Ульяна Соболева - Восемь. Знак Бесконечности

— Мурены, — сказал Данте, — они ждут свою жертву, затаившись, чтобы напасть в самый неожиданный момент.

Я видела его отражение в стекле и подняв голову спросила:

— Неужели не нашлось более красивых и экзотических рыбок для аквариума?

Данте усмехнулся и снова от его улыбки по телу прошла неконтролируемая дрожь. У меня создалось впечатление, что самый страшный хищник не в аквариуме, а у меня за спиной.

— Красота очень растяжимое понятие. Для большинства она очевидна и лежит на поверхности, а для меня красота может прятаться там, где её никто не видит.

— Например? — быстро спросила я.

— Возможно, вас это могло бы шокировать.

Я снова обернулась и на этот раз не удержалась и сглотнула, когда посмотрела ему в глаза. Невероятное воздействие на собеседника. Как он это делает? Намеренно низкий тон? Репутация? Этот взгляд со слегка прикрытыми веками…тяжёлый и в то же время пронизывающий, проникающий под кожу, как внутривенная инъекция опиума, заставляющий вибрировать каждый нерв от внезапного эротического возбуждения.

— Вас завораживает опасность? Или то, как эти чудовища пожирают свои жертвы?

— И то и другое, — не задумываясь ответил он, — вам принести что-нибудь выпить?

Я отрицательно качнула головой.

— Нет, спасибо, я уже уезжаю.

От него исходила странная аура опасности, как от тех мурен под черными камнями, только эта опасность смешивалась с дикой сексуальной привлекательностью и властной, жёсткой красотой от которой мгновенно пересохло в горле. Данте несколько секунд меня рассматривал, и я почувствовала себя совершенно обнажённой возможно и уже громко стонущей под ним, от наваждения захотелось тряхнуть головой.

— Вечер только начался, — заметил он и в этот момент раздался звук вибрации сотового аппарата. Не у меня. Мой сотовый выключен.

— Мне завтра рано вставать, — ответила я и почувствовала раздражение от непрерывного зудения.

— Всегда есть причина как остаться, так и уйти, верно? Главное вовремя её найти.

Сотовый продолжал гудеть и мне захотелось сказать ему, что у него звонит мобильный, хотя он и так прекрасно об этом знал.

— Верно, — ответила я, — до свидания, мистер Марини.

Увидела, как он скользнул взглядом к моим босым ногам и только сейчас я вспомнила, что стою босая с туфлями в руках. Щеки мгновенно вспыхнули. Черт у меня на пальце пластырь…и педикюр я делала две недели назад. Данте посмотрел мне в лицо и наконец-то извлёк сотовый из кармана брюк.

— До свидания, Кэтрин.

Сказал он и ответил на звонок. Я пошла к выходу. Не обернусь. Мне хватит силы воли и …конечно же обернулась. Данте стоял, облокотившись о стену и что-то тихо говорил в сотовый по-итальянски, он по-прежнему смотрел на меня, усмехнулся, а я ускорила шаги. Черт, вот черт. Моё имя…Спросил у Ли? Неужели и в самом деле пошёл за мной?

Уже в такси, я нервно поправляла волосы, потом обхватила пылающее лицо ладонями. Какая я идиотка! Полная дура! Я была в его поместье и ни разу …ни разу у меня не возникла мысль, что возможно я нахожусь в доме того, кто хладнокровно, ради собственного развлечения, заставил юную Аниту перерезать себе вены.

Только сейчас я могла понять Ани…если взрослые женщины рядом с ним теряют самих себя, то что говорить о впечатлительном подростке? И снова это угнетающее чувство — всё, что я вижу далеко не так, как есть на самом деле.

Алекс уже в десятый раз перечитывал заключение патологоанатома. Часы на стене показывали без десяти восемь, а он всё ещё не вышел из своего кабинета. Что-то не клеилось. Нет, с точки зрения экспертизы — идеально. Суицид. Никаких сомнений. Комару нос не подточить. Только Алекс за годы работы офицером в оперативном отделе успел привыкнуть к тому, что собственная интуиция очень редко его обманывает.

На столе разложены фотографии, в аккуратном порядке, начиная с жёлтых клейких полос заграждений места происшествия, снимков трупа в разных ракурсах, заканчивая частями тела, педантично снятыми с близкого расстояния. Заславский лично принял этот вызов сегодня в семь часов утра. Он помнил свидетельницу, которая нашла труп, запах блевотины и запах смерти…Они всегда пахнут одинаково. Мертвецы. Может никто не чувствует, но Алекс — да. Слово в воздухе витает металлический привкус крови и необратимости. Заславский может определить еще до того, как увидел жертву мертва она или жива именно по этому запаху.

Алекс разделил снимки на две части. Слева Анита Серова, а справа Вера Бероева. Обе примерно одного возраста, блондинки, русские. Обе порезали вены стилетом и обе сделали это в общественном месте. Совпадение? Алекс не привык верить в совпадения. Все случайное не случайно.

Еще раз перечитал заключение. Внимательно именно в том месте, где по предположению патологоанатома описывалось примерное время смерти и её причина.

"Ровные глубокие порезы, нанесённые самой покойной. Никаких следов насилия. Есть следы сексуального контакта за несколько часов до смерти. Наркотических и алкогольных испарений в крови не обнаружено".

Алекс глубоко вздохнул и взял в руки фотографию Аниты. Возможно стоит наведаться к её сестре и позадавать вопросы насчёт увлечений покойной? Может это какая-то секта подростков, которые выполняют ритуал?

Он уже проверил — жертв ничего между собой не связывало. Хотя, теоритически они могли быть знакомы.

— Эй, Алекс, ты чего так поздно?

В дверях показалась кудрявая голова напарника.

— Я еще полчасика, ты можешь ехать домой.

— Линда звала тебя в субботу на лэнч. Приедешь?

Алекс поморщился. Вот уже несколько месяцев он не приезжал к Фернандо. После того как расстался с Кэт, он вообще не ходил по гостям, только работа. Чем больше, тем лучше для него, чтобы не думать и не бороться с идиотским желанием приехать к НЕЙ и долбить кулаком в её дверь или следить за окнами её дома и дожидаться с работы, чтобы ещё раз поговорить и почувствовать себя куском дерьма. Всё это неоднократно пройдено. Не сработает. Катя вычеркнула его из своей жизни и обратного пути уже нет. Линда и Ферни пытались его отвлечь, но каждый раз, когда Алекс приезжал к ним, он вспоминал, что раньше они с Кэт всегда делали это вместе. Именно по субботам. Линда пекла офигенный черничный пирог и Кэт обожала отламывать золотистую корку пальчиками, а потом класть кусочки в рот и облизывать их маленьким розовым язычком, отчего у Алекса моментально вставал.

Кэт…его Кэт. Мягкая, нежная…сексуальная до умопомрачения, а потом такая колкая, ядовитая, чужая…Он сам виноват.

— Ну так как? Сегодня четверг.