спали, позвольте узнать? — вкрадчиво спросил он.
— Я же говорю — не помню. Мне вообще показалось, что я просто гуляла по склону горы некоторое время, а когда спустилась — было темно и холодно.
— То есть, Вы хотите сказать, что гуляли по склону только один день? — опять вкрадчиво спросил Величко.
— Послушайте, ну что Вы пытаете меня, словно я преступница и утаиваю какие-то факты? Я Вас, между прочим, от висяка спасаю. Так, кажется, в полиции называются нераскрытые дела, да?
— Умные все стали… — пробурчал Величко. — А Максим этот… как там его? — он замолчал, внимательно глядя на Таню.
— А Максим Головко сможет приехать сегодня только вечером, когда Вы уже работать закончите. Но если это так важно, мы можем вместе подойти к дежурному и забрать его заявление. Ведь без его присутствия я заявление забрать не смогу, так?
— Так, так. Ладно. Идите уже, — махнул рукой капитан. — И, пожалуйста, не теряйтесь больше. Хорошо?
— Хорошо. — Улыбнулась Таня.
Часть 10 глава 8
Возвращаясь домой, она всё-таки заглянула в аптеку. Потом, не торопясь, зашла в магазин. Замороженная рыба не вызвала у неё никакой отрицательной реакции. Она купила две рыбины, бутылку минеральной воды, две коробки зефира в шоколаде (его тётя Катя очень любила), печенья и шоколадных конфет. Выходя из магазина, Таня столкнулась в дверях с женщиной:
— Ой, извините… — и замерла, в полном смысле слова, с открытым ртом.
— Что с Вами? Вам плохо? — спросила женщина с глазами Буршана.
— Если бы я не знала, что его мать умерла, то решила бы, что Вы — это она… — прошептала Таня.
— Простите?.. — растерялась Ольга.
— Дама, ну Вы выходите или мы тут до морковкиного заговенья в дверях будем стоять? — раздался мужской недовольный голос сзади Татьяны.
Таня сама, не зная почему, взяла женщину за локоть и вышла с ней на улицу.
— У кого мать умерла? Вы о чём? — Ольга тоже не смогла бы объяснить, почему вышла с этой женщиной. Более того, глядя на эту привлекательную особу, она отчего-то разволновалась…
— У одного моего знакомого… — начала Ивлева.
— Вы — Таня, — не спросила, а утвердила женщина.
— Да-а-а…
— А я Ольга. Судя по Вашим словам, мать Вашего знакомого. Если, конечно, Вашего знакомого зовут Буршан.
— Но как же так?.. Карушат сказал, что Вы умерли!
Ольга печально улыбнулась:
— Видно, он решил, что так проще будет объяснить нашему сыну моё исчезновение.
Они медленно шли по посёлку.
— А Вы…
— Ты, — перебила её Ольга. — Давай на «ты».
— Хорошо, — согласилась Таня. — Где ты остановилась?
— Там же, где и ты. У тёти Кати.
— Тогда пойдём к ней. Выпьем кофейку. Я думаю, ты хочешь узнать про сына, про Голубую Даль и про Карушата.
— Не хотела бы я обсуждать это на общей кухне, — поморщилась Оля. — Это ведь наше… личное…
— Хорошо. Сядем в комнате у тебя или у меня и поболтаем.
— Может, вина?
— Я не знаю… — неуверенно сказала Таня.
— Не пьёшь?
— Да в Голубой Дали спиртное не приветствуется. Я и отвыкла.
— Значит, ничего не изменилось, — улыбнулась Оля. — У них такой напиток был — весёлый эль назывался… может, и сейчас есть, только женщины там хмельного не употребляют…
— Да? И что за напиток?
— Знаешь, такое слабенькое по крепости вино… больше компот напоминает. Они его из забродивших ягод делают.
— На праздники?
— Нет. В любой день можно. Но хмельное при мне особо не жаловали.
— И при мне. В харуше его, точно, не было.
— Так в харуше его не наливают. Есть несколько питейных заведений. Что-то вроде наших кабаков на Руси. Называются эти заведения по именам хозяев. Как у нас теперь, то «У Палыча», то «У Михалыча». Вот там можно кружечку пропустить такого напитка.
Они подошли к гостевому дому.
— Тётя Катя, вот твоя рыбка. — Зашли на кухню женщины.
— О, познакомились уже!
— Тётя Кать, а можно мы кофеёк в комнату возьмём?
— Да, берите. Жалко, что ли!
— Это тебе, — Таня подала зефир хозяйке.
— Ой, Танюша, спасибо! — расплылась та в улыбке. — Своим-то звонила? Когда подъедут?
— Маришка обещала с работы отпроситься. Её, может, и отпустят, а вот Артура не знаю.
— А мне Макс пару минут назад звонил. Сказал, что уже выезжает.
— Тогда пусть ко мне зайдёт. Мы у меня в комнате будем.
Таня поставила на поднос две чашки с кофе. Оля спросила, глядя на электрический чайник:
— Можно мы его тоже возьмём? Что бы постоянно на кухню не бегать…
Тётя Катя, занимаясь рыбой, только кивнула.
Часть 10 глава 9
— Карушат, наверно, давно разлюбил меня, — задумчиво сказала Ольга, помешивая сахар ложечкой.
— Не знаю, как на счёт разлюбил, но не забыл — это точно. Он ведь так и не привёл хозяйку в дом. Даже когда Буршан стал жить отдельно, как, и положено князю первой линии, в двадцать один год.
— Со слугами живёт?
— Да. Иногда в харуше ел, иногда нас навещал. Если и была у него женщина, то не афишировал.
— Ты думаешь, ему ещё нужна женщина?
— Конечно! Сколько ему лет? Пятьдесят?
— Пятьдесят четыре. Он старше меня на одиннадцать лет.
— Так это наши мужчины, не все, конечно, но большинство, уже и в пятьдесят плоховато выглядят. А Карушат знаешь какой? Статный, мускулистый, подтянутый! На коне держится величаво. На охоте не промахивается.
— Ты говоришь о нём так, словно влюблена в него…
— Влюблена я в твоего сына, а Карушат… Я им восхищаюсь. Думаю, даже молодая женщина была бы рада войти к нему в дом, да вот только он никого не зовёт. — Таня почему-то решила не рассказывать про Радану. — А ты прекрасно выглядишь. Любой молодайке из их клана нос утрёшь! И фигура, и лицо… Если бы я не знала, сколько тебе лет, больше тридцати двух и не дала бы.
— Как ты думаешь, если я вернусь, Карушат примет меня?
— Знаешь, мне кажется, что он ждёт тебя до сих пор… — проговорила Таня, глядя куда-то в сторону. На какой-то момент она погрузилась в воспоминания не столько об отце, сколько о сыне. — Конечно, я могу ошибаться. Мы с ним на такие деликатные темы не разговаривали, но у меня сложилось именно такое впечатление.
— Я бы всё отдала, что бы вернуться в Горушанд. Да я, считай, и так всё отдала…
— Что ты хочешь этим сказать?
— А то и хочу.
Ольга рассказала Тане про Любу, про дарственную.
— А почему ей, а не маме?
— Мама моя, слава Богу, не бедствует. С отчимом и сами хорошо живут, и ещё другим помогают. У Любы судьба тяжёлая. Она из детского дома. Жильё ей
