— Мне что-то нехорошо, — вдруг пропыхтела графинюшка и приложила ладонь ко лбу.
Другая бы схватилась за локоть спутника, но эта — нет. Верно, и в обморок лучше рухнет, чем обопрётся на мужской локоть. Или тут дело исключительно в том, чей он?
— Это тёмная аура, к тому же призванная сотворить вред кому-то, — пояснил Ренельд. — Очень густой след. Потому ваша светлая аура так остро на неё реагирует.
“Я нашёл!” — донёсся до разума далёкий оклик Лабьета.
Ренельд повернул в одну из подворотен — очень похожую на ту, где однажды обнаружил магистра Ливра. И первое, что заметил — разметавшиеся по грязной земле рыжие локоны. Невероятно яркие в этом затхлом полумраке.
— Нет, нет, нет! — зло заголосила Мариэтта, вырываясь вперёд. — Иви!
— Стойте! — Ренельд схватил её поперёк талии, развернул спиной к месту происшествия и прижал к себе, не давая вырваться. — Там может быть ловушка.
Он склонился к плечу вдовушки, чувствуя, как мелко подрагивает её спина. Графиня дёрнулась ещё раз и затихла.
“Отпусти Конфетку! Здесь нет ловушки! — хмуро буркнул шинакорн. — А девушка жива. Ещё. Но времени у нас, кажется, мало”.
Ренельд присел перед Ивлиной на корточки и склонился к её лицу — и правда, дышит. Но её кожа отдавала в нехорошую зелень, веки дрожали, а на лбу выступили крупные капли пота. Такой эффект дают некоторые растительные яды.
— Её нужно скорее к врачу! — вновь заговорила Мариэтта. — Я знаю, кто нас примет.
Время терять было совсем нельзя. Ренельд лишь привычным жестом вынул из-за пазухи диск фиксирущего артефакта. Благо сейчас след был очень чётким. Останется только снять его и сличить со структурой ауры подозреваемого. Когда он отыщется, разумеется. А прежде — с аурами тех магов, кто уже бывал под следствием в подобных делах.
Все они хранятся в архиве жандармерии.
Покончив с этой краткой необходимостью, Ренельд поднял мадемуазель дю Пойр на руки и понёс обратно к карете.
“Я ещё осмотрюсь”, — озадаченно буркнул шинакорн, оставаясь в подворотне.
Но скоро и он вернулся, запрыгнул в экипаж и на сей раз улёгся рядом с Ренельдом, потому как сейчас колени Мариэтты были заняты. Она держала на них голову распластавшейся по сидению Ивлины.
— Трогай! — рявкнул Ренельд.
И кучер, явно сообразив, что дело нешуточное, сразу покатил по адресу, который назвала графинюшка.
К счастью, её знакомая — довольно известная в столице Жеана Астер — ещё была в своём кабинете. Появление взбудораженной толпы посетителей с шинакорном во главе навело немало суматохи в её небольшой, но весьма дорого отделанной приёмной. Лекарка оказалась и правда толковой, расторопной и удивительно немногословной — видимо, от сосредоточенности. Она подтвердила, что дело в отравляющем заклинании — такое под силу лишь очень умелым магам — правда, с обращённой во тьму аурой.
— Вот, всё это нужно купить у аптекаря. Здесь недалеко. Там ещё открыто, — чётко пояснила женщина. — Я сделала ей укол универсального нейтрализатора. Этого хватит, чтобы довести её до постели. А дальше — только то, что я написала в рецепте. И полный покой до выздоровления.
Напоследок лекарка всё же покосилась на Ренельда с любопытством во взгляде. Но расспрашивать Мариэтту ни о чём не стала.
До имения Эйл добрались уже поздним вечером. Под конец пути вдовушка даже начала клевать носом — но постоянно спохватывалась и принималась быстро моргать, делая вид, что всё в порядке.
Лабьет же бессовестно дремал — и Ренельду приходилось толкать его в бок, когда он начинал храпеть.
Неизвестно, как экономка мадам Хибоу узнала, что к дому кто-то подъезжает — но уже встречала всех на крыльце. Кто знает, может, стояла тут уже не один час, взволнованная задержкой графини. Такую любовь и преданность хозяйке не каждый раз встретишь.
Сначала она удивилась, когда первым из кареты вышел Ренельд, уставилась на него с настороженной вопросительностью, но не забыла присесть в книксене. Затем она испугалась, когда тот вынес из экипажа Ивлину, которая так пока и не пришла в себя.
