Марина Эльденберт - Заклятые любовники

– Вы еще здесь? – голос де Мортена за спиной заставил вздрогнуть и подскочить.

От резкого движения платье снова поехало вниз, пришлось его подхватить.

– А где я, по-вашему, должна быть?

– У себя дома, собирать вещи. Вы переезжаете ко мне.

– К вам? – Я не выдержала и рассмеялась. Вышло немного истерично.

– Если хотите жить. – Винсент взглянул через мое плечо и выше – уж не на девицу ли на картине? Да, точно, на нее. И как смотрит, челюсть только чудом в полу не застряла. В библиотеке я уж грешным делом подумала, что он мальчиками увлекается, потому что так безразлично меня еще никто не лапал. Да и в прошлом не было между нами ничего… такого, что могло бы опровергнуть мою теорию. Кроме поцелуев и подгибающихся от его близости коленей. Зато теперь есть.

– Полицией займется лорд Фрай, от вас требуется только одно: держать язык за зубами. Справитесь?

Почему-то захотелось повторить трюк с дворецким, и я покосилась на каминные щипцы. Правда, если из-за заклятия прилетело от простой пощечины, то после такого я несколько дней хромать буду, оно мне надо? Эх, что за жизнь-то такая!

– И ради такой ерунды, – я выделила последнее слово, – мне обязательно перебираться к вам?

Де Мортен подошел почти вплотную, так близко, что я почувствовала запах одеколона – острый, пряный, волнующий, и мятных сигар. Смотреть ему в глаза было почти больно, но мне не пришлось опускать взгляд: он резко и бесцеремонно развернул меня лицом к картине. Я дернулась, когда его рука скользнула по шее, убирая волосы, но Винсент всего лишь стал застегивать платье. До меня доносилось клацанье крючков и отчаянное биение собственного сердца.

– Послезавтра. В восемь утра. Опоздаете – будете разбираться со змеей сами.

Удаляющиеся шаги. Я обернулась, только когда они стихли, постояла несколько минут, выравнивая дыхание. Дворецкий провожал с таким видом, как если бы я была большой говорящей крысой: голову задрал, смотрит куда угодно, только не на меня. Накидку подавал, держа двумя пальцами, словно какую-то гадость из отхожей ямы вытащил. Под проливной дождь я выползла без зонта – его уволок Себастьян, закутавшись в плащ с головой, только кончик носа из капюшона торчал. Облегченно вздохнула, наступила в глубокую лужу, но даже это мне настроения не испортило. Бежать, как можно дальше от этого проклятого дома! А что делать дальше, подумаю потом.

Злая, если не сказать больше, замерзшая, промокшая и голодная, я хотела всего лишь отогреться в ванной, смыть с себя прикосновения де Мортена и поспать. Хотя бы несколько часов! Не получилось: дома меня уже дожидался Рин. Сложил руки на груди и прохаживался по холлу туда-сюда, как оживший белобрысый маятник, за ним по пятам следовал Арк. Увидев меня, пес радостно взвизгнул и из огромной угрожающей махины мигом превратился в щенка. Колотил хвостом, поскуливал, тыкался носом в руку. Ставить лапы на плечи я его отучила еще в недалекой собачьей юности, потому что от такого проявления нежности часто оказывалась на полу. Погладила – иначе не отстанет, и указала в сторону гостиной, дог послушно прошлепал туда.

Рин помог мне снять накидку, стянул перчатки, сжал мои руки, согревая их дыханием, а затем увлек в комнату, поближе к камину. Не такому роскошному, как в доме де Мортена, зато без давящей мрачной обстановки, устрашающих полотен и голых дамочек, на которых в моем присутствии беззастенчиво пялятся. Как же приятно очутиться в светлой комнате, где все в кремовых и коралловых тонах, а самое темное, что есть – столик орехового цвета между креслами и диваном. Я взяла подушечку, и мы устроились прямо на ковре. Рин смотрел с удивлением, словно не решался спросить, почему мои волосы не уложены в прическу, а свободно струятся по плечам, но потом просто притянул меня к себе. Ладонь тут же пронзило болью, я поспешно отстранилась, придвинулась ближе к огню – якобы погреться.

– Из полиции новости не самые хорошие, шкатулку они не нашли. После их ухода я перевернул все, но…

– Прекрасно, – буркнула я.

Разумеется, после выступления было не до этой розовой феерии, она осталась в гримерной. В следующий раз буду знать, что домой надо тащить все и сразу. А то мало ли.

– Зато записка осталась! – Рин с видом бывалого сыщика вытащил из кармана клочок бумаги и помахал им у меня перед носом. – Нашлась в твоем халате.

– Позволь? – Я взяла листочек из его рук, развернула, разглядывая нарочно растянутые «пляшущие» буквы. Мне почерк ни о чем не говорил, надеюсь, Фраю поможет в расследовании. Кто бы ни стащил шкатулку, он явно очень торопился, если забыл о записке. Или же посчитал, что я забрала ее с собой.

– Я попрошу заняться ужином. Ты, наверное, голодна.

Я кивнула и облегченно вздохнула, когда Рин вышел. Тяжело находиться рядом и знать, что ты сама себе не хозяйка. Да и не получалось думать ни о чем, кроме случившегося у де Мортена. Жить вдали от него я буду недолго, а жить с ним… нет, это выше моих сил! Должен же быть другой выход. Разум подсказывал, что другого выхода пока нет и что он не шутил: с чувством юмора у Винсента туго. Какая-то подлая часть меня, отравленная заклятием, страстно отзывалась на его ласки. Она же опалила жаром от корней волос и до кончиков пальцев, стоило вспомнить о грубых прикосновениях и небрежности резких движений внутри.

Я похлопала по ковру, Арк немедля подошел, улегся рядом, а я гладила его и пыталась размышлять, как избежать участи личной нимфоманки де Мортена. Пока что в голову ничего не приходило. С магией я не дружу, у большинства женщин магия вообще слабее, чем у мужчин, ну а мне особенно «повезло», только на всякие зелья для красоты гожусь. Если бы бабушка была жива, она бы точно дала совет, но несколько лет назад ее не стало. Дед – жесткий, излучающий здоровье и силу мужчина, после этого начал быстро сдавать. Поразительно, но их брак по расчету обернулся настоящим глубоким чувством. Почему-то от него давно не приходило писем, даже на мое последнее не ответил. Потерялось что ли?

– Ужин скоро будет готов, – Рин вошел в гостиную, наклонился и поцеловал меня в макушку, – а ты обещала мне все рассказать.

Что и говорить, мой братец из Университета Магии его здорово заинтриговал.

– Рассказывать особо нечего. Мы сильно поругались с отцом, мне пришлось уехать.

– Сомневаюсь, что все было настолько прозаично.

– В жизни прозы больше, чем поэзии.

– Ты так считаешь?

Я пожала плечами.

– А что думаешь про Яра и Сильви?

Странно, но про наши роли мы никогда не говорили. Зато Рин навел меня на интересную мысль: если представить, что все что происходит между мной и де Мортеном, – всего лишь игра, возможно, у меня получится это вынести. Не сойти с ума от влечения, от издевок и пренебрежения, не наброситься на него и продержаться до того, как сцапают мерзавца. Эта мысль настолько мной завладела, что я на какое-то время потерялась в собственном сознании. Не реальность, игра. Всего лишь роль. Просто… такая пикантная. Ну так мне не привыкать, правда?