В штанах все еще было тесно, несмотря на время, проведенное на мостике. Как же все не вовремя! Здесь дело жизни и смерти, а я все еще думаю об этой чертовой сучке и гадаю, насколько она окажется узка. Когда перед глазами вновь всплыли отменные сиськи, я нервно тряхнул головой и едва не ударил себя по щеке, чем вызвал сдавленный смешок Винса, идущего позади.
— Тебе смешно, капитан? — я прибавил шаг.
Он хмыкнул, но я чувствовал, что едва сдерживается:
— Не особо, мой полковник. Мы по уши в дерьме. Но, даже если посадите меня за это на гауптвахту… да, мне смешно.
— А мне не слишком.
— Без баб война потеряла бы половину своей прелести, мой полковник. Есть ради чего побороться за жизнь.
Я остановился и обернулся:
— Где ты набрался этой пошлости, Винс? В казармах? Или твоя маленькая норбоннка так задурила тебе голову, что это можно назвать любовью?
Торн пожал широченными плечами:
— Кто знает, мой полковник. Но если нам суждено свариться в этой консервной банке, я бы предпочел сдохнуть, насаживая ее на свой член.
Хотелось съездить по роже, чтобы он стал прежним, но едва ли это поможет. Тем более, сейчас.
— Не забывайся, или я могу счесть это изменой за пораженческие настроения. Мы выбьем корабли и благополучно сядем на Форсе.
Хотелось бы в это верить, но здравый смысл велит остерегаться поспешных утверждений. Истребителей слишком мало, и я просто не могу перебирать тактики методом проб и ошибок.
Мы вышли на стартовую площадку и поднялись в командный пункт. Сели у мониторов внешнего наблюдения и развернули карту. Я повернулся к Винсу:
— Ты хорошо рассмотрел, это сионские крейсеры?
Торн приблизил изображение, повертел проекцию и сосредоточенно кивнул:
— Старые модели. Три баллисты и одна эктоплазменная пушка на каждом. Есть вероятность, что пушки не рабочие, по крайней мере, очень на это надеюсь. В них контейнерный тип накопителей заряда. Последний завод, производивший такие накопители, взлетел на воздух на Лигур-Аас. По вашей милости, полковник.
— Надеюсь, старые запасы за шесть лет истрачены или пришли в негодность.
— А если нет?
Я порылся в кармане и сунул в рот мятую сигарету — не курил целую вечность:
— А если нет, — горький дым мягко прошелся по горлу, наполняя легкие, — мы об этом узнаем, но слишком поздно. Они не станут тратить заряды на одиночные истребители. А если пошлем группу — потеряем весь флот.
Все это похоже на долбанную головоломку. От напряжения начинала раскалываться голова. Только сейчас я до конца осознал, в какой мы заднице.
— Винс, у сионских крейсеров есть слабые места? Должны быть — любая железяка имеет уязвимые места.
Торн вывел на экран схему корабля, перевернул брюхом и ткнул пальцем в монитор:
— Выхлопные шахты. Их три, но если попасть в ту, что посередине — взорвется кислородный баллон.
— Уже хоть что-то…
Я внимательно смотрел на карту, но она не предлагала ничего нового: крейсеры зависли перед самым носом правильным прямоугольником, удерживая сеть. Нужно выносить верхний справа — сеть провиснет. Но как подобраться под брюхо малым числом?
Я разделил оставшиеся истребители на восемь троек и послал цепным ходом, наблюдая, как две из них превратились в космическую пыль. Снова и снова.
До установленного Квиром критического срока оставалось шесть часов и всего шесть истребителей.
13
Я лежала, свернувшись клубком в углу кабинета, борясь с мучительным приступом голода — не ела несколько дней. Не знаю, сколько именно пролежала без сознания. Позже страх затмил собой все. Теперь же было лишь тупое бездействие, которое сводило с ума. Все мое внимание сосредотачивалось на боли в ушибленных пальцах. Аварийные огни пробегали тонкими линиями по потолку, загорались и умирали, погружая в сонный полумрак.
Я слышала, как с легким шорохом открылась дверь, как прозвенели по полу шаги. Видела, как де Во на мгновение остановился, и замерла, сжалась, ожидая удара или пинка. Что пальцы вновь вцепятся в волосы, пройдутся по лицу. Он видел, что смотрю, но лишь окинул усталым взглядом и ушел в покои. Он выглядел разбитым. К счастью. Я слышала плеск воды в душе, снова шаги, едва уловимый скрип кровати и шорох покрывала.
