Окутывал плечи, прикрывал грудь, оставляя соблазнительную ложбинку над краем выреза, обтягивал талию и расходился пышной юбкой, покрытой золотыми с голубым узорами. Я повернулась так и этак, не в силах оторвать глаз от своего отражения. Приподняла волосы на затылке, открывая шею. Да, примерно так и надо будет их подобрать.
— Спасибо, — выдохнула я и повторила: — У меня нет слов!
И неважно, что на самом деле на мне по-прежнему был китель скромного серо-коричневого цвета и изрядно выцветшее платье серого льна.
— Ты волшебник.
— Не я. Госпожа Бертэн свое дело знает. Я только следовал ее указаниям.
— Госпожа Бертэн? — ахнула я. Как ни далека была я от света, это имя слышала. — Ты с ума сошел? Императрица у нее одевается!
— Да. — Родерик пожал плечами. — И что?
— Я не могу это принять.
Я наклонила голову, выискивая булавку. Вот она, все та же скромная брошь у выреза. Сбросила иллюзию, протянула, но Родерик перехватил мою руку.
— Нори. Это не платье. Не ткань, не кружево и не работа полудюжины швей. Это иллюзия. Всего лишь стальная проволока, стеклянная бусина и моя магия. Не обижай меня, отказываясь.
— Но модистка…
— Она не взяла у меня ни медяка. Сказала, что оригинальность задачи для нее сама по себе награда. И идея, которую я ей подал.
— Правда? — неуверенно спросила я.
Поверить в то, что дорогая модистка будет тратить время бесплатно, было непросто. С другой стороны, она ведь не кроила ткань, не шила, и вообще, может, ей в самом деле было интересно?
— Правда, — очень серьезно произнес он, лукаво улыбнулся. — Скажу тебе еще одну правду — если бы госпожа Бертэн взяла с меня плату, я бы ни за что не признался тебе, кто меня консультировал. Ты бы ведь не спросила?
Я замотала головой. В самом деле, даже и не подумала бы спросить. Следующая мысль меня не порадовала.
— О чем еще ты не договариваешь?
— О многом, — пожал он плечами. — Как и ты. За что утром прилетело парню с целительского…
Я зарделась, а он продолжал:
— Что тебя так расстроило сегодня вечером, что на тебе лица не было, когда я подходил.
Заметил! А я так надеялась, что он не заметит! Нет, не буду думать об этом сейчас и рассказывать не буду! Потом как-нибудь, когда я смогу вспоминать без содрогания.
— Что ты любишь на завтрак, какие сны снились тебе этой ночью, как звали твою любимую куклу в пять лет и сколько раз сегодня ты чихнула… Каждый день случается множество вещей, о которых вовсе незачем рассказывать всем подряд.
— Ты — не все подряд, — потупилась я.
Вроде бы и была правда в его словах, но все же…
— Ты тоже. — Он приподнял мой подбородок, коснулся губами губ. Попросил: — Верни иллюзию. Я не смогу быть с тобой на балу, хоть сейчас полюбуюсь.
Я смутилась. Родерик столько всего сделал для меня, а я капризничаю из-за того, что он не вываливает на меня всю свою жизнь! В конце-то концов, он прав, я тоже о многом молчу и буду молчать и дальше.
Я снова активировала иллюзию, покосилась в зеркало, которое пока не развеялось. Платье не настоящее? Да и пусть! Никогда у меня не было такого красивого!
— Можешь всем хвастаться, что твое платье создавала сама госпожа Бертэн, и пусть завидуют. — Он словно читал мои мысли.
— Мне никто не поверит. — Я покрутилась перед зеркалом, и платье покрутилось вместе со мной. — Лучше буду загадочно молчать. Хотя все равно поймут, что это иллюзия.
И поднимут меня на смех. Да и плевать! Кто сказал, что на студенческий бал нельзя являться в иллюзии поверх парадного мундира? Сейчас, под теплым взглядом Родерика, мне было все равно, станет ли кто-то перемывать мне кости.
— Может, поймут, что иллюзия, а может, и нет. — Родерик покачал головой. — Но развеять ее первокурсникам точно не удастся.
Я снова глянула на себя в зеркало.
Платье выглядело совершенно настоящим, юбка колыхалась с каждым моим движением, приоткрывая… туфельки? Я попыталась подтянуть подол, напрочь забыв, что он иллюзорный, но юбка потянулась вверх за моими руками, показав обтянутую той же тканью, из которой платье, туфельку и мою лодыжку в белом шелковом чулке.
— Ты волшебник, — повторила я.
44
— Не я, — снова улыбнулся он. — Мне помогли. Сперва госпожа Бертэн, потом господин Орвис…
Вчерашний старик, который застал нас за танцами и обещал поставить Родерику зачет раньше срока.
— Ты рассказал ему… все? — смутилась я.
— Зачем? Просто спросил, правильно ли я рассчитал взаимодействие иллюзии с другими объектами. — Он поправил оборку на моей юбке, и та разгладилась, как настоящая. — Он немного тщеславен и любит, когда студенты обращаются к нему за помощью. Так что перепроверил расчеты и усилил заклинание так, чтобы иллюзия была устойчивей. Первокурсники ее не развеют, сколько бы ни старались. И, скорее всего, не заметят — в зале будет слишком много магии: украшения, артефакты на преподавателях и студентах, свет…
— Может, и в самом деле не заметят, — улыбнулась я, крутя ногой так и этак. У меня отродясь не водилось шелковых чулок. Только хлопковые. Я поддернула юбку выше — под коленкой чулок перехватывала подвязка. Не обычная веревка, как у меня, а вышитая лента.
Но…
— Как? — спросила я. — Я же не…
Уж ноги я ему точно не показывала. Да и в платье с вырезом не появлялась. Но линия шеи и плеч тоже была моя — то, что я привыкла видеть в зеркале, как и нога. Или просто иллюзия платья включает и туфли, и чулки?
Опомнившись, я разжала пальцы, выпуская юбку, снова укрывая ноги. Повернулась к нему, не зная, что сказать. Сама задрала юбку чуть ли не до колен, позорище какое!
Взгляд Родерика, казалось, потемнел, а выражение лица я вовсе не могла прочитать.
— Поздно прятаться, и краснеть тоже поздно. — Он шагнул ближе, обнимая меня
