- Я в любом случае тебя убью, - спокойно отозвалась чародейка, и я счёл за лучшее снова опрокинуть её на подушки и поцеловать.
- Так значит, у Запада скоро появится ещё один чародей?
- У Запада он точно не появится, - отрезала Элиза, хватая меня за голову и заставляя смотреть в глаза. – Королеве это хорошо известно… Смотри на меня, человек!
- Расслабься, чародейка, - посоветовал я, целуя её руки. – Клянусь Матерью, от меня тебе вреда не будет.
- Я же сказала, что не боюсь тебя, человек, - неубедительно шепнула Элиза.
С ней было хорошо – даже несмотря на то, что расслабилась она далеко не сразу. И ещё она звала меня Лансом, а я в кои-то веки мог спокойно называть её имя и не получать пощёчину. С ней всё было по-настоящему – так, как нужно, как должно быть. Да, я ревновал её ко всем её любовникам разом, всем, от кого у неё мог родиться сын-чародей. Но я и любил её много больше, чем они. Она знала?
После я растопил камин в её спальне, прогнал сумрак и, заставив её выпить два бокала подогретого вина, пел ей серенады – чтобы ей понравилось. Чтобы она перестала смотреть на меня с подозрением. Чтобы она хотя бы раз улыбнулась.
Утром, когда я уходил, думая, что она спит – свернувшись калачиком на кровати, только что укрытая мной одеялом – Элиза шепнула:
- Спасибо, рыцарь.
Я не нашёлся, что ей ответить.
(Из записок Элизы Северянки)
- Ты снова в чёрном, Элоиза? – Хеления всегда произносила моё имя на западный манер. Спустя год я перестала её исправлять.
- Да, Ваше Величество.
Карета мерно стучала колёсами по мостовой – в мёртвой тишине. Западники с некоторых пор не любили выходить на улицу с наступлением темноты, особенно жители столицы. Ровно с тех пор, как я появилась у их королевы.
- Чёрный? – Хеления в который раз кинула взгляд на свои руки – два дня назад я в который раз их «освежила», и теперь королева наслаждалась тонкой нежной кожей двадцатилетней девушки. Всё никак не могла насмотреться. – Почему, Элоиза? У тебя, что, траур?
- Чёрный более соответствует моему настроению, госпожа.
- Мне он не нравится, - любовно погладив шёлковый зелёный рукав, поморщилась Хеления. – Ты выглядишь скучно.
Я промолчала. Хеления знала, что если она не прикажет, я буду носить то, что пожелаю. А Хеления не разменивалась приказами по мелочам.
- Я хочу, чтобы ты сопровождала меня на переговоры в Мальтию, - королева скучающе глянула в окно. – И я хочу эту страну.
«Что ты будешь делать, если она прикажет тебе убить Ланса?» - стучало в голове.
- Конечно, Ваше Величество. Как пожелаете.
Хеления искоса глянула на меня и снова нахмурилась.
- Нет, но чёрное… Мы едем на бал, Элоиза, тебе стоило хотя бы одеться наряднее. Кто же на тебя посмотрит, вот такую, милая моя?
- Простите, королева, я не успела переодеться, - «и меня всё ещё шатает после твоего последнего приказа» – но этого говорить не стоило, Хеления и так знала.
- Между прочим, и что же ты сделала со жрецами Матери, Элоиза? – вскинув брови, поинтересовалась королева.
Я тоже посмотрела в окно, но ни увидела ничего, кроме бликов фонарей да коней эскорта.
- Наслала на них мор, госпожа, - держать лицо у меня давно уже получалось очень хорошо. Конечно, жрецы Матери осуждали жестокие действия королевы, осуждали приказы, которые она мне давала. И, конечно, дождались, что она отдала приказ расправиться с ними.
А то, что я молилась Матери, королеву Запада совершенно не волновало.
Хеления тихо рассмеялась, изящно отбросив серебристую прядь со лба.