Услышала щелчок зажигалки и писк селектора:
— Винс, пусть твоя норбоннка принесет ей что-нибудь поесть. Не хочу, чтобы сдохла от голода.
Я поежилась: какая забота. Судя по севшему, тихому голосу он устал настолько, что едва мог говорить. Вот бы уснул — и не проснулся.
Лора пришла на удивление быстро. Открыла дверь, просеменила легкой походкой, держа в руках контейнер, и некоторое время оглядывалась — меня искала.
— Почему ты на полу? — голубые глаза смотрели серьезно, будто она моя мать.
— А где мне быть?
Хотелось обнять ее, но я почему-то сдержала порыв. Чистенькая, в новом голубом платье, очень подходящем к ее глазам, даже серьги в ушах. Кажется, ей хорошо — или притворяться она умеет гораздо лучше меня.
— С ним, — прозвучало совсем тихо, будто она сказала, а потом поняла, что озвучила несусветную глупость.
Я скривилась и отвернулась.
Лора поставила контейнер на пол и нагнулась к моему уху:
— Какой он?
Я видела, что она сгорает от любопытства.
— Грубый, да? — ее светлые брови сошлись к переносице, образовав две глубокие складки.
Я ухватилась за край джеллабы и попробовала укрыться, будто хотела отгородиться от всего:
— Думаю, да.
— Думаешь? — Лора округлила глаза. — Так он тебя…
— … еще нет, — в груди закипала злость. — Зачем ты это спрашиваешь? Убедиться, что у меня все хуже, чем у тебя? Да, — я почти выкрикнула ей в лицо, — у меня хуже. И я еще сама не представляю, насколько.
Она молчала, просто опустила голову. Хватило ума не продолжать.
— Что с кораблем? Ты знаешь? Была тряска, как от удара, и эти аварийные огни…
— Уже все хорошо, — она подняла голову и часто закивала. — Сопротивленцы из Змеиного кольца осадили флагман, но теперь их выбили — пришли корабли сопровождения. Мы сядем на Форсе что-то там чинить.
У меня ухнуло сердце — сядем на Форсе. Одна из имперских планет с кислородной атмосферой. Это шанс бежать — и другого уже не будет. Если я попаду в Сердце Империи — то уже не вырвусь.
Лора поспешно встала, оправила платье:
— Мне нужно идти, я и так задержалась. Винсент будет недоволен. Он хочет, чтобы я всегда была в его постели, — она многозначительно улыбнулась и пошла к двери.
Такое лицо не может лгать… Я внимательно смотрела, как она проводит пальцами по полочке ключа, как отъезжает дверь. Форса… это очень хорошо. Сейчас мне казалось, что угроза Лоре — чистой воды блеф, на который я так глупо повелась. Она красива, довольна, она этого хотела. Тор не тронет любимую игрушку.
Я открыла контейнер с едой и втянула запах, от которого рот наполнился слюной. Какое-то обжаренное мясо и странные белые кругляши, покрытые темным соусом. Пойдет. Я съела все настолько быстро, что даже не распробовала вкуса. Сразу стало теплее и легче. Форса… Я твердила это слово, как заклинание. Веки потяжелели — сытый организм требовал сна. Я поудобнее устроилась в своем углу, слушая гул двигателей и тяжелое дыхание, доносившееся из покоев, и очень скоро заснула
Проснулась от того, что меня просто волокли по полу за шиворот. Я видела крепкие безволосые, как у всех имперцев ноги, узкие ступни с длинными пальцами. Де Во свалил меня на кровать, как мешок, взобрался следом и лег на спину, заложив руки за голову и раскинув ноги. Он был полностью раздет. Я видела точеные мышцы, черное изображение дракона на боку и стоящий колом член, перевитый толстыми вздутыми венами.
Де Во посмотрел на меня из-под полуопущенных ресниц:
— Думаю, ты помнишь, где нас прервали.
Я отползла подальше и покачала головой.
— Ну же.
Я вновь покачала головой и встала на пол, готовая бежать в любую секунду.
Он поджал губы и поднялся на локтях:
