бледно-желтых глазах вспышками на солнце появились темные всполохи.
Все же чертовски приятно сдаться жадным губам, гореть и таять в объятиях, наслаждаться самым вкусным запахом. Макс весь для меня самый мощный афродизиак, сносит голову касанием, шепотом, взглядом. Стоило раз попробовать его на вкус и все другие вызывали бы отвращение.
Да, я считала, что легко откажусь от него, уеду и буду вспоминать только в старости и в период затяжной меланхолии. Я виртуозно умею лгать самой себе. А теперь признаю искренне: никто не заменит истинного. Это просто невозможно.
Поглощенная взрывоопасным поцелуем пропустила момент попадания в спальню. Упав на кровать поняла, где мы находимся.
Моя спина больше не будет страдать от ужасного матраса, а под боком всегда будет горячий источник… удовольствия.
Какие пошлости полезли в голову! Но мне не стыдно. Ни капли.
Макс незаметно избавил меня от одежды, на себя терпения не хватило — припал к губам сразу глубоким поцелуем, выпивая мой стон. Его умелые покусывания в нужный момент напрочь сносили голову.
Запуталась в его кофте, раздражаясь, что не могу свободно касаться.
— Сними чертов свитер.
Проследила за перекатывающимися под кожей мышцами оголенного тела. Отдельный вид кайфа.
Кофта отлетела в сторону, а я снова оказалась в плену острого языка.
Пальцы путались в попытке справиться с брюками. В ресторане получилось быстрее, или я была менее пьяна Максом…
С этим слиянием тел в солнечном сплетении разлилась чувственная теплота. Вместе со сладостными ощущениями, несдержанными стонами и горячими поцелуями в шею хотелось сойти с ума. Потому что в реальности настолько хорошо, кажется, не бывает. И если это больная фантазия, я хочу в ней остаться.
— Кусай, — попросила отрывисто, выгибаясь, подмахивая бедрами Максу навстречу.
Он с рыком зацепил кожу клыками и отстранился от шеи.
Заглянул в глаза, увеличивая темп.
Затуманенный разум отказывался анализировать реакцию, только между несмолкающими стонами промелькнула мысль… Он сомневается, что я этого хочу?
Я и сама сомневаюсь, но хочу!
— Кусай! — зарычала в ответ, но не смогла выдержать пронизывающий взгляд.
Веки опустились от приближения к максимальному уровню наслаждения. Захрипела от сорвавшегося голоса и короткой, пронзительной боли в шее. Она быстро смазалась, оставила лишь легкое покалывание в месте укуса, но и о нем я забыла.
Утробный рык истинного на каком-то незнакомом уровне и полное неземного удовольствия лицо растянуло губы в улыбке.
Финал как самый красивый в мире фейерверк. Можно повторить, но краски все равно будут другими. Такими же яркими, да, только загорятся иначе, блики осветят иные горизонты и под разными углами. А этот салют — один. Точно незабываемый.
Макс с прикрытыми глазами и тяжелым дыханием перекатился на спину рядом.
— Я тут подумала, — заговорила прерывисто, безуспешно стараясь выровнять дыхание, — за украденный у меня лучший оргазм я тебя не прощу.
Малин перетянул меня на себя, отвел волосы с кровоточащих укусов.
— У нас все оргазмы будут лучшими, — он лизнул ранки и слез с кровати вместе со мной. — Пойдем пластырь искать, где-то был. Я что вспомнил, малая… Ты говорила, никогда не попросишь себя укусить. Я за один день покорил твою крепость. Теперь могу написать легенду о покорении принцессы и укрощении злобной суки.
Вдавила ногти в голые плечи. Макс, усмехаясь моему сопению, зашел вместе со мной на кухню.
— Тебе потребовалось много дней, — ввернула ворчливо.
— Это лишние детали, их "съест" художественная обработка. Название разрешаю выбрать тебе.
Мою голую попу посадили на холодную столешницу. Макс взял с полки темную коробку, зарылся в ней.
— Никто твою легенду читать не станет.
— Ошибаешься, — Малин достал такой же пластырь, какой был на его шее. — Все девочки любят сказки о благородных рыцарях и принцессах.
Он в два счета обработал ранки и бережно прилепил пластырь.
— Ты — благородный рыцарь?
— Конечно, — невозмутимо заявил Макс.
— Ладно, — пожала плечами, — но я точно не принцесса.
Макс оперся руками по обе стороны от меня.
— Ну, смотри: место рыцаря уже занято, остается принцесса и злобная сука. Выбирай, кто из них ты.
Глядя на его широкую улыбку хочется смеяться. Ворчать и возмущаться хочется не меньше. Получается, я за двоих. В нашей легенде все роли заняты.
Конец