— Гнев Первородных! — переполошилась и бросилась навстречу.
— Зовите слуг, — велел Ренельд, уворачиваясь от рук экономки, как будто та хотела забрать у него девушку. — Пусть отнесут мадемуазель дю Пойр в комнату. Ей нужен полный покой.
— Миледи! — воскликнула женщина, когда с ним поравнялась Мариэтта в компании сонно перебирающего лапами Лабьета. — Что случилось?
Графиня только махнула рукой.
— Я всё объясню вам позже. Сейчас Ивлине нужен уход.
Едва только Ренельд ступил в прихожую, к нему подоспел здоровенный слуга — похоже, из охраны дома. Принял у него девушку и легко понёс по лестнице наверх. Экономка суетливо, словно вспугнутая с насеста квочка, поднялась следом, держа в руках рецепт от лекарки и бумажный пакет со всеми необходимыми снадобьями.
— Останетесь на ужин? — Мариэтта повернулась к Ренельду, когда в прихожей стало наконец тихо.
— Думаю, вам сейчас не до ужина в моей компании, миледи, — тот криво усмехнулся. — Мне нужно вернуться в Марбр. Многое обдумать. А завтра я займусь наведением справок об этом Рауле Донжоне. Если он и раньше промышлял скверными делами, то наверняка хоть раз попался. А значит, какое-то досье на него отыщется.
“Рен, ты испугался ужина? Серьёзно?” — Лабьет задрал к нему морду.
— Вы уверены? — графиня скомкала перчатки в кулачке. — У меня есть комната для гостей. Как раз подойдёт вам. Она большая.
По её бледным губам скользнула улыбка. Даже в миг страшной усталости в ней говорило заклятие, заставляя оставить рядом того, с кем её связало.
— Не стоит утруждать слуг. У них и так много хлопот. С вами останется Лабьет.
“Отличное решение, Рен! — фыркнул шинакорн. — К алтарю, думается, тоже я мадам Конфетку поведу? Нет, я не против… Но люди не поймут”.
— На день? — Мариэтта опустила взгляд на исходящего ментальным ядом пса.
— На сколько понадобится.
“Рен. Выясни об этом ублюдке всё, что можешь, — мрачно проворчал шинакорн. — Конфетка под надёжным присмотром”.
— Я знаю.
Глава 3
Нет! К этому совершенно невозможно привыкнуть!
Проснувшись утром, я повернулась на бок — и упёрлась коленями в нечто твёрдое и шевелящееся. Оно вздохнуло, зашуршало, выпутываясь из одеяла — и вся кровать так и задрожала, будто бы в страхе, что сейчас развалится под этой тушей.
Лабьет никак не хотел оставлять меня одну на ночь. И ладно бы спал на полу у постели. Даже обитой дорогим жаккардом кушетки для этого чёрного монстра мне не было бы жаль. Но шинакорн, не принимая ровным счётом никаких возражений, каждый раз просто забирался ко мне в постель. И я опасалась двух вещей: что он меня ненароком раздавит или что столкнёт с края кровати. А она высокая — и падать больно.
— Лабьет! — взмолилась я, ещё не открывая глаз. — Подвинься! Вот же ты морда рогатая!
Я беспощадно толкнула нагревшийся на солнце бок шинакорна кулаком — на что тот громко чихнул, забрызгав мне руку… я даже думать не хотела, чем. Просто вытерла её о покрывало.
Похоже месье страшно-заботливый дознаватель снова решил надо мной посмеяться. Ну кроме попытки защитить, разумеется. Благо теперь я не видела его во снах: порошок, прописанный Жеаной, оказался весьма действенным.
Но теперь у меня появилась гораздо более весомая причина вспомнить о герцоге. Потому что вынести рядом с собой громко сопящую, громящую всё вокруг и опустошающую мясные запасы моего повара тушу один день — это полбеды. Но пошёл второй. И я с содроганием предвкушала, как Лабьет поедет со мной на виноградники. Если он и там будет передвигаться с тем же изяществом — лучше бы мои лозы погибли от болезни!
Просто какой-то таран на четырёх лапах!
— Ну что? — я наконец открыла глаза — и тут же наткнулась на внимательный взгляд Лабьета. — Мадам Хибоу, горничные и повар ещё не возненавидели тебя окончательно. Так что, думаю, у тебя сегодня будет продуктивный день?