- Молодец, моя милая. Но выглядишь ты ужасно. Найди себе кого-нибудь на балу. Говорят, этот новый мальтийский шпион от выскочки де Креси очень даже ничего. Пообщайся с ним.
- Королева приказывает? – тихо откликнулась я, старательно глядя в окно. Пусть не видит моих чувств, пусть видит равнодушие.
- Да, - царственно кивнула Хеления. – Приказываю. Набирайся сил, Элоиза. Ты нужна мне.
- Как прикажет моя госпожа.
За эти пять лет я желала ей смерти всеми способами, какие были доступны человеку и нечеловеку – и я же дарила ей молодость, красоту и здоровье. Своими руками. Не может быть под небом большей иронии, чем жизнь, которую я вела.
Я умею читать в душах людей. Я могу сделать так, чтобы они были для меня открытой книгой – и я читала в душе Хелении, когда выбирала её своей госпожой. Она была неплохим выбором – уж точно лучше старика Горлойса с Востока, любителя колесования и законченного параноика. Я даже думала, мы с Хеленией похожи – для нас обеих мужчины лишь способ приятно провести время, нам обеим важны только мы, и мы обе одиноки. Когда я приносила клятву, я была уверена, что мы если не станем подругами, то уж точно не врагами. В конце концов, я подарила королеве Запада то, о чём она мечтала – вторую молодость и могущество. Всё же что я хотела взамен – перестать быть одинокой и спокойно растить сына. Хеления уже не могла родить, даже с моими способностями – она молодела, да, но оставалась бесплодной. Если только целитель… Но к нему Хеления никогда бы не обратилась, даже ради наследника. К тому же, дети никогда не были её слабостью.
Хеления сделала всё, чтобы они не были и моей. После Амира, после Овидия, даже после Валентина мне и в голову не приходило, что со мной и правда могут обращаться как с вещью – как с настоящим мечом. Зак предупреждал меня, но я никогда не воспринимала его слова всерьёз. Зря.
Люди меняются. Наверное, над этим смеялся Трикс, когда создавал нас – дай могущественное оружие праведнику и, кто знает, не станет ли он убийцей? Чародеи вытаскивают самые тёмные, самые жестокие и страшные чувства, разрушая душу, и, наверное, надо быть очень сильным, чтобы не поддаваться соблазну власти, которую мы даём. Об этом говорил мне Амир, но я не понимала. Тогда. Взглянув на Хелению спустя полгода после клятвы, я увидела это воочию. А ведь она даже праведницей никогда не была.
Но надо отдать королеве должное – она подарила мне замок Дар: спрятала меня в нём, если точнее. И не стала устраивать мне выкидыш. Наверняка знала о последствиях первого, когда я чуть не умерла. А ей была нужна чародейка, была нужна молодость и власть. К тому же, возможность иметь под рукой моего сына, тоже потенциального чародея, наверняка её прельщала. Несмышлёный, невинный ребёнок, не принёсший клятвы – куда более ценный товар, чем даже я, прекрасно понимающая, что мне приказывают и что я вынуждена выполнять.
Мне прислали врачей, самых опытных, со всей Магианы – Хеления не скупилась. Я снова чуть не умерла, истекая кровью – теперь уже во время родов. А когда пришла в себя, слабая и разбитая, и потребовала принести мне сына, Хеления, сидевшая у моей кровати, улыбаясь, объявила, что мальчик останется у неё, и что я не должна никогда никоим образом пытаться найти его. «Но вы же клялись! - непонимающе шептала я. – Вы же обещали, что будете растить его как сына!». Я только тогда поняла, как можно играть словами клятвы. «Ну конечно, милая, - отозвалась Хеления. – И ты же не думаешь, что я бы оставила своего сына с такой, как ты. Забудь, милая, и поскорее поправляйся. Я пришлю тебе своих гвардейцев, чтобы ты побыстрее пришла в себя».
