сварливо бросил Звягинцев. – Подумать только, полиция вламывается к честным гражданам по какому-то анонимному доносу.
Но офицер, возглавлявший обыск, ничуть не смутился. Еще бы, донос был совсем не анонимным, а непосредственно от Львова-младшего или старшего, что более вероятно: вряд ли ему понравилось, что я пытаюсь диктовать, на ком жениться наследнику. Поэтому вскоре по всему дому зашуршали полицейские, перебирая наши вещи, которых, увы, было не так много.
Время шло, обыск тоже. Охранник не сводил с нас взгляда, как будто мы только и ждали момента, чтобы на него напасть. Положим, нападем мы, и что? Подадимся в бега вместе с артефактом? Так нас и за границей достанут, я уверена, если уж информация о том, что артефакт у нас, попала к Львовым. Да и Владимир Викентьевич не сказать чтобы был молод. Не в его возрасте от властей скрываться. Ему бы жить на одном месте и заниматься любимым делом. Кстати…
– У нас пациент на первом этаже, – напомнила я. – К нему тоже наведаются.
– Он прекрасно постоит за себя сам, – ответил Владимир Викентьевич.
На удивление он не выглядел испуганным. Скорее растерянным.
– Вот именно. – Я выразительно посмотрела на целителя. – Именно этого я и боюсь.
– Не переглядываться! – гаркнул полицейский. – Не разговаривать! Стоять молча.
Он переводил артефакт в подрагивающей руке с меня на Владимира Викентьевича, а мне и без того было страшно. Меня охватывал ужас, когда я пыталась представить, что с нами сделают, когда найдут злосчастный артефакт. Похоже, идея с его передачей правящему семейству на определенных условиях себя не оправдала. Я старалась не паниковать, но постоянно казалось, что еще немного – и найдут то, что я даже не удосужилась спрятать, а просто поручила домовому. Остается только надеяться, что он выбрал достаточно защищенное место. И почему я не убрала столь опасный предмет туда, где он пробыл все эти годы?
Внезапно за спиной нашего охранника, чуть сбоку, на короткий миг проявился Мефодий Всеславович, показал кулак с поднятым большим пальцем вверх и исчез. Владимир Викентьевич, успевший его заметить, изумленно охнул, я же испытала облегчение: домовой дал понять, что до шкатулки полиция не доберется. Охранник, заметив реакцию целителя, развернулся, но, разумеется, никого уже не увидел, зато уставился на нас с утроенной подозрительностью.
– Не пытайтесь меня отвлечь, не выйдет, – заявил он, словно не он только что поворачивался спиной к таким отпетым преступникам, как мы.
Но тут полицейские добрались до Ли Си Цына, и до нас донесся его полный возмущения голос:
– Какой обыск? Мне требуется покой, это предписание целителя. Вышли вон отсюда. Немедленно.
– Мы аккуратно все проверим. Совершенно вас не побеспокоим-с.
Раздавшийся заискивающий голос показался подозрительно знакомым, но мне потребовалось какое-то время, чтобы вспомнить, кому он принадлежит. Моськину. Самого подручного штабс-капитана среди обыскивающих я не заметила, но голос был точно его. А это означало, что обыск производят совсем не те, на кого я подумала. А возможно, он вообще проводится незаконно.
– Почему нам не предъявили никаких документов? – грозно спросила я.
– Какие еще документы, если вы объявлены злоумышляющими против короны? – отмахнулся охраняющий нас полицейский.
Небрежно так отмахнулся, явно больше интересуясь происходящим внизу, даже руку с артефактом наконец опустил. Еще бы: Ли Си Цын, несмотря на плохое самочувствие, продолжал бушевать.
– В этой комнате нет ничего для вас интересного! – громогласно заявил он.
– Почему вы так думаете, уважаемый? – огрызнулся Моськин, который, несомненно, знал, с кем говорил, но тем не менее избегал фамилий. – Нам лучше знать.
Не может же такого быть, что он не узнал похудевшего Ли Си Цына? Или может? Не настолько же тот похудел, на самом деле?
– Оттуда, что в этой комнате до моего появления ничего не было. Мебель привезли сегодня днем.
– Возможно, в новой мебели здесь было спрятано то, что мы ищем, – не унимался Моськин. – Мы аккуратно проверим, не тревожа ваш покой.
– Вы его уже потревожили!
– В таком случае вам вообще не о чем беспокоиться: осталась простая формальность, – заискивающе сказал Моськин.
Внизу что-то грохнуло, и Моськин взвизгнул, громко и противно.
Итак, это происки Волкова, а не Львовых. Стало интересно, что там дальше в планах штабс-капитана, неужели явление спасителя от императорского произвола? Тогда он должен появиться в критический момент, чтобы заслужить нашу благодарность. Но критический момент уже прошел, я успокоилась и перестала бояться визитеров. Я перевела взгляд на охранника и нехорошо улыбнулась. Пожалуй, если правила игры известны, к ней можно присоединиться и даже выиграть:
– Я глава клана и требую к себе соответствующего отношения.
– А ведь точно! – встрепенулся Владимир Викентьевич. – Обыск у главы клана может производиться только с разрешения Совета. У вас оно должно быть.
– Я требую его показать! Немедленно! – Я грозно повела рукой к охраннику, отчего тот испуганно отшатнулся и опять замахал в нашу сторону артефактом.
Решил, наверное, что я его сейчас магией прикладывать буду. И ведь, скорее всего, имею на это полное право: то, что сейчас происходит, иначе как нападением на клан не назвать. Ужасно не хватало знания законодательства, поэтому я решила пока не устраивать скандала. Тем более что все равно ничего не найдут.
– Вы думаете, у нас нет этого документа? – возмутился охранник, придя в себя.
– Был бы – вы бы его непременно показали, – заметила я. – И представились бы. Вас как зовут?
– Это еще зачем? – насторожился он.
– Как зачем? – поддержал меня Владимир Викентьевич. – Чтобы знать, на кого писать жалобу.
– На меня? – поразился он. – За что? Я выполняю приказ.
– Как за что? – делано удивилась я. – Думаете, нападение на главу клана в ее собственном доме в центре столицы пройдет незамеченным?
– Вот найдем… – начал было он.
– Ничего вы не найдете, – отрезала я. – Поэтому оправданий у вас не будет. Напали безо всяких оснований. Не предъявили ни одного разрешающего обыск документа. Заставили простоять на ногах все время обыска пожилого человека и даму.
– Вы можете сесть, – торопливо разрешил он. – Главное – не делать глупостей.
– Не делать глупостей, пока вы нас грабите? – любезно улыбаясь, уточнила я. – Скажете потом, что изъяли на проверку, и затеряются проверяемые предметы в полиции. А если мы будем знать хотя бы одно имя, будет с кого спросить, когда недосчитаемся своего имущества. Что вы хоть ищете?
На охранника стало жалко смотреть. Он поглядывал на дверь и явно прикидывал, не удрать ли ему прямо сейчас, что лучше любых слов доказывало: обыск проводится незаконно. Ли Си Цын внизу бушевал уже так, что заглушал моськинское поскуливание полностью. Вот уж кому даже нездоровье
