теории. Хорусиане спроектировали эту комнату, вероятно, все свои тюремные камеры, используя свою силу и слабости всех остальных. Они могли переносить удары током, которые вырубали нормальных людей. Они зарядили эту комнату так, что любой, кто прикоснется к стенам или дверям, получит изнурительный шок. У Хорусиан даже не было прорези для карточки-ключа на этой стороне комнаты.
Я предположила, что в этом был смысл. Зачем беспокоиться о замках, которые можно взломать, или картах, которые можно украсть? Если заключённый впадал в бешенство, пока охранник находился в комнате, охранник мог легко выйти через электрифицированную дверь, в то время как заключённый не мог.
Хорусиане были так уверены, что я Сетит, что забыли, откуда взялась другая половина моей ДНК. У меня тоже был иммунитет к электрическим импульсам.
Мама и Лэнс не знали этого о Рорке. Что они сделали, когда их самое мощное оружие против Сетитов не сработало? Я могла представить, как разворачивались события той ночи. Мама не могла заставить себя ударить импульсом собственного сына, поэтому позвала на помощь, что только разозлило Рорка ещё больше. Но импульс на него не подействовал. А потом…
Я выбросила этот образ из головы. Я не хотела об этом думать.
Стараясь производить как можно меньше шума, я взяла дневник Дейна и направилась к двери. Надеюсь, сейчас никто не следил за камерами, и когда какой-нибудь охранник заметит, что меня нет, они решат, что я в ванной. Это дало бы мне несколько минут, прежде чем кто-нибудь узнает, что я сбежала.
Я помедлила у двери, прислушиваясь к тихому предупреждающему гудению. Моя теория всё ещё не была проверена. Возможно, я не унаследовала мамину толерантность к электрическим импульсам. И даже если бы я это сделала, снаружи мог быть кто-то ещё. Я хотела бы включить своё Хорусианское зрение и просканировать стены, чтобы убедиться, что путь свободен, но за время, проведённое в гробницах, я уже поняла, что трудно смотреть сквозь металл.
Прежде чем я смогла отговорить себя от этого, я схватилась за ручку. Лёгкая вибрация пробежала по моей руке. Ничего больше. Я открыла дверь и выскользнула наружу.
Коридор был освещён. Я надеялась на какое-нибудь укрытие в темноте. Я закрыла за собой дверь и как можно тише побежала в направлении лестницы. Мои глухие шаги казались слишком громкими. Я замедлилась, меняя скорость на скрытность. Моё сердце колотилось настойчивым предупреждением, которое звенело у меня в ушах.
Смогу ли я сразиться с Хорусианином в бою один на один? Я выбросила этот вопрос из головы. Если бы мне пришлось, я бы сделала это, и я бы победила.
Приблизившись к первому углу, я включила своё Хорусианское зрение и посмотрела сквозь стену, чтобы проверить, есть ли люди в следующем коридоре. Рядом с углом никого не было. Чем дальше я смотрела, тем всё запутывалось. В темноте беспорядочно громоздились очертания мебели. Я приближалась к коридору вслепую и на виду, беззащитная.
На углу я прижалась к стене. Там было холодно и пахло старой пылью. Используя своё обычное зрение, я выглянула в коридор. Я ожидала увидеть какого-нибудь охранника и уже готовилась к драке. Я была вдвойне рада, что захватила дневник Дейна. Я могла бы швырнуть его кому-нибудь в голову, если бы мне понадобилось.
Холл был пуст, и лестница была в поле зрения. Четыре двери усеивали правую сторону коридора, все закрытые. Хорошо. Я осторожно направилась к лестнице. На полпути я услышала голос, доносившийся с противоположной стороны, двое мужчин разговаривали.
У меня не было времени незаметно добраться до лестницы, и я не могла справиться с двумя Хорусианами, но рядом была дверь. Я поспешила к ней, нервы были на пределе. Я просвечивала рентгеном комнату, пока бежала. Неприятно было бы наткнуться на кучу Хорусиан.
В комнате было темно, что, надеюсь, означало, что она пуста. Неясные очертания появлялись и исчезали из фокуса. Я не могла сосредоточиться на них достаточно хорошо, чтобы понять, что это такое. «Успокойся», — сказал я себе. — Тебе нужно думать, а не сходить с ума и совершать ошибки». Я положила руку на дверную ручку, только тогда сообразив, что она может быть заперта. К счастью, она повернулась. Так тихо, как только могла, я проскользнула внутрь.
В темноте было видно только маленькие цифровые часы, светящиеся в углу. 11:48. Это могла быть микроволновая печь, DVD-плеер или будильник. Если бы это была спальня, один или несколько человек могли бы лежать в нескольких футах от того места, где я стояла. Я прислушалась к глубоким вздохам спящего. Ничего не было слышно. И всё же я не хотела рисковать. Я уже подняла шум, открыв дверь. Если я закрою её, щелчок может кого-нибудь разбудить. Я оставила дверь приоткрытой на дюйм и встала за ней, прислушиваясь, не проходят ли мимо Хорусиане.
Шаги мужчин не были торопливыми, и их голоса были спокойными. Очевидно, никто ещё не знал, что я пропала.
— … рекомендуем перенести большую часть этой станции в Новую Зеландию или Аргентину, — сказал мужчина. — Ты можешь помочь команде V отрезать любые сети, направляющиеся в Антарктиду.
— Там нет добычи для Сетитов, — недовольно сказал второй мужчина. — Они знают, что полюса не являются постоянным решением. Вместо этого они отправятся в более холодные страны. Мы должны переехать в Россию или Гренландию…
Мужчины были почти у двери. Я стояла так неподвижно, как только могла, едва дыша.
— Они должны знать, что мы можем выращивать скарабеев в любом городе, даже где холодно, — сказал первый мужчина. — Отапливаемые здания не так уж трудно найти. Сетиты будут вообще избегать городов, пока их флаконы не закончатся. Их единственное безопасное убежище-полюса, и в это время года для них слишком темно, чтобы оставаться в Арктике.
Ещё один шум привлёк моё внимание. Тихий стук изнутри комнаты. Позади меня. Возможно, шаги по полу. Я резко развернулась, глаза метнулись в темноту. Я не видела ничего, кроме неясных теней. Единственным видимым источником света был разрез, проникающий через щель в дверном проёме. Я не хотела включать своё Хорусианское зрение. Блеск моих глаз выдал бы моё положение.
Я стояла вслепую, охваченная паникой. Кто бы ещё ни был в комнате, он тоже не мог меня видеть. По крайней мере, до тех пор, пока они не включили свет. Мой разум лихорадочно перебирал возможности того, что делать, когда это произойдёт. Сражаться или бежать, зачем выбирать? Мне нужно было сделать и то, и другое. Я присела, напряжённая, как пружина.
Что-то задело мою ногу прямо над лодыжкой. Вздрогнув,
