Многое Антонина увидела такого, о чем после не могла забыть: так сильно впечаталось это в память.
Антонина спешила в свой медсанбат, и только там, узнав подробности случившейся катастрофы, поняла: никакая это не вражеская провокация, о которых столько говорили раньше. Самая настоящая война. Громадная, кровавая и жестокая. В тот же день их посадили на «полуторки» и вывезли на запад, поближе к позициям стоявшей у города части.
Следующие три дня прошли в ожидании приближающейся схватки с врагом. Слухи ходили один страшнее другого: что на западе наших разбили в клочья. Что никакой обороны там больше нет, а все армии, стоявшие на границе, уничтожены полностью. Немалых сил стоило Антонине и другим девушкам, чтобы не поддаться общей панике, которая черной птицей буквально витала в воздухе.
Сидеть без дела в палатке, когда вокруг – жидкое месиво, а внутри ни одного развлечения из доступных человеку XXI века. То есть интернета нет совсем, поскольку сигнал сюда вообще не дотягивается, а про телевидение можно вообще забыть: откуда тут телевизору взяться? Оставалось лишь одно – слушать радио, благо хотя бы одна из FM-радиостанций «добивала» в степь сигналом. Я давно заметил: радийщики любят в эфире порассуждать о том, какие они массовые и всюду доступные. На самом деле, стоит отъехать от той же Астрахани за полсотни километров, многие станции сразу пропадают, а если забраться подальше в степь, то и вовсе есть шанс услышать только белый шум.
Вот и теперь почти ничего нельзя было понять из сплошного шума и треска. Иногда прорывался какой-нибудь голос или мелодия, но всего на несколько секунд.
– У меня ощущение, что мы в 1942 году оказались, – сказал я, оставив попытки поймать на смартфоне хоть одну волну. Наушники в виде антенны не помогали. У тех, кто прихватил приемники с собой, та же история.
Денис, слесарь-сантехник из Самары, был вынужден со мной согласиться. Как человек технического склада ума, он пробовал соорудить нечто вроде антенны. Нашёл длинный медный провод, снял изоляцию, и пару часов мастерил замысловатую конструкцию. Хотел её снаружи прикрепить, но там ещё шёл дождь, дул сильный ветер. Пришлось придумывать, как прикрутить сооружение внутри. Когда всё было готово, Денис уселся возле приёмника и начал крутить ручку настройки.
Сначала были хрипы, шум, треск, а потом вдруг радио заговорило, и все в палатке сначала заулыбались, а потом расхохотались, поскольку единственная волна, которую поймал сантехник, оказалась… на казахском языке. Мы повернулись к Тимуру, водителю из «Астрводоканала», поскольку он единственный среди нас был казах. Он, поймав наши взгляды, помотал отрицательно головой.
– Э, нет, на меня не рассчитывайте. Я казахский не знаю. Ну, только на бытовом уровне немного, и всё.
– Почему? – удивился Сергей, оператор из «Астраханьгазпрома». – Я думал, этому в школе учат.
– Ну да, я камызякский, – ответил Тимур. – Учился в Семибугоринской средней школе. И у нас там даже был факультатив по казахскому языку. Только учительница, который его вела, быстро ушла в декрет и больше не вернулась. Многодетной мамой стала, домохозяйкой. А новая так и не приехала, хотя мы ждали.
– Так чего же ты дома не научился? – спросил коллега Сергея Дима.
– У кого? Я же говорю: разговорный понимаю, да и то немного, а дедушки и бабушки меня особо не учили, некогда им было, работали все, – пояснил Тимур. – И вообще, чего вы пристали ко мне? Думаете, каждый казах язык предков знает? Ошибаетесь. У меня среди друзей и родни только один и умеет говорить и даже писать. На таможне в Астрахани работает, тёзка мой. Ну, почти. Я Тимур, его назвали – Теймур. Так он специально учился, уроки казахского посещал и даже с репетитором занимался. Самому интересно было. А большинство местных практически все по-русски говорят.
– Что ж это вы так? – спросил Денис. – Родной язык надо знать.
– У меня русский родной, – улыбнулся Тимур. – Ну, а казахский… – он пожал плечами.
– Ну скажи хотя бы, что там про погоду говорят? Когда просветление на небе случится? – перевёл я разговор на другую тему. В самом деле, чего пристали к парню? У меня тоже много знакомых и казахов, и татар, – так молодёжь на тех языках и не говорит совсем, не знает.
– Ладно, послушаю, – Тимур снова улыбнулся. Подошёл к приемнику, стал внимать. Несколько раз кивнул головой, а потом неожиданно громко рассмеялся.
– Ну, что там? Что говорят? – кинулись мы к нему, ожидая услышать интересное.
– Отличные новости, ребята! – воскликнул Тимур с улыбкой. – В Астане плюс тридцать три, в Караганде плюс тридцать четыре и переменная облачность, в Алматы плюс тридцать и дождь. Дальше продолжать? – и опять давай хохотать.
Мы его поддержали. Как сразу-то не подумали! Станция-то ведь казахстанская, так чего им о наших областях говорить? Но я не унимался:
– Погодите! Тимур, а что про Атырау говорят? Ну, это же близко к нам.
– Да, верно, – сказал водитель, и все замолчали. – Да, точно. Переменная облачность сегодня, завтра… Ура! Ясно!
– Ну вот! – радостно загалдели все. – Значит, будем работать!
– Это если подсохнуть успеет, – критически заметил Денис.
На него замахали руками. Мол, не порть настроение.
Тем же вечером мы решили устроить небольшой званый ужин. Пригласили к себе девушек из их половины (точнее, трети, поскольку их намного меньше, чем мужчин), накрыли стол. Тимур даже в таких стеснённых условиях смог баурсаки напечь посредством сковородки, масла, муки и нашей «буржуйки». Получились они невероятно вкусные, масло из них буквально сочилось. И хотя обычный хлеб, даже без начинки, но с тушёнкой и гречневой кашей из банок вышло объедение.
Пока мы ужинали, я тайком рассматривал Ольгу. Она была в отличном настроении. Много улыбалась и шутила, и даже поймал на себе парочку её взглядов, отчего на душе стало легко и радостно. Мне показалось, что лёд непонимания между нами окончательно растаял. Захотелось даже совершить какой-нибудь отчаянный поступок, чтобы девушка поверила в мои силы и больше не сомневалась. Но этот порыв я в себе подавил. Хватит уже геройствовать. Прошлый раз едва не погиб на копе.
Через некоторое время девчата стали собираться, а Ольга решила выйти наружу и посмотреть, как там погода. Увидев это, я поспешил следом за ней. Выскочил и встал рядом. Ветер почти стих, дождь ещё
