену он вышел не один. Но и это было не важно. Макс пропустил удар под дых, и нанёс свой в живот. Отличник рыкнул и оттолкнул Гроша. Теперь уже Макс, едва сохранив равновесие, ударился спиной о стену.
— Прекратите! — закричала Афанасьева.
Артем подскочил к Грошеву, впечатывая кулак в ребра. Макс, не обращая внимания на боль, выпрямился, и блокировал единственную рабочую руку отличника, одновременно ударяя головой в подбородок. Раздался хруст, Самарский вскрикнул, по лицу потекла кровь.
— Пусть прекратят! — снова закричала староста.
Отличник отмахнулся от парня другой, сломанной рукой, скорее инстинктивный чем намеренный жест. Гипс прошёлся по скуле, сдирая кожу и разрывая губы. Грошев упал на колено.
— Артем прекрати! Макс ничего не сделал!
Грош поднялся и тут же получил коленом в бедро, развернулся и съездил локтем отличнику в шею. Самарский качнулся. Макс сцепил руки замком и добавил, роняя противника на пол. На этом можно было бы остановиться, но парень не сдержался, пнул соперника в бок. Вернее попытался, потому что тот, схватив за ступню, возвратным движением оттолкнул от себя Макса. И тот не удержавшись полетел на пол, опрокинув по дороге стул, и больно приложившись висевшим за спиной рюкзаком, вернее о его содержимое. Череп оказался твёрдым.
— Хватит!
Между ними, кто-то встал.
— Надо его хотя бы выслушать, — попросила Ленка.
Грошев отвел взгляд от искажённого лица Артема. Между ними стояла Корсакова.
— А ты думаешь это из-за того что натворил или не натворил наш герой? — усмехнулась Светка, — Дело в Настьке. Хоть бы ее спросили, прежде чем морды бить.
Макс медленно поднялся.
— Будете продолжать? — спросила Коса, — Или займёмся чем-нибудь поинтереснее?
Самарский не стал даже вытирать капающую из носа кровь, его взгляд скользнул к пистолету у стены. Они сорвались с места одновременно. Макс и Артем. Первый был быстрее, второй умнее. Грошев схватил рукоять, отличник нажал кнопку на панели. Самарский предпочел применить другое оружие. Лишь один сигнал принимается системой сразу же, сигнал тревоги.
Лампы мигнули и зажглись, панель засветилась, как новогодняя елка. Замок загудел и натужно щелкнул. Тревога первого уровня, угроза освобождения блуждающего. А поскольку «освободить» мертвого могли только люди, двери немедленно блокировались. Теперь открыть внешнюю мог только Старший Куратор, а внутреннюю — старший смены. И только в таком порядке, одну следом за другой, кад-арт куратора, кад-арт дежурного. Капсула герметична, и оказавшийся там, рискует задохнуться, если одна из сторон вдруг передумает.
— Прекрасно, — заметила Светка, — Теперь весь лагерь в курсе, что у нас тут вечеринка.
Макс поставил пистолет на предохранитель и убрал за пояс.
— Я не заставлял ее, — сказал он глядя на Самарского.
— Если бы я хоть на минуту допустил мысль, что ты… — из горла отличника вырвался клекот, слово которое он хотел произнести, застряло, — Ты был бы уже покойником.
— Ну, хоть разговаривают, — Светка подняла опрокинутый стул и села.
— Артем, — Афанасьева беспомощно посмотрела на Самарского, — Зачем?
— А затем, — ответил Макс. — что по-другому он не может. Он же отличник, — парень коснулся губы.
Афанасьева оглянулась, сняла с полки металлическую кружку и протянула ему. Грош приложил холодный металл к лицу.
— А ты думал, я буду помогать? — в нос проговорил Артем, — Передашь сообщение, и я прибегу? Мы стали таким друзьями?
— Но ты прибежал. Зачем? Посмотреть на героя вечерних новостей? — парень опустил кружку, — Помощь нужна, не мне отличник, помощь нужна Лисе.
— Учебный бункер, ответьте, — раздался голос из комма на стене, дежурный по лагерю активировал частоту экстренной связи, такое на памяти Грошева случалось второй раз. Первый произошёл год назад, когда у одного из дежуривших ночью воспалился аппендицит.
Артем демонстративно отступил назад. Макс нажал кнопку, после секундного раздумья произнес:
— На связи.
— От вас поступил сигнал. Вы подтверждаете тревогу первого уровня?
Грошев улыбнулся несводившей с него глаз старосте. Рот дернуло болью, и он почувствовал, как по подбородку снова потекла кровь.
— Подтверждаю.
Светка фыркнула.
— Требуется идентификация старшего смены. Вставьте кад-арт.
— Да без проблем, — Артем нахмурился, поднимая руку к висящему на шее кристаллу, но Макс вытащил из под майки свой и вставил в паз.
Перемигивание огоньков на панели сменилось тревожной краснотой.
— Э-э-э, — ответил дежурный, — вы… вы…
— Я, — ответил парень, и отключил связь.
— Советую сразу сдаться, — сказал Самарский.
Грошев пожал плечами, подошел к приоткрытому сейфу, разрядил пистолет, и, убрав, закрыл дверцу.
— И что теперь? — спросила Афанасьева.
— Присоединяюсь к вопросу, — Корсакова закинула ногу на ногу.
— Подождем, — Грош указал на вход в хранилище и спросил, — Откроете?
Девушки посмотрели на Самарского.
— Да пошел ты, — ёмко ответил Артем поправляя повязку.
— Черт, — Макс, словно только что вспомнив, взъерошил волосы, — Автомат в капсуле оставил. Вот, как теперь с тобой разговаривать.
— Никак.
— Я Насте так и передам.
— Не смей, — Артём зарычал.
— Почему? Я в отличие от тебя пытаюсь ей помочь.
— Тем, что воруешь? Или бегаешь от правосудия? — Самарский достал платок и приложил к носу.
— Точно. Она ведь в тюрьме? — Грош повернулся к девушкам.
— В карцере, — ответила Коса, — И Игрок и Лиса, гвардейцы в госпитале, под охраной. Ни к тем, ни к другим не пускают, допросы идут уже вторые сутки.
— Она ни в чем не виновата, — рявкнул отличник.
— Опять ты за свое, — Макс сложил руки на груди, — Ладно, кто я такой, чтобы рушить чужие идеалы. Раз так, помоги доказать это.
— Учебный бункер, ответьте, — захрипела панель другим голосом, низким и суровым, со знакомыми командными интонациями.
— На связи, — Грошев нажал кнопку.
— Максим Вла…хм, — говоривший споткнулся, произнося непривычные слова, — Вларонович?
— О, какие перемены, Старший Куратор. Стоит украсть, убить, изнасиловать, и тебя начинают называть по имени — отчеству. Знал, раньше бы озаботился.
