— Нет, Бронвин, ты должна прищелкивать пальцами обеих рук одновременно, в такт со словами, и… ну да, перед тем как вы вскидываете головы и поете «совсем немного, совсем немного», — снова принялась объяснять Кики старой женщине.
— Ундина, и после этого мы начинаем вилять задницами? — спросила Гвенит.
Но Изабель ответила раньше:
— Да. Мы виляем задницами и одновременно задираем головы.
Кики с трудом подавила улыбку. Старые леди с жаром бросились разучивать движения танца и слова «Respect». И она была вынуждена признать, что у четырех немолодых женщин обнаружились приличные голоса и прирожденное чувство ритма.
— Внимание! — сказала Кики, и женщины затихли. — Думаю, мы готовы попробовать еще раз, все с самого начала?
В свете горевших свечей четыре седые головы как будто засияли нимбами, когда энергично кивнули в ответ на предложение девушки.
— Бронвин, ты не сможешь танцевать, держа в руке кубок! — напомнила подруге Изабель.
Бронвин улыбнулась, продемонстрировав дырку на месте двух утраченных зубов, и подмигнула Кики, прежде чем осушить до дна свой кубок и отбросить его в сторону.
— Подпевка, занимаем свои места! — начальственным тоном произнесла Кики, и женщины поспешно выстроились в ряд за ее спиной, — Готовы?
— Готовы, Ундина! — дружно ответили четыре голоса.
Улыбаясь до ушей, Кики развернулась и принялась извиваться всем телом, как бы крутя невидимый обруч и одновременно напевая; с дружным «Оп!» подпевка поддержала девушку, изображая средневековую версию классической мелодии, а чуть позже все пятеро рухнули на кровать, умирая от смеха.
— В твоем родном мире женщины, наверное, частенько веселятся, — сказала наконец Линелле с завистью.
— Да, конечно. Но я, честно говоря, никогда не была такой счастливой, как здесь и сейчас.
Женщины просияли улыбками, переглядываясь. Бронвин пьяно икнула, и все опять покатились со смеху.
— Расскажи нам о своем возлюбленном, — попросила Линелле.
Кики удивленно посмотрела на нее. До сих нор женщины расспрашивали только о прошлом Кики, о ее человеческой жизни в другом мире. И Кики думала, что им неловко и непривычно говорить о ее жизни в теле русалки. Но теперь и Бронвин, и Гвенит поддержали просьбу Линелле. И Изабель ободряюще кивнула. На сердце у Кики потеплело.
— Ну, — негромко начала она, — Дилан отличается от здешних мужчин…
Линелле фыркнула.
— Да уж конечно отличается, детка.
— Ну да, — брякнула Бронвин, — Он же рыба.
Изабель ткнула ее локтем в бок и шикнула. Бронвин сделала виноватое лицо.
— Вообще-то он млекопитающее, — с улыбкой глядя на Бронвин, сказала Кики. — Вроде дельфина или кита. А когда я сказала, что он отличается от здешних мужчин, я имела в виду не его тело. — Кики коснулась головы. — Он вот здесь другой. — Потом ее ладонь легла на грудь над сердцем. — И здесь тоже. Он добрый и порядочный. Он не смотрит на меня как на вещь, которой можно обладать, которую можно использовать. Он видит во мне равную, даже больше, чем равную.
— Он просто любит тебя, — сказала Линелле.
— Да, но для него это не значит, что он может командовать мной или убивать то, что во мне есть особенного, чтобы превратить меня в некий идеал женского совершенства, как он его понимает.
— Это скорее похоже на сэра Андраса, — заметила Изабель.
— И на многих других наших мужчин, — добавила Бронвин. Изабель и Гвенит согласно кивнули, однако Линелле о чем-то задумалась.
— Мой муж не был похож на сэра Андраса, — сказала она вдруг. — Мне кажется, он больше походил на твоего тритона.
Глаза девушки изумленно раскрылись, а Линелле горестно улыбнулась.
— Да, я не всегда была такой, — Здоровой рукой она показала на искалеченную, беспомощно висевшую вдоль тела, — Это случилось вскоре после того, как я вышла замуж. И он мог прогнать меня, но не сделал этого… — Глаза старой женщины наполнились слезами, она глотнула вина и откашлялась, прежде чем продолжить, — Он был добрым человеком. И для меня было большим счастьем стать его женой.
— Как для тебя будет большим счастьем стать женой твоего Дилана, — сказала Изабель.
— За любовь! — воскликнула Линелле, поднимая кубок.
— За любовь! — откликнулись остальные женщины, улыбаясь друг другу.
Они выпили молча, и каждая углубилась в воспоминания, но вскоре Линелле нарушила тишину очередным вопросом.
— А он… — Она замялась и быстро оглянулась на других женщин, как бы в поисках поддержки, — Он… Тебе нравится, когда он тебя трогает?
Кики почувствовала, как внезапно загорелось ее лицо, и вино тут было ни при чем.
— Когда он прикасается ко мне, меня как будто охватывает пламенем…
Женщины дружно испустили счастливый вздох.
— Ундина! — Голос Линелле дрожал от волнения. — А почему бы тебе не пойти к нему этой ночью?
— Я должна ждать до завтра. К этому времени решится вопрос с Сарпедоном, — ответила Кики.
— Да, чтобы соединиться с ним навсегда, стоит подождать еще немного, — согласилась Линелле. — Но почему бы просто не повидаться?
Кики охватило радостное возбуждение.
— Ну… наверное, можно было бы, только я должна быть очень осторожна.
— Мы ведь уже об этом позаботились. Ни настоятель, ни рыцарь этой ночью не будут тебя искать, — сказала Изабель.
— Да, но воины стоят на постах, ожидая уикингов, — напомнила Бронвин.
— Верно, — согласилась Изабель. — Но они смотрят в сторону моря, боясь вторжения. И вряд ли они заметят одну быстроногую девчонку, которая к тому же умеет прятаться в волнах.
— Твой тритон будет поблизости сегодня? — спросила Гвенит.
Девушка кивнула.
— Да, мне надо только позвать его.
— Ноты не должна звать слишком громко! — встревожилась Гвенит.
Кики рассмеялась, встала и закружилась на месте, радуясь.
— Мне вообще не нужно звать его вслух; я позову его сердцем. — Всегда, подумала она. Он будет ждать вечно.
— Так иди к нему! — предложила Линелле.
— Да, — хором произнесли Бронвин и Гвенит.
Кики повернулась к Изабель.
Материнским жестом старая служанка отвела светлые волосы с лица девушки.
— Мы будем здесь. А если настоятель или сэр Андрас поинтересуются твоими делами, мы скажем, что ты выпила вина и теперь лежишь без чувств, потому что слишком ослабела от болезни. Да еще сунем им под нос припарку. Иди к своему возлюбленному.
— Тогда помогите мне придвинуть комод к окну, решительно сказала Кики, — Кто-нибудь знает, где мои башмаки?
Женщины засуетились. Комод занял позицию под окном, а мягкие башмаки девушки очутились на ее ногах. Она уже была в одной сорочке, так что ей не пришлось терять время, ожидая, пока Изабель справится со сложной системой шнурков на роскошном платье.
