Она отступила.
— Хочешь, я попрошу Джона, чтобы тебе выделили другие апартаменты? Скажем, с видом на сад. Или хотя бы с окнами? Я не уверена, что он прислушается, но попросить ведь можно, верно? Другое дело, что он захочет взамен. И будет ли у меня желание платить его цену.
Глава 45
Змей держался на ногах, хоть и с трудом. Он шел, сгорбившись, скособочившись, прижимая правую руку к правому же боку, а левой еще и придерживая. И вид его был столь жалок, что Кайден отвернулся.
— Вот скажи, почему я не должна его усыпить? — поинтересовалась Джио, щурясь. Солнечный свет окутывал ее, и короткие волосы цвета пламени слабо светились.
— Потому что я не прощу.
— Ты же меня бросаешь.
Змей засопел.
— Или нет? Видишь, какой бестолковый… а главное, хрупкий. Я ему говорю, прими нормальный облик…
— Полудохлая змея ничем не лучше полудохлого же человека.
— Она красивей, — возразила Джио, уперев руки в бока. — И мы оба знаем, что в истинном обличье восстанавливаться куда легче. Или тебе просто нравится, что я дурью маюсь у постели умирающего.
Гевин осторожно распрямился.
— Так мы летим?
— Мы, — согласилась Джио. — Мы летим. А раненые нам без надобности…
— Между прочим, я королевский поверенный…
— А он дознаватель.
Кайден не вмешивался. Как-то еще отец, помнится, предупреждал, не стоит вставать между драконом и его добычей, а сейчас Джио была настроена весьма серьезно.
— Вас… дальше ворот не пустят…
— Ворота мне как-то без надобности, — она дернула обнаженным плечом. — Меня и крыша вполне устроит. А крыши там весьма удобные…
Джон снова пил.
Вино.
Он разбавлял его водой и пил. Много. Закусывал гусиным паштетом, который пальцами выковыривал из тарелки, скатывая в шарики. Шарики отправлял в рот, а пальцы вытирал о скатерть.
— Значит, Сид нажаловался-таки? — поинтересовался Джон, наполняя кубок вином. И протянул Катарине. — А ты и пожалела? Он ведь тебя убить собирался.
Кубок Катарина взяла. И даже сделала вид, что пригубила, хотя этот обман и не укрылся от взгляда Джона.
— Тебя ведь не это задевает, — она позволила себе присесть. — А то, что он твоего разрешения не спросил.
— С этого все и начинается, — кивнул Джон.
От него пахло спиртным и еще несвежим телом, и духами, аромат которых витал в комнате, мешаясь с иными, исконно мужскими. И кого он пригласил в свои покои?
Впрочем, так ли важно?
— Сперва он забывает спросить о том, что полагает мелочью, после вовсе решает, что спрашивать нет нужды, что он способен и сам решать за своего короля. А там приходит к выводу, что и король не больно нужен.
— Он твой друг.
— Он забылся. Король не может позволить себе дружбы…
Как и любви.
— Но ладно… я добрый… — Джон махнул рукой. — Я готов исполнить твою просьбу и помиловать этого идиота… но что я получу взамен?
— А чего ты хочешь?
— Ты знаешь, — его губы тронула улыбка, которая показалась Катарине издевательской. А ведь… ему нравится, определенно, нравится, что она вынуждена прийти к нему с этой просьбой. Сама. — Твоя сестрица оказалась весьма ответственной и понесла. Надеюсь, она ждет мальчика.
А если девочка?
Девочки короне не нужны. От девочек одно беспокойство, и не потому ли обе сестры Джон так и не вступили в брачный возраст? Старшую унесла простуда, а с младшей произошел несчастный случай.
— Не смотри так, я не чудовище… я просто подумал, что хорошо будет, если и ты… — он нарисовал знак. — Кто-нибудь из вас да родит мальчишку…
Он ведь не всерьез?
Или…
— Ты все также наивна, — Джон покачал головой. — Иди. Скоро мы встретимся. И я надеюсь, что к этому времени ты решишь, что для тебя выгодней…
У Катарины получилось не расплакаться.
А в коридоре она столкнулась с Марго. И прекрасное лицо Маргарет исказила гримаса, впрочем, она быстро, куда быстрее, чем Катарина когда-то, взяла себя в руки.
