В декабре мы ездили в Таганрог навестить семью будущей невесты Максима. Встретили нас, как и ожидалось, прохладно, смотрели со страхом, стола не накрыли, хотя были предупреждены о нашем приезде более чем за неделю.
Девочка Маша напоминала хомяка с раздутыми щеками, её при всём желании нельзя было назвать красивым ребёнком. Конечно, дети растут и меняются очень быстро, и младенческая пухлость ещё ничего не значит, но смотреть на девочку было неприятно, хотелось вручить её более сознательным родителям, чтобы те не испортили ей жизнь.
Максиму, похоже, было всё равно: все 3 часа, что мы провели в гостях, он играл с Машей, носил её на руках, как куклу. У них была удивительно маленькая разница в возрасте, я подумала, что им будет легко найти общий язык.
Перед обратной дорогой мы накупили в местном кафе всяких вкусностей, потому что вышли из гостей голодными.
— Как тебе впечатления от семьи наших будущих родственников? — поинтересовалась я у Дилана.
— Главное, чтобы девочка выросла нормальная. — ответил он.
— Они думают, если всё время будут нас так встречать, мы перестанем ездить к ним.
— Но мы ведь будем к ним приезжать, да? — заволновался Максим.
— Конечно, будем. — заверила сына я. — А купить поесть мы можем и сами.
— Диане лишь бы поесть. — подколол Дилан.
Максимка прыснул со смеху.
— Ха-ха-ха, как смешно! — скорчила гримасу я и закатила глаза.
На самом деле, помимо ненормального сексуального возбуждения и чрезмерной вспыльчивости, у меня появился прямо-таки зверский аппетит: я готова была поглощать еду не переставая. Особенно сильно меня тянуло к сладкому и жареному, и держать собственные желания под контролем было выше моих сил.
— Ой, смотри, мама, а у меня картошка фри есть! М-м-м… — поддразнил меня Максим.
— Хочешь укусить мой гамбургер? — предложил Дилан.
Я отвернулась, не зная, то ли подыграть им, то ли хорошенько рявкнуть, чтобы перестали. В конце концов, я отобрала еду и у одного, и у другого и всё съела. Насмешки по поводу моего ненасытного аппетита не казались обидными, и всё же это были самые невинные из перемен, что начали происходить во мне.
Мало-помалу наша жизнь начала превращаться в спокойную и почти нормальную, за исключением некоторых вышеупомянутых деталей, связанных с моей беременностью.
Постепенно я почувствовала, что можно дать себе немного расслабиться, что страсти, ещё недавно бушевавшие в нашей семье, утихли. Максим начал общаться с отцом, сам подходил к нему с различными вопросами. Кроме того, Дилан иногда забирал его после тренировки, когда успевал.
Я наслаждалась наладившимся спокойствием: у меня не было других забот, кроме домашнего быта…
Враньё, конечно. Нет, я не сбегала охотиться (с животом это делать тяжело), да и на работе мне старались давать самые щадящие поручения: в основном я заполняла ведомости и вела приём пациентов.
Но я держала на коротком поводке Жеку, сына покойного старикашки. Он искусно делал вид, что влюблён в меня, несмотря на мою беременность, а я притворялась, что не понимаю истинных мотивов его поведения.
Мы не встречались тайком, он давно вернулся к себе домой, в Москву, но мы переписывались по электронной почте и изредка по мобильному телефону. Мы болтали по большей части на отвлечённые темы, надо отдать парню должное: он умел быть галантным. Однако ни единому его слову я не верила, так как абсолютно точно знала, для чего вся эта игра. Все сообщения я тут же удаляла. Главное, что Дилан ничего не подозревал и был вполне спокоен.
В остальном моя жизнь была чиста, как родниковая вода. Иногда Дилан встречал меня с работы, и мы заезжали в кафе, ходили в кино или просто гуляли по парку. Всё стало как-то чересчур тихо, и я уже начала ждать «сюрпризов» от судьбы и задаваться вопросом: сколько это продлится? И, похоже, не одна я сомневалась в прозрачности текущей ситуации. Как-то вечером, когда я испекла очередной пирог к чаю, Дилан спросил:
— Ничего от меня не скрываешь?
— Ты удивишься, но нет. — улыбнулась я.
— И надолго это, не подскажешь?
— Слушай, вся моя жизнь проходит у тебя на виду! И не надо так говорить, будто моё поведение ненормально! — недовольно проворчала я.
— Извини, просто ты сама на себя не похожа. Ищу подвох. — с весёлым выражением лица признался он.
«А, то есть он находит это смешным!» — уже начала заводиться я и, не желая устраивать громкий скандал, ушла в спальню, чтобы побыть наедине с собой, но Дилан появился там следом за мной.
— Кто тут капризничает? М? Я просто хотел сказать, что заметил перемены в тебе. И мне нравятся эти перемены. — он подошёл сзади и поцеловал мои волосы, совсем так, как делал это когда-то давно, ещё до появления Максима.
— Что-то не видно. — пробурчала я себе под нос.
— А ты приглядись. И перестань надумывать.
— Можно подумать, ты один у нас такой хороший!
Он рассмеялся в ответ, а я превратилась и зарычала от негодования.
— Начинается… Пойдём лучше доедать твой пирог, а то Максимка всё стрескает. — я отвернулась к окну и осталась стоять. — Эй? Ну, хорошо, можешь обижаться, сколько влезет, только идём пить чай. — он взял меня за плечи, развернул к выходу и повёл на кухню.
Гормоны выбрасывались мне в кровь с такой интенсивностью, что клыки росли буквально против моей воли, внутри бешено бегала кровь, не позволяя вернуться телу в обычное состояние. Максим, увидев меня такую, сначала замер и перестал жевать, затем спросил с набитым ртом:
— Мам, ты чего?
— Отстань! — рявкнула я.
— Всё в порядке. Это абсолютно нормально. — прокомментировал Дилан, обращаясь к Максиму. — Не обращай внимания.
Как только я села за стол, меня разобрал истерический смех, и было, честно говоря, не очень-то смешно, но я всё равно не могла остановиться. Умом я понимала, что это всё эффект от разбушевавшихся гормонов, но мне всё равно было стыдно, что я веду себя, как капризная девчонка.
Дилан налил мне чая с мелиссой, чтобы успокоилась; весёлое выражение уже сошло с его лица. Я взяла кусок пирога и, не чувствуя вкуса, съела его. Максим болтал под столом ногами и, подперев ладонями подбородок, наблюдал за мной, как за диковинной зверюшкой.
— Максим, ты доел? — спросил Дилан, как бы намекая, что тому пора вернуться в свою комнату.
— Угу… — ответил Максим и с помрачневшим лицом встал из-за стола, видимо, хотел посмотреть, чем всё закончится.
Дилан обратился ко мне:
— Дома ты можешь быть такой, какая есть, не надо притворяться, но хотя бы при сыне веди себя прилично.
— У меня не получается быть хорошей… Я хочу убивать… — расклеилась я.
— Хм. Не совсем типичные у тебя причуды… Иди сюда. — сказал он. — Сядь ко мне на колени. Я понимаю, что тебе сейчас непросто, и всё же мы должны быть опорой друг для друга, ведь так? Может, сходим, прогуляемся куда-нибудь?
— Нет, уже поздно, я очень устала, завтра на работу.
— Ты пьёшь какие-нибудь витамины?
— Сейчас нет, недавно кончилась пачка.
— Выглядишь, правда, уставшей.
— После гормональных всплесков бывает упадок сил, тем более, во время беременности. Хотя с Максимом даже приблизительно такого не было.
— Постарайся как можно меньше общаться с мужем твоей сестры. — недвусмысленно намекнул Дилан.
Глупо было бы обвинять в моих причудах Сашку. Он, конечно, та ещё ходячая проблема, и неспроста я прозвала его Тысячей огорчений, но к моему странному поведению не имел ровно никакого отношения. Просто кое-кто весьма предвзято относился к коему непутёвому другу.
— Ты ревнуешь или завидуешь его способности превращаться? — поинтересовалась я.
— Он дурно на тебя влияет.
— Понятно, тебе он просто не нравится.
— Он меня бесит. — чётко и со злостью выговорил он.
— О-о-о! Дилана кто-то бесит! Завтра точно выпадет снег!
— Кроме шуток, Диана, я против вашего общения. Ты хорошо меня поняла?
