— Пойду, когда буду готова, — ответила я, и он моргнул. Я проследила за взмахом ресниц, таких же темных, как волосы, и в лунном свете сверкнули его глаза, которые на миг вновь показались серебристыми.
— Ты не хочешь домой?
— Пока нет.
— Тогда я останусь с тобой и подожду. — Это прозвучало так формально. Натянуто.
— Нет, спасибо, — сказала я так же вежливо, но он сел рядом и замер.
Он сидел со мной, и мы вместе смотрели в лес, во тьму.
— Я не заставляю тебя сидеть тут, — смущенно повторила я после некоторой паузы, и он снова посмотрел на меня.
— Нет, я сам так хочу, — произнес Бен с надломом.
Словно ему было страшно. Я уже довольно давно ходила в школу и знала, как ребята смотрят на девчонок, как разговаривают, когда те им интересны. Он говорил не так, но его голос был… Он был таким прочувствованным, а сам Бен не сводил с меня глаз.
— Почему? — спросила я, и мой голос дрогнул. Никто, кроме Рене, вообще не хотел со мной общаться.
— Эйвери. — Он приблизился ко мне почти вплотную, я чувствовала его дыхание на своих губах. Его же губы были напряжены, мускул на челюсти подергивался, и я…
То, что происходило у меня внутри, в сердце, пугало меня.
— Пойду домой, — сказала я и встала. У такого парня, как Бен, точно не могло возникнуть желания меня поцеловать. Я была уверена, что все это мне снится, что я проснусь в кровати в гостевой комнате в доме Рене и пойму, что это был всего лишь странный и грустный сон.
— Эйвери, — повторил он, и это был не сон.
Он действительно стоял рядом со мной. Реальный. И все это было взаправду. Я повернулась к нему.
— В лесу надо быть осторожной, — сказал он. Он был так близко ко мне.
А потом он исчез. Просто растворился среди деревьев, а я осталась одна. Это был не сон, но я об этом жалела. Во сне все казалось бы куда естественнее.
И во сне он бы меня поцеловал.
9
На следующей день мне не пришлось волноваться, как мы с Беном снова увидимся. В школе был методический день, и я этому обрадовалась.
Я все думала о том, что не могли мы с ним встретиться прошлой ночью, что все это мне приснилось.
Но когда я встала, то увидела, что на штанах осталась земля, и поняла, что это был не сон. Все произошло на самом деле.
Мы с Беном разговаривали, и он смотрел на меня, как будто…
Как будто я ему интересна. Хотя до этого он хотел от меня убежать.
А еще он сказал мне быть осторожной в лесу.
Почему? Он только недавно сюда приехал, он не знал наш лес так, как знала его я. Просто не мог. Откуда в его голосе была такая уверенность?
Когда мы с Рене позавтракали и поехали в ближайший к нашему городку строительный магазин покупать всякую всячину, необходимую для постройки крыльца, мне стало полегче. Потом мы вернулись и сели обедать, и тут привезли доски, грузчики поглядывали на нас, старуху и девчонку, с любопытством, гадая, что же мы собрались делать.
— Ты хорошо спала ночью? — спросила Рене, когда они уехали.
— Да… конечно, — ответила я.
Рене посмотрела на меня:
— Я слышала, как ты вставала. Знаешь, если тебе захочется поговорить, я готова. Понимаю, что годы прошли, но я…
Завидев, что к дому подъезжает ярко-красная спортивная машина, она смолкла.
— Привет, Стив, — поздоровалась она.
А Стив вылез из машины и сказал:
— До меня дошли слухи, что вы тут что-то строите.
— Да ты что? — сострила Рене, и он улыбнулся. У него на груди висела бирка с надписью «СТИВ БРАУНИНГ, АГЕНТ ПО НЕДВИЖИМОСТИ», ярко блестевшая на солнце.
— Эйвери! — Он посмотрел на меня. — Как ты?
Я пожала плечами.
Он вздохнул и перевел взгляд на Рене:
— Поговорим?
— Конечно, — ответила бабушка, — но я строю крыльцо и переезжать не собираюсь.
Он рассмеялся:
— Думаю, крыльцо получится отличное, но я тут по другому вопросу. Можно наедине?
— Хорошо, — сказала она. — Эйвери, принесешь Стиву стакан воды?
Как будто я ребенок, а не семнадцатилетняя девушка. Как будто у меня нет права узнать, о чем они будут говорить. Как будто я не знала, что Стива интересует земля моих родителей. Он не только торговал домами, но и занимался развитием. Он активно участвовал в видоизменении города.
— Если вы будете обсуждать моих родителей и их землю, я бы хотела остаться.
— Вообще-то, я заехал, потому что встретил в городе Рона, — объяснил он. — Хотел выразить свои соболезнования по поводу отсутствия новостей. — Он спрятал руки в карманы и посмотрел на меня. — Эйвери, — продолжал он, и его голос казался очень теплым. — Буду с тобой откровенен. Рон сказал, что они надеются лишь на тебя и что если ты что-то вспомнишь насчет той ночи, хоть что-нибудь…
Серебристый блеск…
А у Бена как раз серебристые глаза.
По спине у меня побежали мурашки.
Прошлой ночью я встретила его в лесу. И он просил меня быть осторожной.
Но Бен даже не был знаком с моими родителями. И обо мне он знал только то, что ему рассказали в школе.
А серебристое нечто, которое я видела в ту ночь, когда погибли мои родители…
Это был не человек. Нечто крайне необычное. Оно двигалось слишком быстро. И было слишком жестоким.
Воплощением зла.
— Эйвери, — снова окликнул меня Стив.
Они с Рене стояли рядом со мной и смотрели обеспокоенно.
— Ты в порядке? — спросила Рене, обнимая меня одной рукой.
Последний раз меня обнимала мама. Прямо перед ужином прижала меня к себе и сказала: «Накрывать стол все еще твоя обязанность, так что давай» — и поцеловала меня в макушку. Я замычала и отстранилась. Я не хотела накрывать на стол. И обниматься мне не хотелось. Объятий мне хватало.
По крайней мере, тогда.
— Я по ним скучаю, — призналась я. — Скучаю и хочу узнать, как кому-то пришло в голову их убить. Я хочу, но не могу… — Голос дрогнул, и Рене прижала меня к себе покрепче.
— Мне очень жаль, что я не принес более добрых вестей, — сказал Стив. — Знаю, что Рон из-за этого тоже переживает, и он сказал, что любые твои воспоминания, даже если это какая-нибудь мелочь, могут помочь найти виновного.
— Эйвери, сходи на улицу. Помнишь, мы вчера нашли грибы, срежь несколько штук, хорошо? Я утром омлет приготовлю.
— Прямо сейчас? Мам, там же уже темно, и мы еще пирога не поели…
— Милая, ты же его уже попробовала тайком. У тебя руки в шоколаде. Поешь еще, но сейчас возьми лукошко и сходи за грибами, ладно? Прошу тебя.