— Мой супруг…
— Пьет, — жестко оборвала ее Катарина и, взяв за руку, потащила прочь. — Идем. Пришла пора поговорить.
Она и без того слишком долго позволяла себе прятаться, надеясь, что ее спасут, что как в сказке. Но сказки не будет, а стало быть, пришло время позаботиться о себе самой.
— Что ты… отпусти, — Марго дернула рукой.
— Хочешь, чтобы я ушла?
— А ты хочешь уйти? — Марго вскинула подбородок, но больше не произнесла ни слова. В коридоре ее окружила стайка придворных дам, избавиться от которых вышло лишь в покоях Катарины. Да и то… Марго притворила дверь и сказала:
— Подслушивать будут. Но ничего особого не услышат, — на столике появился камень. — Значит, ты не слишком рада возвращению?
— Нет.
— Скучаешь по своему любовнику?
— И по своей свободе.
Ей не слишком поверили, ведь, если тоска по мужчине понятна, то свобода слишком уж… странное понятие.
— И чего ты хочешь от меня? — Маргарет присела у окна в кресло и смерила с раздраженным взглядом. — Если думаешь, что я помогу тебе бежать, то нет.
— Почему?
А ведь сестра куда красивей, чем была Катарина в ее годы. Белая кожа словно светится изнутри. Черты лица тонки. Волосы подобны чистому золоту.
Ей не нужна пудра.
И отбеливающий крем. Помада. Румяна. Она прекрасна в своей естественности, и нынешний наряд, показавшийся бы простым, не будь он сшит из индийского шелка, лишь подчеркивает эту красоту.
— Потому что я не хочу вызвать гнев моего мужа. Он почему-то решил, что жить без тебя не может. Но мы обе знаем, что это просто прихоть. Он как дитя, которому долго не разрешали брать отцовский меч, и теперь он до него, наконец, дотянулся. Но скоро он поймет, что меч этот стар и давно уж негоден, что есть куда более совершенное оружие… мне нужно лишь подождать.
— И ты не боишься?
— Тебя? — в глазах Марго блеснули смешинки. — Нет. Злюсь, естественно, но это тоже пройдет. Я знаю, чего хочу.
— И чего же?
— Быть королевой. Не год. Не пять. А долго… до самой смерти. Сперва при муже, затем при сыне, который скоро появится на свет, — ее руки накрыли живот.
— А ты знаешь, что… и я могу родить дитя.
От одной мысли о подобном к горлу подкатила тошнота.
— Тогда надейся, что родится девочка… — Марго поднялась. — А в остальном, дорогая сестра, твое присутствие, конечно, меня не радует, но я потерплю. Ты же… подумай, что будет потом, когда Джонни потеряет к тебе интерес.
Она ушла, оставив Катарину в одиночестве. И звон женских голосов за стеной заставлял ее вздрагивать, касаться шеи, думать, что выход, кажется, остался лишь один. И что Катарине несказанно повезло, что комнаты остались прежними. Впрочем, разве можно выделить королеве покои, которые не соответствуют ее положению?
Катарина встала.
Подошла к зеркалу.
Стара ли она? Наверное. Двадцать семь — это много, чудовищно много… и красота ее почти увяла. Пусть морщин пока нет, но они появятся. Может, уже появились? Может, прячутся под слоем пудры, которой вдруг показалось слишком много и Катарина потянулась за полотенцем. Она терла лицо, до красноты, до боли, а отбросив полотенце, все-таки расплакалась. И отражение стало еще более уродливым.
Да кому она нужна?
Джону? Смешно. Права Маргарет, Во всем права. Джон видит не Катарину нынешнюю, но ту девочку, которую когда-то не смог получить, которой почти признался в любви… а если бы признался? Если бы предложил бежать? Да хоть на край мира… но нет, не предложил бы.
Он выбрал корону.
И выберет вновь.
А в Катарине весьма скоро разочаруется. И тогда… так стоит ли оно мучений? Катарина смахнула слезы. Сделала вдох. И выдох. И улыбнулась себе, пусть улыбка и была вымученной. Да, пожалуй, так будет правильнее всего. И давно надо было…
…этот флакон, стесняясь и отводя взгляд, протянул палач.
Темное стекло. Узкое горлышко, залитое воском. И тонкий запах паленого мяса, что привязался то ли к воску, то ли стеклу. Запах исходил от палача.
