Давидом,– с облегчением подтвердил Вертер. Имя покойного мужа заставило Амриту вздрогнуть, но она быстро взяла себя в руки. – Это был не сон, милая,– Вертер ласково улыбнулся,– это воспоминание из прошлой жизни, мы с тобой были очень хорошо знакомы раньше. Если хочешь, мой сын поможет тебе всё вспомнить, он ведь Творец.
Добровольный утешитель вдовушек тут же пожалел о своём предложении. И кто его только за язык тянул? Что он, спрашивается, будет делать, когда Дэвика вспомнит, что они были любовниками? Да и пойдут ли на пользу молоденькой девушке воспоминания о том, как она практически всю прошлую жизнь была марионеткой Сабина, не навяжут ли они ей прежний паттерн поведения? Но слова уже были сказаны, обратно их в свою глотку не засунуть.
– Я не знаю,– замялась Амрита. – Это будут хорошие воспоминания?
– Не уверен,– Вертер поспешил воспользоваться её сомнениями, чтобы откатить назад,-нет, это я вру, воспоминания будут очень тяжёлыми.
– Понятно,– вдовушка упрямо поджала губы, чем опять сильно напомнила Вертеру его бывшую возлюбленную. – Можно, я подумаю?
– Конечно,– опрометчивый утешитель облегчённо выдохнул,– а пока давай прикинем, как бы обеспечить тебе безопасность в привычном для тебя окружении,– тут он вспомнил про Давидикову мамашу, это же она настояла, чтобы вдову её погибшего сына спасли от смерти на костре. Может быть, у этой дамочки имеется ещё и план по устройству дальнейшей жизни спасённой? – Дай мне немного времени, милая,– попросил Вертер,– я что-нибудь придумаю, чтобы безопасно пристроить тебя на родине.
Прямо из мира Дачи, не заходя домой, спасатель отправился в свой офис, чтобы связаться со свекровью Амриты и договориться о встрече. Однако, как оказалось, напрягаться ему не пришлось, искомая свекровь уже давно сама его разыскивала, почтовый ящик был завален сообщениями, автоответчик зафиксировал не менее десятка неотвеченных вызовов. Стоило Вертеру переступить порог офиса, как его телефон ожил, видимо, кто-то из охранников нетерпеливой дамочки следил за входом.
Утро было ненастное, сильный порывистый ветер сшибал клочья пены с громадных чёрно-синих волн и пригибал гибкие стебли травы к самой земле, небо заволокло свинцовыми тучами, но дождя не было, только солёные брызги взлетали фонтаном почти до края обрыва, когда очередная волна разбивалась о прибрежные скалы. Антон не специально устроил штормовую погодку на следующий день после похорон Алисы, но это буйство стихии удивительно подходило под его настроение. Он пришёл на обрыв, как обычно, задолго до рассвета, чтобы посидеть в одиночестве. Не то чтобы он сторонился людей, просто они отвлекали его от главного, от воспоминаний.
Он уже не чувствовал прежней щемящей боли, не тонул в омуте чёрной тоски, его мысли были светлыми и лёгкими, как дым погребального костра. Антон твёрдо знал, что его мысли о любимой не должны ложиться тяжким бременем на её душу, напротив, они должны поддержать её в том мире, который мы называем посмертием, стать надёжным проводником, который приведёт её обратно к нему в новом воплощении. Он очень старался не поддаваться своему горю, и привычка быть в состоянии осознанности каждый миг, даже во сне, стала для Творца серьёзным подспорьем в это непростое время.
Однако спокойно погрустить в одиночестве ему не дали, Вертер с утра пораньше устроил свой регулярный заплыв, несмотря на шторм. Фигура бесстрашного пловца то и дело мелькала среди волн, постепенно удаляясь от берега. Антон уже давно привык к рискованным увлечениям друга и больше не волновался за его жизнь, он просто сидел и расслабленно наблюдал, как голова Вертера взлетает над пенными гребешками, а потом исчезает между гигантскими валами.
– Он всегда такой неугомонный? – раздался удивлённый голос брата у него за спиной.
Сабин подошёл совсем неслышно и бесцеремонно пристроился рядом с Антоном, укрыв его полой своего плаща. Только в этот момент беспечный Творец сообразил, что явился в мир Дачи в одной сорочке и давно уже дрожит от холода. Он с благодарностью прижался к тёплому боку брата, и ему стало так уютно, как было только очень давно, в детстве. Тогда они частенько удирали куда-нибудь на берег реки или в горы и вот так же сидели вдвоём, укрывшись тёплым меховым одеялом. Им даже не нужны были разговоры, можно было просто молчать и слушать шум водного потока, ревущего глубоко в ущелье, или завывание ветра в скалах. Однако на этот раз игры́ в молчанку не получилось, Сабина тянуло поговорить.
– Я бы не удивился, если б выяснилось, что Вертер в прежних воплощениях был венном,– задумчиво проговорил брат,– внешне очень похож, только глаза карие.
– Да он и в этом воплощении ведёт себя как типичный представитель твоей расы,– усмехнулся Антон,– даже хуже, чем ты, братишка. Для нашего вояки препятствий вообще не существует, он их попросту не замечает, да вдобавок ты своей школой выживания под корень срезал его инстинкт самосохранения. Теперь главная опасность для Вертера – это он сам.
Сабин промолчал, воспоминания о том времени, когда он пытался выковать из этого парня оружие против своего брата, были настолько болезненны, что самому хотелось сигануть со скалы вниз головой на острые камни. Но он очень хорошо понимал, что заслужил эту боль, и не жаловался. Состояние собственной психики после всех издевательств отца он объективно оценил на троечку с минусом и принял эту оценку к сведению, как принимает свою неспособность видеть слепой. Состояние брата сейчас заботило Сабина гораздо больше раздрая в собственной душе, Гор был слишком спокоен после смерти своей любимой, и Сабин догадывался почему.
– Ты ведь теперь тоже уйдёшь, Ангел,– он не спрашивал, это была просто констатация факта.
Много лет назад произнесённая Анарой клятва связала их с Гором жизни и смерти в кармический узел. Теперь, после смерти любимой брату оставалось жить максимум два-три дня. Пятьсот лет Сабин наблюдал, как они умирали и снова рождались вместе, и не видел причин ожидать иного развития событий. То, что Гор был Создателем и жил в сотворённым им совершенно безопасном мире, ничего не меняло. Сабин был уверен, что Игра как-нибудь извернётся и всё-таки убьёт брата.
– Я тоже не останусь,– мрачно заявил он с таким видом, словно обречённый брат с ним спорил,– мне без тебя не выжить.
Сабин ожидал отповеди или нравоучения, но Творец только рассмеялся.
– Всё-таки объективный возраст не сбросишь со счетов,– ехидно прокомментировал он горячность вновь обретённого родственника. – Ох уж эта молодость, так и тянет либо на подвиги, либо на глупости. Кто тебе сказал, что я собираюсь умереть?
– Кармическую связь
