Она сидела на своей кровати до темноты, а потом на цыпочках выскользнула в коридор. Лестница совершенно не скрипела под ее шагами, так же, как и пол в гостиной. Входную дверь Кьяра не запирала. Адель поежилась от ночного холода, оказавшись на улице. Горы нависали над ее головой с трех сторон, кроме западной. Еще выше боги зажгли звезды, чтобы дальним кораблям было легче возвращаться домой на их свет. Адель поколебалась возле конюшни, но все-таки прошла мимо. Она не умела ездить верхом, да и вороной поднял бы слишком много шума и оставил слишком много следов.
Она почти не хотела спать и есть. Правда, немного донимал холод, но это ничего. К полудню-то уж она точно дойдет до ближайшей деревни, а там можно будет попросить у кого-нибудь помощи. Или купить себе наемников, чтобы довезли до дома. Главное, как можно скорее оказаться подальше от этой странной женщины.
Выбраться из долины оказалось легче легкого, зато потом начались трудности. Темный лес обступал ее со всех сторон, и Адель поняла, что совершенно не знает, куда идти. Ночной холод наползал с земли под одежду, стягивая кожу мурашками. Иногда в тишине слышались резкие вскрики птиц и шорохи, будто кто-то большой крался вместе с ней среди деревьев. Или за ней. Адель облизнула пересохшие губы. В слабом свете месяца среди деревьев играли неверные тени. Кто-то мог прятаться в них, мечтая разорвать ее. Волки или медведи. Или даже нежить. Она почти физически ощутила чей-то взгляд и ускорила шаг.
Продираться сквозь заросли было тяжело. В ночной тишине хруст веток, которые она топтала, о которые спотыкалась, казался очень громким. Адель вздрогнула всем телом, когда буквально в паре метров от нее с дерева сорвалась какая-то птица, тихо вскрикнула, когда с другого дерева заухала сова.
Ей казалось, что она ушла уже достаточно далеко. Темные силуэты деревьев закрывали небо, сложно было определить, где именно она находится. Адель замерзла, ее била дрожь. Температура воздуха резко упала. Теперь изо рта вместе с дыханием вырывались белые облачка пара. Один раз она сильно споткнулась и больно упала на землю, разбив ладонь о камень. В другой раз нога застряла в расселине между камней, и девушка едва не вывернула сустав.
Уже в конец отчаявшись, замерзнув и устав, она повернула обратно. Возможно, лучше будет сбежать днем, при свете, когда Кьяра будет копаться в сарае. Она же не следила за ней весь этот день. Вот когда в следующий раз что-нибудь полезет чинить… Рядом громко хрустнула ветка, Адель вскрикнула, рванулась в сторону и поняла, что падает.
Руки и ноги скользили по каменному склону, мелкие камушки срывались из-под них и лавиной устремлялись вниз. С визгом Адель неслась вместе с этой мелочью к краю обрыва. Деревьев впереди не было, склон срывался прямо в звездную пропасть. Девушка попыталась ухватиться за что-нибудь, за корень, ветку или камень, но руки только выворачивали их из земли, а сель волок их вниз вместе с ней. Она изо всех сил извернулась, пытаясь остановить это движение, и тут вдруг ощутила всем телом сильный рывок и замерла. Мелкие камушки еще продолжали катиться в пропасть, с шумом проехала мимо большая ветка. Но она больше не двигалась.
Адель ощутила на своем запястье чьи-то пальцы и подняла голову, не веря в случившееся. И почти сразу же встретилась с напряженным взглядом янтарных глаз. Они остановились на самом краю: наемнице удалось ухватиться за древесный корень, пробивший камень и вылезший кольцом наружу из скалы. Ее рука дрожала от напряжения. Адель вцепилась в нее изо всех сил. Тяжело дыша, Кьяра проскрежетала:
— Я приподниму тебя. Лезь по мне вверх.
Адель почувствовала, как напряглись железные мышцы наемницы, и ее поволокли вверх. Совсем скоро она смогла ухватиться той за плечи и подтянуться. Руки и ноги словно в воду превратились, пока она, держась за Кьяру, выползала со склона. Как только под животом оказалась ровная поверхность скалы, силы покинули Адель. Она растянулась на камне, прерывисто всхлипывая и вся дрожа. Теплые руки Кьяры обняли ее и притянули к себе:
— Глупая девочка. Я же говорила тебе не пытаться сбежать. Ну-ну, все кончилось.
Кьяра гладила ее по голове, и Адель поняла, что всем телом прижимается к ней и плачет, вцепившись в ее рубашку. От женщины пахло дымом и солнцем, легким ароматом жасмина. Ее руки двигались нежно и плавно, перебирая пряди на затылке Адель. Девушка смутно вспомнила объятия матери. Та точно так же гладила и перебирала ее волосы давным-давно, когда маленькая Адель заболела корью и всю ночь не могла уснуть от боли. А потом мать умерла, бросив ее одну с бесконечной чередой отцовских любовниц. Еще позже умер и отец, не оставив после себя ничего, кроме гигантских денег и ненависти всего города.
— Тише, тише, — шептали губы у ее уха. — Все кончилось. Сейчас мы пойдем домой и ляжем спать. А завтра утром ты обо всем этом забудешь.
В этом голосе было столько уверенного спокойствия, что мало-помалу Адель прекратила всхлипывать, поднялась и послушно зашагала следом за Кьярой к домику в горах. Ее рука была плотно зажата в теплой мозолистой ладони наемницы.
Еще через час она уже сидела возле весело потрескивающего камина, завернутая в теплый плед, с кружкой горячего чая в руках. Кьяра опустилась рядом с ней на белую в черное пятно шкуру горного кота и протянула ей стакан с темной жидкостью.
— Попей, тебе полегчает, — посоветовала она.
Адель отхлебнула из стакана и с удивлением осознала, что это вино. Да не простое вино, а старое, настоявшееся, северное вино, которое так любил ее отец.
— Ты же говорила, что бережешь его для особых случаев, — тихо пробормотала она.
— Пей уже, — Кьяра отвернулась к огню. Языки пламени плясали в ее необыкновенных глазах. Адель расслышала, как та едва слышно прошептала: — Она все равно уже не вернется ко мне.
— Спасибо, — тихо сказала Адель. Кьяра повернулась к ней. Потом улыбнулась и так же тихо ответила:
— Пожалуйста.
По старой привычке Кьяра встала на рассвете. Воздух был свежим и чистым, наполненным ароматом горных цветов. Небо было уже ярко-розовым и золотым, но долина лежала в тенях: солнце поднялось еще недостаточно высоко, горные пики не давали его лучам проникать сюда.
Она быстро позавтракала сыром и промороженной ветчиной, которые глупая девчонка засунула в ледник вместо того, чтобы положить в погребе на полку. Внутри поднялось сильное раздражение. Проклятая дворянка! Несамостоятельная, глупая, абсолютно бесполезная. Только и делает, что вздергивает свой хорошенький носик и доставляет неприятности.
