— Для этого надо придумать, как вытащить из темницы Вектимара и как вам с ним сбежать. К тому же, мы с ребятами пытаемся найти лаз, который по традиции любая правящая семья оставляет в замке на случай побега. Когда вы явитесь в столицу с войсками, надо не дать Молдвиннам воспользоваться этим ходом.
Айонас счел возможным поддержать разговор. Он сел на свободный стул в комнате, подставив ближе к Альфстанне. В конце концов, если им тут разыгрывать супружескую пару, он может не скрываясь совместить полезное с приятным.
— Предлагаешь завалить лаз?
— М-м, — Альфстанна качнула головой. — Он может пригодиться в последствии. Я подумала, что можно установить несколько растяжек или капканов. Растяжки можно с секретом — дымовые или даже огненные на выходе, если лазы выходят в более или менее широкое помещение. Правда, — Альфстанна воодушевленно принялась загибать пальцы, — лаз нужно найти. Потом осмотреть, чтобы решить, какие ловушки удастся там разместить, какие нет. Затем потребуется как-то провезти сюда реагенты и наконец установить все необходимое.
— Ты себе как представляешь? — улыбнулся Айонас.
— Пока никак, — честно призналась девушка. — Пока не найдем проход, дальнейшее можно не обсуждать, — расстроено признала она. А жаль, прикинул Диенар. Ему нравилось видеть, как горят её глаза. Странно только, что от разговоров об осадной инженерии.
— Ты уверена в том, что нам удастся обратить их в бегство, — отметил Диенар, прищуриваясь. Альфстанна повела плечом:
— Я на это рассчитываю. По сути, вся их власть держится на том, что сразу после битвы за Буйный берег они взяли в плен представителей знати под предлогом, что те якобы бежали с поля боя как трусы. И отчасти еще на том, что у Хеледд, мне кажется, очень длинные…
— Руки?
— Уши, — ответила Стабальт. — Я почти никогда не оказываюсь в одиночестве, но, если хотя бы на миг такое происходит, мне кажется, что и в этой ситуации за мной кто-то наблюдает.
Диенар покачал головой:
— Как, Альфстанна? Как ты надеешься в такой ситуации обнаружить потайной ход?
— Ну, если будет нужно, думаю, я смогу еще потерпеть, — чуть развернув голову, она взглядом указал себе за спину.
— Ох! — Айонас всполошился немного утрированно. — Чуть не забыл! — он похлопал себя по груди, нащупал что-то и, расстегнув отворот походного поддоспешника, запустил пальцы во внутренний карман. — Как раз об этом, — сказал он, поставив на столик небольшую склянку с густой темно-синей жижей. — Я не мог привезти с собой целителя. Заезжать в Цитадель Тайн не было времени, а те, что сейчас в лагере, там и нужны. Однако мне выдали бальзам. Шрамы не сведет, но хотя бы раны залечит наверняка. Справишься?
Альфстанна чуть повела плечами, словно напоминая себе тянущей болью, насколько длинными оказались рубцы.
— Нет, но я попрошу Толгримма. Спасибо огромное, август.
Айонас, приглушив ликование во взгляде, улыбнулся и встал.
— Всегда рад, Стабальт. Но Толгримм, к сожалению, не подойдет. Сними платье, я натру.
Альфстанна обернулась:
— Вы что, серьезно?
— Абсолютно, — как мог невозмутимо отозвался Айонас. — Я серьезно натру твои раны сам, потому что не знаю ни одного мужика, который позволил бы, чтобы спину его молодой жены наедине натирал какой-то другой мужчина. Если ложь для Молдвиннов еще входит в твои планы, — он не закончил, только развел руками: выбора нет.
Альфстанна задержала на мужчине взгляд. Айонас не торопил: как и ранее в другой ситуации, он точно знал, что уже победил. Потерев шею, Диенар наблюдал, как Альфстанна сражается с собой. С одной стороны — благовоспитанная девица, какой Стабальт была долгие годы с момента рождения. С другой — наследница клана августов, которой пришлось занять место двух почивших один за другим братьев и подле отца, и впереди армии. Первая кричала: «Не смей! Так нельзя!». Вторая спокойно и рассудительно требовала: «Это необходимо. Играй до конца, на кону — честь и свобода всего секвента. Кто, если не вы? Каждый должен сделать, что может». Айонас не сомневался, что Альфстанна-августа победит Альфстанну-деву — так было уже много раз. Но он находил это весьма досадным: Стабальт выберет подчиниться ему не из-за него самого, а только из обстоятельств. Диенар, не входил в планы молодой августы, не являлся её целью, не был одобрен её отцом. Он был только союзником — каких поискать в предательские времена.
