— Они больше ничего не просили?
— У меня нет. У Милкота надо узнавать. Но мы там редко проезжаем. Заметает все подчистую. Только следы волков и есть.
До той дальней деревни почти ни один патруль не мог добраться. Деревня Белые Горки шла сразу за Зеленой стороной, где они только что побывали. И за всю зиму к ней прочистили дорогу один раз…
С провизией лейтенант провозилась долго. Того, на что стоило бы обратить внимание, к вечеру набралось не так много, но у Неи распухла и разболелась голова. Она устала еще вчера, а может, даже позавчера. И сейчас с трудом сдерживалась, чтобы не морщиться от головной боли. То пульсирующей, то стреляющей, то тянущей. Она менялась и преследовала ее уже добрых два часа.
— Лейтенант Харт! Лейтенант Харт! — услышала Нея, как только вышла на холод.
К ним с Виршем бежал солдат, поивший раненого зельями.
— Очнулся?
— Нет, — выдохнул он, а Нея удивленно подняла брови, не понимая, зачем он так бежал. — Он стал странно дышать, а зелье закончилось. И я не могу даже водой его напоить. Его колотит.
— Вирш, найдите ведьмака и тащите к раненому, а я… — Она не успела договорить, ее перебил солдат.
— Так я спросил. Нет ведьмака. Милкот говорит, к воротам никто не подходил.
Нея ругнулась и записала на счет Эзры еще один грешок. По ее мнению, с коровой можно было управиться и быстрее, особенно если сразу признаться, что ничего в этом не смыслишь. Определенно, этого мальчика из Высшей школы следовало убрать с заставы. Ел он как взрослый мужчина, а единственное важное дело, в котором мог бы помочь, сбросил на ее руки.
«Слишком нерациональное использование казенной каши», — так Нея и скажет коменданту.
У лейтенанта и без раненого хватало забот. Без ее контроля солдаты редко в срок успевали даже почистить картошку. А еще следовало закончить инвентаризацию. У них оставалась лишь почтовая башня, но это целиком и полностью ее вотчина. Одного Вирша туда не отправишь.
У Неи хранились ключи, она отправляла дважды в неделю отчеты вместе с письмами солдат и деревенских жителей. Собственноручно пропитывала бумагу зельями, чтобы она не намокла и летела быстрее.
Нея открывала окно, чтобы выпустить бумажных птиц и сама же ставила маячки для уточнения координат. Обычно для такой работы существовал сержант, прошедший дополнительное обучение. Но на их заставе не хватало людей.
— Вирш, идите и передайте: ведьмака притащить к раненому, как только въедет в ворота, — приказала Нея и, не выдержав, все же помассировала виски под шапкой.
Она глубоко вздохнула и вместе с солдатом поспешила к дому коменданта, где оставили покалеченного мужчину. Нея не собиралась изображать великого целителя или поить больного с ложечки. Лишь рассчитывала, что в беспамятстве мужчина заговорит.
От быстрого шага у нее в голове начало стрелять. Зато зверское выражение лица заставило усерднее нести службу даже тех, кто всегда отлынивал. Она примерно представляла, как выглядит, и искренне жалела, что ей по пути не попался ведьмак.
В маленькой комнатке для прислуги, где разместили раненого, вдвоем было тесно. Особенно ловить и держать взбрыкивающего мужчину. Он метался по подушке, почти скатывался с кровати, но не приходил в себя. Стонал, горел, а потом резко затих. Нея подумала, что эта была агония, и мысленно уже четвертовала ведьмака, уверявшего, что вытащит покалеченного. К счастью кучерявого блондина, охотник все же задышал. Почти неслышно.
Уже ближе к ночи, когда голова лейтенанта окончательно раздулась от боли, ей сказали, что раненого смогли кое-как напоить. Что ее нисколько не обрадовало. Эзры по-прежнему не было, и ей оставалось только ждать, когда охотник скончается.
Мучаясь от боли, Нея не думала ни о чем, лишь скрупулезно доделывала необходимое. Обход, инвентаризация и традиционные документы, которыми заканчивались ее вечера.
Время приблизилось к полуночи, когда она все закончила. Посидела немного, рассматривая аккуратную стопку листов на краю стола, и уткнулась лбом в прохладную столешницу. А ведь до этого Нея собиралась согреть себе чай, но сейчас даже не пыталась пошевелиться. Она слишком устала.
