Ульяна Соболева - Осколки безумия

— Папа, — простонала я, не узнавая свой голос. Он на несколько секунд задержался, но не обернулся, решительно толкнул дверь и вышел.

И тогда мне стало по-настоящему страшно…захотелось взвыть и рвать на себе волосы. Я положила Ками на постель и на негнущихся ногах, пошла следом за ним. Но он заперся в кабинете изнутри. Я стучала в дверь, выла и рыдала, умоляя меня впустить, но он молчал. А я знала, что не имею права просить ни о чем.

Села на пол и закрыла глаза. В этот момент дверь отворилась.

— Я ничего не могу сделать, Марианна. Не могу и…не хочу. Не рви мне душу, от нее и так ничего не осталось.

— Я хочу его увидеть…

— Не надо. Не стоит. Тебя к нему не пустят. Даже меня не пустили, когда я хотел посмотреть этому сукиному сыну в глаза. Его охраняют Нейтралы. Никто не войдет в клетку Зверя. Только инквизиторы и Палач.

Я подняла голову и посмотрела на отца, его лицо приобрело пепельный оттенок, а в глазах появилась вселенская усталость и пустота. Я никогда его таким не видела. Даже смерть мамы не сломала его настолько, насколько сломали последние события.

— Это твой брат и мой муж…

Отец отрицательно качнул головой.

— Это предводитель мятежников и убийца. Самый страшный убийца за всю историю Братства. Убийца, которому я лично дал в руки власть и оружие, убийца, которому я доверял. Ты даже не представляешь численность наших потерь, Марианна. Братство еще долго будет восстанавливаться после этого удара. Еще не одна голова полетит с плеч. Возможно и моя тоже. Этим делом не занимается Совет и братство, дело мятежников ведет Верховный Суд нейтралов. И никто из нас не может вмешаться в процесс.

Я не плакала, я просто смотрела в никуда:

— Я хочу увидеть его…сделай это для меня. Я редко тебя о чем-то прошу.

— Зачем? Зачем истязать себя…это другой Ник. И я не думаю, что он захочет тебя видеть.

— Это мой муж. Я имею право увидеть его. Неважно зачем.

Я посмотрела на отца, и решительно сжала челюсти.

— Я хочу его видеть.

Влад отвел взгляд и едва слышно прошептал.

— Когда ты получишь разрешение, тебе уже будет не с кем разговаривать. Инквизиция превратит его в кусок мяса.

Я вскочила на ноги и вцепилась в воротник его рубашки.

— Я должна его увидеть. Обязана. Ты не можешь меня этого лишить!

Отец рывком прижал меня к себе, понимая, что я близка к истерике. И не слова больше, только биение его сердца. Прерывистое, как и мое собственное.

— Просто…папа…просто дай мне его увидеть. Заклинаю тебя. Заклинаю, именем мамы…сделай это ради нас обеих. Дай мне его увидеть, черт возьми….иначе я с ума сойду. Поклянись, что сделаешь это. Поклянись мне.

Отец сжал меня еще сильнее, до хруста в костях.

— Я постараюсь…обещаю…даю слово короля.

Я приподняла голову и посмотрела в его глаза, наполненные болью и грустью.

— Дай мне слово отца…это слово сильнее слова короля.

— Хорошо моя родная…я даю тебе слово отца…ты увидишь его, но это все что я могу для тебя сделать.

Я подошла к окну, как неожиданно началась гроза. Ураган не стихает уже несколько дней. Словно природа отражает то, что происходит у меня внутри. Все изменилось. Стены дома давили на меня. И самое дикое — меня избегали. Все. Даже Кристина. Но мне и не нужно было чье-то общество сейчас. Я ждала. И я не хотела, чтобы кто-то мешал мне ждать. Стоять у окна, смотреть, как капли дождя стекают по стеклу, как бушует стихия и просто молчать. Отец пришел ко мне за полночь. Я слышала, как тихо он отворил дверь в мою спальню. Он знал, что я жду. Я не обернулась, просто приложила раскрытые ладони к стеклу и закрыла глаза.

— Через час тебя впустят, после окончания допроса. Я провожу тебя и подожду снаружи.

Теперь я прислонилась к окну пылающим лбом.

— Спасибо.

— Я с трудом получил это разрешение. Пришлось поднять свои связи в Совете и заплатить.

Я молчала, слушая шум дождя.

— Приговор уже вынесли. Собирают информацию о пособниках, имена, адреса. Как только получат от него все, что им надо — приговор приведут в исполнение.

Каждое его слово как плеть, оставляло рубцы на моем сердце.

— Одевайся, нам нельзя опаздывать. Тебе выделили строго четверть часа. Это самое большее, что мне удалось выбить.

Я кивнула и подошла к шкафу с одеждой мамы, мои вещи остались дома. Распахнула дверцы и тяжело вздохнула. Запахло ее духами. Видимо отец тоже почувствовал, его сердце начало биться быстрее.

— Если бы мама была жива, ничего бы этого не случилось, — прошептала я, перебирая руками платья, костюмы. Потом достала то самое, в котором видела ее в последний раз. Очень скромное шерстяное платье серого цвета. Оно так шло к ее рыжим волосам. Отец молча вышел из комнаты, а я быстро переоделась, собрала волосы в узел и посмотрела на свое отражение. В гроб кладут краше. На щеке все еще виден кровоподтек от удара. Моя регенерация полностью остановлена. Я не восстанавливаюсь. Открыла ящичек с косметикой, и замазала синяк, подкрасила губы, выпустила прядь волос на лицо.

Когда спустилась вниз, отец уже ждал меня в темном плаще, как всегда элегантный и строгий. Только он умел оставаться королем в любой ситуации. Мы ехали в машине молча. Сорок минут, по размытым проселочным дорогам, кружили за городом, пока не приблизились к запретной зоне, обнесённой колючей проволокой. С виду секретный военный объект, охраняемый солдатами. И я со странным чувством вглядывалась в лица охранников. Это не вампиры, не демоны. Иные существа, неизвестные мне. Их мощь ощущалась на расстоянии, а взгляд сканировал душу и мысли. Мы прошли мимо них. Отец поддерживал меня под руку, вел по тускло освещенным коридорам к единственному лифту. Несмотря на то, что мы были на первом этаже, лифт поехал вниз. Я тяжело дышала, с каждой секундой, мне не хватало воздуха все больше.

Еще одни железные двери, решетки под током, нас провели вовнутрь и отца вежливо попросили остаться снаружи. Перед тем как провести меня за очередную железную дверь, к отцу подошел начальник охраны в сопровождении двух мужчин в длинных, странных балахонах до самой земли, в темных зеркальных очках.