Эпилог первый. Жизнеутверждающий.
Январь 2017 года, Париж
Вдыхать на четыре счета. Выдыхать на шесть. Черт подери! Где там шесть, а где четыре! Между схватками или во время? Какой дебил еще успевает считать!
Все, что пройдено на курсах для молодых родителей, теперь было даже не забыто, а отметено из памяти за ненадобностью и невозможностью реализации в экстремальных условиях.
На очередном повороте Лиз взвизгнула и заныла:
- Если мы не ускоримся, роды будешь принимать сам!
С ужасом взглянув в зеркало на Лиз, Поль отвлекся от дороги и почти догнал ползущий впереди «Рено». Он резко вывернул руль и, судорожно вспоминая все молитвы, которые когда-то знал, рванул машину дальше по трассе. Визг резины по асфальту на секунду перекрыл вскрики Лиз.
- Пожалей ребенка! – рявкнул Поль. – Неужели ты хочешь, чтобы его первым впечатлением от этого мира стало мое перепуганное лицо. Терпи! И ему скажи, пусть терпит! Скоро приедем.
- Ну тебя, - отмахнулась Лиз Бабенберг и слабо улыбнулась – схватка отпустила. – У тебя вполне себе умильная рожица. Так что сойдет, как первое впечатление. Я тут подумала, что мы еще успеем заехать за картошкой фри. Что-то есть хочется.
- Какая картошка, matrem tuam! – заорал Поль. – Это яд для твоего организма. Не смей травить моего ребенка. Говорил тебе, давай сэндвичей сделаю… так ты: не хочу, не буду, поехали скорее. А теперь ей картошка, - ворчал он, продолжая лавировать между машинами.
- Поооооль, - протянула Лиз, - ну Пооооооль…. Ну я, правда, есть хочу. Давай хоть за мороженым заедем, а? Мне же рожать! Как рожать на пустой желудок? Упаду там в голодный обморок… Сделают мне кесарево – я и пискнуть не успею.
- Не нуди! – миролюбиво сказал Поль. – Приедем в больницу – я принесу тебе и мороженое, и обед, и какао.
- В больнице вкус будет не тот! Он будет отравлен медицинскими пара́ми!
- Я сбегаю в соседнее кафе!
- Пока донесешь, пропитается! – сердито воскликнула Лиз и тут же выпучила глаза и тихонько застонала. – Mentulam Caco! Опять! Гони скорее в больницу! Сейчас прямо тут рожу!
- Да приехали уже!
Поль подогнал машину к ближайшему входу и выскочил из машины, бросив дверцу и не заглушив мотор. Он схватил первого попавшегося санитара за грудки и закричал ему прямо в лицо:
- Vae! У меня жена рожает! Face aliquid! – и стал трусить ошалевшего медика, как грушу.
Тот с трудом оторвал от себя пальцы перепуганного папаши.
- Не ори, сейчас врача дежурного позову. Моя пятерых уже родила – и ничего.
Тремя часами позднее, Лиз сидела в своей палате и радостно жевала сэндвич, запивая его какао.
- Года через полтора за вторым приедем, - сообщила она мужу.
- Ну, если только за вторым сэндвичем, - буркнул все еще бледный Поль.
- Сэндвичи отвратительные, - кивнула Лиз и откусила еще кусочек. – Отойди ты от него, он дрыхнет. Иди лучше меня поцелуй. Это я рожала.
Поль послушно подошел к Лиз и поцеловал ее в губы. Целовался он так же классно, как и год назад. Отсутствие сутаны его не испортило.
- А по-моему, ничего так сэндвичи, - он достал из кармана фляжку, сделал пару больших глотков и откусил от сэндвича жены. – А все-таки это здо́рово! Теперь нас трое? – он рассмеялся, снова поцеловал Лиз и вдруг воскликнул, почесывая затылок: - Слушай, а как мы его назовем, а?
- А как, по-твоему, мы должны его назвать? – засмеялась Лиз. – Паулюс, разумеется. Я другие варианты не рассматриваю, милый.
- Нет! Нет!! НЕТ!!! Я прошу тебя. Я сделаю все что угодно. Только давай назовем его иначе, - сделав самые умоляющие глаза на свете, Поль бухнулся на колени перед кроватью, сложив руки в молитвенном жесте.
От неожиданности Лиз уронила сэндвич на покрывало и изумленно посмотрела на мужа.
- Классное имя, ты чего? Ну… Не Ницетасом же его называть…
Полю было не до смеха. Когда-то в детстве брат Ансельм рассказал ему жуткую легенду о нечеловеческих несчастьях, которые преследуют монахов их