Хотя кружка кипятка могла взбодрить, а заодно и согреть. В доме все время гулял незаметный холодок. Он и сейчас пробегал по ее голым пальцам и шее, заставляя ежиться.
Нея обхватила себя руками, так и не подняв голову от стола. Она не раз задавала себе вопрос: зачем так стараться? Ее не повысят, для безродной женщины-мага она и так достигла невероятных высот. Дальше некуда. Под ее началом, считай, застава!
Нея вздохнула, проглатывая смешок, и поморщилась, когда ее накрыла новая волна боли. Она со стоном ударилась головой о столешницу. Не помогло, конечно. Еще раз чуть стукнувшись о стол, она выругалась и сжала зубы.
— Если у вас в это время экзекуции, прошу прощения, не знал. Я могу зайти завтра.
Нея резко подняла голову, отчего ее прострелило, а перед глазами замелькали золотые мушки. Но она все равно смогла разглядеть серьезное лицо ведьмака.
— Явились.
— Как видите. — Он подошел к столу и положил перед Неей два листа. — Мой табель.
— Были у раненого? — Она смотрела лишь на растрепанного парня, никак не отмечая лежавшую перед ней гербовую бумагу.
— Да, жить будет.
— Это вы уже говорили, — сказала Нея. — И, кажется, уверяли, что вытащите его. Но вместо этого сбагрили на чужие руки, а сами прохлаждались в домике у двух женщин.
— Да вы хоть знаете, чем я занимался? — вдруг как-то рыкнул ведьмак, чуть наклоняясь к Нее. — Где побывали вот эти руки? — Он демонстративно сунул холеные пальчики под нос лейтенанта. — В какой задни..
— Сядьте! — рявкнула Харт, и он опустился на стул.
Лейтенант потерла виски и уже спокойнее начала говорить:
— Вы состоите на службе. И должны выполнять приказы начальства. Приказа задерживаться у коровы я вам не давала. Поэтому ваши руки были в той части животного, в которую вы сами их засунули. — Видя, что ведьмак собирается ответить, она чуть повысила голос. — Служба, если вы не знали, не предполагает самоуправства. Вы лишь должны следовать распорядку и приказам старшего офицера. А не лезть своими руками, куда не просят!
Нея сжала кулаки и прикрыла глаза, пережидая волну боли. Уже давно ей не было так плохо, как сегодня.
— У вас болит голова, — уверенно сказал ведьмак.
И вместо того чтобы дальше говорить о том, как ему было тяжело, дотронулся до лба лейтенанта, перегнувшись через стол.
Нея от удивления замерла, а парень что-то зашептал. С каждым его словом боль отступала и, в конце концов, превратилась во что-то еле заметное.
Он сел опять на место, внимательно разглядывая Нею. В его глазах читались интерес, сочувствие и как будто капля превосходства. Но лейтенант зло сжала губы. Она ненавидела, когда ее жалели.
— И что это было?
— Не стоит благодарить.
— Я не собиралась вас благодарить, — ответила Нея, хотя еще секунду назад думала сказать спасибо. — Я о вашей магии и заклинании. Как это работает?
— Это заговор, а не заклинание, — сказал ведьмак, все так же рассматривая Нею. — Есть заговоры, которые действуют на людей, а есть отдельные для животных. У каждого заговора свое действие. Остановка крови, пополнение сил или избавление от головной боли. В общем, кое-что по мелочи. С остальным помогают зелья.
— И при этом вы не целитель? — Нея задумчиво смотрела на худенького блондина. Ей до сих пор не верилось что такой, как он, может снять боль.
— Я лучше. — Он широко улыбнулся. — Целители — коновалы. Они рубят, режут, зашивают. И часто пользуются нашими зельями. А мы лечим почти все и без отрубания конечностей.
— Угу. — Нея еще раз оглядела почти хрупкого и ухоженного ведьмака и взяла табель успеваемости. Только чтобы убедить себя, что он небезнадежен.
— «Боевая магия» — отлично? Вы только что говорили, что лечите, а не убиваете.
— Ну, я довольно сильный ведьмак и могу пользоваться частью боевых заклинаний, — спокойно ответил он. — Вижу, не верите.