А хотел быть — мужчиной.
Хотел быть — свободным выбором, а не безвыходным принуждением или мешком с деньгами, за которым охотилась добрая половина его любовниц.
Стабальт обернулась к зеркалу и подставила спину:
— Поможете со шнуровкой? — Спросила, и Айонас вздрогнул плечами от неожиданности. — Обычно я ношу удобную одежду, для охоты в самый раз, — принялась объяснять девушка. Айонас откровенно заулыбался. Она переживала, стеснялась и при этом не давала себе отступать при необходимости. — И в седле тоже гораздо удобнее. А тут… Хеледд настояла, чтобы я натянула платье. Я не очень ловко управляюсь с крючками. Но эти мерзкие женщины, её фрейлины… Почему вы смеетесь, август? — Она раскраснелась.
«Потому что…».
Мысль, которую Диенар не рискнул даже додумать, оказалась дикой, абсурдной, в чем-то даже кощунственной. Её поведение в Цитадели, её честность сегодня, её убежденность, что еще ничего не случилось, преданность её людей, благоразумие в том, что она «очевидно не справилась бы сама» — почти все было Айонасу в новинку — и как глоток воздуха утопленнику, как прояснение среди грозы. Её выбор своей роли в их многосторонней партии, её трезвость в осознании, на какую роль она лучше всего годна… Ллейд говорил, Альфстанна обожает охоту, и, видать, не понаслышке знает, задачи живца. Роль приманки не имеет ничего общего с жертвенностью, даже во имя общего дела.
— Август? — позвала девушка.
— Я не смеюсь, — отозвался Диенар наконец. — Я радуюсь моменту. За сегодняшний день этот — наверное, лучший.
Альфстанна ничего не ответила. Диенар принялся неловко расстегивать платье. Попыхтел так и эдак, справился с половиной мелких застежек, и, наконец, получил долгожданное позволение:
— Порвите их и дело с концом.
Айонас не сдержался, хохотнув:
— О, да ты полна страсти!
— О, да я буду счастлива испортить королевскую одежду, — передразнила девушка. Диенар с удовольствием отметил, что она, похоже, пришла в себя.
Айонас с радостью подчинился. Оголив Стабальт спину и плечи, наклонился вперед за бальзамом, так что пришлось перегнуться через девичье плечо. Чутье подсказывало, что лучше постараться не задевать лишний раз обнаженную кожу. Распрямившись, Диенар посмотрел в зеркало. Встретился с голубыми глазами августы и принял её взгляд — спокойный, отчаянно храбрый, как тогда, в ночи конюшни, когда она бесстрашно сообщила ему о давних намерениях убрать с дороги Лаудана. «Словно проверила, могу я держать я зык за зубами или нет. Подожди, девочка, я надежней, чем кажусь».
Девушка втянула живот, почувствовав, как мужчина коснулся лопатки. Ладони Айонаса излучали тепло, и Альфстанна понимала, что, скорее всего, от него не укрылось, как затихло её дыхание и вздрогнули плечи. Она ожидала, что Диенар спросит что-то намеренно дразнящее — не холодно ли ей, или все ли в порядке, — но, открыв склянку, Айонас принялся втирать бальзам в глубокие, совсем еще свежие рубцы, не говоря ни слова.
Диенар медленно убрал несколько светлых прядок с шеи августы на плечо, чтобы не измазать, и продолжил наносить целебное средство. Мужские руки удивительно расслабляли, а бальзам, покалывая приятными искрами, грел. На мгновение Айонас закашлялся, отстранив ладонь, и Стабальт едва не застонала от разочарования. Когда Айонас продолжил, то с удовлетворением отметил, что девушка снова расслабилась. Даже немного подалась назад, чтобы полнее чувствовать его прикосновения. И вскоре Диенар понял, что Альфстанна почти заснула, наваливаясь на него округлившейся спиной.
Август подставил руки, обнимая Альфстанну за плечи. Придерживая, развернул девушку, чтобы она, завалившись окончательно, припала к его груди. Мысль оттащить её в постель почему-то привела к тому, что у Айонаса раскраснелись щеки — он видел в туалетном зеркале собственному маковое лицо. Святые яйца Создателя, он ведь не мальчишка какой! У него дети ненамного младше её!
