Тем не менее, даже гражданские ангелы — это сила, с которой приходится считаться; тогда они захватили грузовик Сопротивления, раскидали солдат и сокрушили обезумевшую толпу.
Сейчас некоторые из ангелов, лежащих на асфальте, выглядят серьезно раненными. Некоторые из них настолько плохи, что даже не могут летать самостоятельно. Воины дергают их за руки, как будто это поможет им взлететь.
Насколько я могу судить, никто из них не мертв.
Выражение лица Оби говорит о том, что он начинает понимать силу их исцеления. Во время сеанса вопрос-ответ я сказала им, что ангелы могут исцелиться даже от таких ран, которые бы точно убили человека, но, кажется, только сейчас Оби поверил этому.
Когда воины прокапывают развалины до земли, один из них издает сигнал, и большинство ангелов оставляют раненых и улетают. Оставшиеся ангелы выглядят обиженными. Я подозреваю, что воинам не нравится делать черную работу.
И хотя я не вижу яму, которую они роют, я слышу визг. Я узнаю звук, такой же издавала тварь, что напала на меня в подвале обители. Там все еще есть несколько оставшихся в живых зародышей скорпиона.
Воин обнажает меч и прыгает в яму.
Скорпион визжит. Судя по звуку, его пронзили насквозь.
Немного спустя улицы погружаются в тишину. С самого начала было не очень много выживших скорпионов, а теперь, я готова поспорить, их и вовсе не осталось.
Мужские тела вылетают из ямы и скрываются в облаках. Один из них несет обмякшего ангела, единственного, который кажется мертвым.
Где-то вдали раздаются раскаты грома. Ветер гуляет по коридорам здания.
Мы ждем до тех пор, пока встать и оглядеться не кажется нам безопасным. Я была бы очень удивлена, если бы нам удалось достать хотя бы образец ангельской кожи.
Мы приближаемся к булыжникам, стараясь не высовываться как можно дольше, хотя спуск кажется безопасным.
Мы уже в двух шагах от дымящихся обломков, когда один из валунов скользит вниз по склону. Я замираю, навострив глаза и уши.
Другие камни катятся следом, образую тем самым маленький оползень.
Кто-то поднимается из подвала, заваленного обломками камней. Мы все прячемся за ближайшим автомобилем, не сводя глаз с обвала.
Еще больше каменных осколков сыплется вниз и проходит какое-то время, прежде чем руки появляются на вершине горы из обломков и щебня.
Появляется голова. На мгновение мне кажется, что это какой-то демон вырыл туннель из ада. Но в этот момент существо вытягивает остальную часть своего тела из-под завала, задыхаясь и хрипя при этом.
Это старая женщина.
Но я никогда не видела кого-то, похожего на нее. Она сморщенная, хрупкая и костлявая. Но самое поразительное в ней — ее кожа. Она настолько высушена, что похожа на вяленую говядину.
Тру-Тра и я смотрим друг на друга, пораженные этим зрелищем. Она выбирается наверх и начинает идти вдоль развалин, при этом шатаясь так, будто у нее артрит.
Она одета в старый медицинский халат, который больше неё раз в пять. Он весь покрыт грязью и пятнами ржавого цвета, и трудно поверить в то, что когда-то он был белый. Она запахнула его, осторожно ступая по щебню, смотря под ноги и словно обнимая себя.
Ветер бросает ей волосы в лицо, и она поднимает голову, чтобы убрать их в сторону. Есть что-то странное в ее густых волосах и этом жесте. Мне требуется минута для того, чтобы понять, в чем здесь дело.
Когда в последний раз я видела старуху, откидывающую волосы со своего лица?
И ее волосы, темные от кончиков и до самых корней, хотя последним писком постапокалиптической моды для пожилых женщин является хотя бы дюйм отросших седых волос.
Когда мы выходим из-за автомобилей, она замирает и смотрит на нас словно испуганное животное.
Даже несмотря на то, что ее лицо словно высушено, она мне кого-то напоминает, и это не дает мне покоя.
Тогда память настигает меня.
Перед глазами всплывает изображение двух маленьких детей, висящих на заборе и смотрящих вслед матери, которая направляется в Обитель.
Их мама оборачивается, чтобы послать прощальный воздушный поцелуй.
В итоге она стала обедом для одного из зародышей ангельских скорпионов. Тогда я разбила резервуар мечом, но оставила ее там, так как должна была постоять за себя.
Она жива.
Только теперь выглядит как пятидесятилетняя. Когда-то у нее были красивые глаза, которые теперь терялись на морщинистом лице.
Ее щеки настолько впалые, что я почти вижу кости за ними. Ее когтистые руки покрыты тонкой кожей.
В ужасе она карабкается с удвоенной силой, так как видит нас, выходящих из своих укрытий. Она пытается убежать на четвереньках, и мое сердце разрывается, так как я помню ее красивой и здоровой, какой она была до того, как до нее добрались монстры. Она не может далеко убежать в таком состоянии, поэтому прячется за почтовый ящик.
Она совершила ошибку, но выжила, и я должна это уважать. Она имеет право уйти подальше от того места, где была похоронена заживо, и для этого ей не помешает подкрепиться. Я роюсь в карманах и нахожу батончик Сникерс. Я оглядываюсь вокруг, надеясь найти что-то менее ценное, но ничего нет.
Я делаю несколько шагов по направлению к бедняжке, которая съежилась в своем укрытии.
Моя сестра гораздо опытнее в таких вещах, нежели я. Но мне кажется, я тоже кое-что усвоила, наблюдая за тем, как Пейдж помогает брошенным животным и раненым детям. Я кладу шоколадный батончик на дорогу, где женщина может его видеть, а затем отступаю на несколько шагов назад, на безопасное для нее расстояние.
Какое-то время женщина смотрит на меня, словно побитое животное, а затем хватает батончик быстрее, чем я могла бы оказаться рядом. В доли секунды она срывает обертку и запихивает шоколадку себе в рот. Ее напряженное лицо расслабляется, поскольку она ощущает немыслимый, сладкий аромат Мира До.
— Мои дети, мой муж, — говорит она сиплым голосом. — Куда все ушли?
— Я не знаю, — отвечаю ей я. — Но многие люди перешли в лагерь Сопротивления. Возможно, они тоже там.
— Что за лагерь Сопротивления?
— Сопротивление борется с ангелами. Люди приходят, чтобы присоединиться к нам.
Она моргает.
— Я помню тебя. Ты умерла.
— Никто из нас не умер, — говорю я.
— Я это сделала, — произнесла она. — И попала в ад.
Она вновь обхватила себя руками.
Я не знаю, что на это сказать. Какая, в сущности, разница — умерла она или нет? Она прошла через ад и знает это.
Сэнджай подходит к нам с таким видом, словно перед ним бездомная кошка.
