— Ну что ж, да свершится воля богов! Твое желание поучаствовать в выборе сильного удовлетворено, — была воля Святослава.
— Неужели среди вас нет достойного самца, который заткнет глотку этому сумасшедшему старику? — рявкнул Егор на всю площадь. — Неужели вы допустите, чтобы женщины дрались между собой?
— Ты усугубляешь положение рыси, — с угрозой произнес свихнувшийся вершитель судеб.
Измир с Ярошом снова переглянулись, поморщившись, не зная, как поступить.
— Ты — трус, старик. И не достоин права быть старшим. Глава прежде всего думает о клане, а не наслаждается игрой в бога, — проскрежетал Егор. — Я клянусь, если с ее головы упадет хоть волос, мой клан вырежет даже детей.
Оборотни заволновались, некоторые нервно посмотрели на небо, словно ожидая оттуда кары.
— Традиции создаются веками. Нашим — уже восемьсот лет. Именно они в свое время позволили выжить, избежать анархии, достичь благоденствия и процветания, — вещал Святослав. — Вы нарушили все известные двуликим. — Повернулся ко мне и рыкнул: — Готовься, рысь. Или ты передумала. Разве ягуар тебе не нужен…
Раздеваться перед толпой было мучительно стыдно и неловко. К ледяному кому у меня внутри добавился пронзительный осенний ветер, пробрав до костей. Но стоило опуститься на четыре лапы, покрывшись мехом, я быстро согрелась: Гелла напала резко и без предупреждения. Лишь благодаря эмпатии мне удалось среагировать быстро, за долю секунды ощутив ее эмоциональное напряжение и порыв. Теперь некогда было посматривать на окружающих. Пришлось скакать зайцем, уворачиваясь от клыков, когтей и массивного тела самки барса. На моих боках становилось все больше и больше рваных полос. Я истекала кровью под рев беснующегося ягуара, окруженного пиками и арбалетами.
Ослабев от потери крови, я не могла носиться с прежней скоростью, ловко уворачиваясь от огромной кошки. Теперь она скорее издевалась надо мной, добивала, гоняя по кругу. В какой-то момент я поняла: помощь не успеет, надо срочно использовать старый проверенный способ, либо нас убьют. Резко развернувшись и сняв щиты, ударила направленной волной ужаса и отвращения по сопернице. Кошка взвыла, припала к земле, прижимая уши к лобастой голове. А я прыгнула сверху и вцепилась ей в холку. На беду, я переборщила с эмоциями. Обезумевшая самка барса рухнула на спину, подминая меня и начала кататься по земле. Меня настигло дежавю: хрустели ребра, пульсировала в ушах кровь, пахло теплой кровью, кошка рвала мою шкуру когтями, пытаясь освободиться… А я, словно питбуль, перебирала челюстями, подбираясь к ее горлу.
Сознание медленно отключалось, но я увидела, как Егор, трансформировавшись, ринулся на копья, ломая их телом. Частично насаживаясь на них, сумел дотянуться до окруживших их плотным кольцом перевертышей. Дальше ягуар рвал глотки направо и налево, совершенно потерявшись в кровавом безумии.
Рядом с ним ревел тигр, выбираясь из-под кучи-малы, устроенной ему барсами. Кричали женщины. Страшно завыл волк, встав над телом Святослава с неестественно вывернутой головой. Перед погружением в темноту мелькнула мысль: «Глебушка всегда выбирает правильную цель и никому не позволит одеть на себя ошейник подчинения».
А я… я победила, ведь подо мной в предсмертных судорогах дергалась огромная кошка Гелла. И теперь Егор мой по праву сильного! Мой!
Глава 30
— Содрать с вас шкуры мало, так издеваться над ребенком…
— Капочка, любимая, ну что ты наговариваешь, мы тоже пострадали. А шкуру с тех котов мы содрали, не переживай…
— Сава, ты как маленький, и шутки твои дурацкие…
— Ну какие уж тут шутки, любимая. Все честь по чести, обещали — сделали!
— Заткнись! — сквозь плотный туман в моей голове раздался резкий глухой приказ Хмурого.
Словно пудовыми губами мне удалось попросить:
— Холодно… я домой хочу...
Сразу же меня накрыли чем-то мягким и облачно-пушистым, уютно окутавшим родным запахом, а сбоку горячее живое придвинулось... Щекой прижалась к чему-то гладкому… Под ухом равномерно стучало… сердце, кажется. Знакомый, умиротворяющий звук, под который моя сущность эмпата окунулась в прекрасные эмоции нежности, любви, заботы. Пропитывалась насквозь, восстанавливалась после страха, чужого неприятия, злости и прочего негатива.
И рефреном чудному чуду я услышала любимый, скрежещущий от переполнявших его эмоций, голос, что тут же откликнулся на мою просьбу:
— Мы уже дома, родная. Все позади, я позабочусь о тебе.
Густой липкий туман снова поглощал сознание, нестерпимо хотелось вынырнуть из него, потому что одна важная мысль снова прорвалась сквозь вязкую вату:
— Егор… Егора ранили… ему больно... мне надо к нему…
— Здесь твой Егор, здесь, котенок, жив-здоров. Открой глазки, Ксенечка, моя хорошая.
— Бедняжка! — грустно прошелестел знакомый женский голос. — Столько напастей, и когда это только закончится...
— Капочка, вон Хмурый своей ненаглядной готов песни мурчать о вечной любви, а ты меня даже пожалеть не хочешь. Почеши хотя бы за ушком, любимая…
— Я тебя сейчас почешу… мухобойкой по наглым рыжим мордасам! — беззлобно отмахнулась женщина.
Я пыталась задать с десяток вопросов, но собственного голоса не слышала. И веки тяжелые, неподъемные. И спать очень хочется. Но еще больше — выбраться из опасного болота.
— Я так устала… Почему?.. — наконец-то сорвался с губ самый простой вопрос.
— Ксенечка, детка, просто мы твои косточки срастили, много сил ушло. И крови ты потеряла много. Снова. А организм еще с прошлого раза не окреп. Вот и тяжко тебе сейчас вдвойне…
Я вслушивалась в голос женщины, пытаясь понять смысл сказанного, но выходило плохо. Единственное, что меня встревожило и колокольным набатом зазвенело в голове: детка… женщина… Дальше понеслось: закон сильного, ошейник подчинения… Гелла, которая с вызовом и плотоядно рассматривала мужчин, эмоционально вычеркнув меня из состава конкуренток. Еще бы, слишком слабая и мелкая кошка не соперник. Я помнила ее чувства, прочла. Стоило мерзавке получить добро старейшины на бой, тут же перевела рысь в мертвецы.
— Он мой, — занервничала я. — Егор только мой… я выиграла… я сильная… достойная… мой.
— Тише, тише, любимая, — снова услышала я родной голос, наполненный нежностью и заботой. — Конечно я твой Егор, только твой, успокойся.
— У меня сейчас хвост отвалится! Хмурый, да ты нежничать умеешь. Не знал за тобой таких достоинств…
— Сава, достал уже, я сейчас тебя вместе с гипсом выкину в окно мозги проветрить! — глухо рыкнул у меня над ухом любимый.
