И пошла дальше, неспеша, даже немного вразвалочку, чтобы, если что, создать ощущение невинной и глупенькой ведьмочки, забравшейся не туда.
Я успела дойти до конца домика, вдоль которого шла улица, как услышала шёпот.
— Эй, пс, — раздалось сбоку и одновременно откуда-то сверху. — Я могу помочь.
Это прозвучало так, словно у меня в руках была вывеска с надписью «Ищу местный ковен». Неужели я выгляжу со стороны так, словно мне нужна помощь?
Да и вообще, как я могу доверять первому встречному в городе, который нашпигован солдатами моего мужа, который ищет меня непонятно зачем?
Подумав так, а это заняло совсем немного времени, я сделала вид, что не слышала никаких «пс» и пошла дальше, наблюдая, как солнце медленно катится к горизонту.
Куда же убежал Уголёк? И почему не взял меня с собой?
— Слушай, я серьёзно ведь, — снова зашептали уже ближе ко мне. — Зачем мне лгать, я даже тебя не знаю.
Я неопределённо пожала плечами. Подумаешь!
— Я знаю главную жрицу ковена Тёмного Бога, — прошептали снова с надеждой.
Я решила остановиться и послушать. И голос, словно понял, зачем я остановилась, продолжил:
— В ковене есть одно правило — никто не должен знать, что ковен существует. Никто, кроме самих ведьм, естественно.
Я улыбнулась. Ну конечно!
— Я не пойду никуда без моего кота — проговорила я в пространство, оборачиваясь на шёпот.
— Никуда и не придётся идти. То, что ты ищешь, уже здесь.
И я нос к носу столкнулась с рыжей хозяйкой харчевни.
— Ох, — произнесла я. — Ох-ох.
— Спокойно! Я тоже из ковена, я своя!
— Тогда почему ты говоришь со мной здесь, а не сказала сразу в харчевне?
Девушка испуганно вытаращила глаза и замахала на меня руками:
— Что ты! Что ты! Там же гвардейцы, и этот чародей! Ты видела, как он смотрит и задает опасные вопросы? Я чуть было не проговорилась, вот тебе клятва! — и она взмахнула правой рукой в воздухе, рисуя треугольник — знак клятвы правды.
— Хм, — оказалось, что в подобных ситуациях я особенно богата словами.
— Я говорю правду! И я знаю точно, куда отправился твой кот!
— Знаете, в целом, я нормальная ведьма, — ответила я на ее восклицания. — Но вот прямо в эту минуту я стою в совершенно незнакомом мне городе, без моего кота, и немного нервничаю, поэтому могу каким-нибудь образом вам навредить. Вы меня понимаете?
Хозяйка харчевни примолкла и снова уставилась на меня, расширив глаза.
— Мне зовут Лукерья, — снова заговорила я. — А вас?
Девушка похлопала глазами.
— А меня зовут Риса, — ответила она и затараторила. — Пойдём скорее, потому что гвардейцы могут снова патрулировать улицы, как вчера. Это никому не нравится!
Кому вообще могут нравится гвардейцы на службе?
И вообще, меня в тот момент осенила поразительная мысль.
И до определенного момента она не давала мне покоя.
Как же страшно, когда ты боишься один.
Именно в тот момент Риса протянула мне ладонь, приглашая, и я, плюнул на все мои душевные противоречия, вложила в её ладонь свою.
Риса топнула ногой дважды, и, вытянув руки вверх, призвала ветер.
А потом мы закружились, исчезая на той темнеющей улице, постепенно появляясь в просторном и светлом здании с высоким сводом.
И это здание мне напомнило святилище Богини.
Бог и Богиня обладают схожим вкусом на свои жилища?
— Да-да, я знаю, — пробормотала Риса, — ты думаешь о том, что их святилища похожи. На самом деле, — начала было она, но осеклась и осмотрелась по сторонам. — На самом деле, нам иногда кажется, что наш Бог очень любит их Богиню, и вообще, они очень похожи. Ну, а впрочем, — она подобрала юбки и шагнула через порог, легко отворив, казавшуюся тяжелой, дверь. — Ты скоро сама всё поймёшь.
Я проследовала за ней, и чуть не упала, засмотревшись на высокий потолок и богатую лепнину колонн.
Да, наш Бог всё же любит больший антураж, чем Богиня. Но, будем честны — он прекрасен, наш Бог. За то мы его и любим.
У алтаря стояли несколько женщин, которые при виде меня, обернули свои длинноволосые головы и присмотрелись.
— Да уж лучше я сгорю! — вскрикнула она. — Неужели сама ведьма Тышт пожаловала к нам?
Широкоплечая Мартина, которая иногда заезжала ко мне за приворотным зельем, стояла среди жриц ковена, и, улыбаясь, смотрела на меня.
Приятно было увидеть в таком месте кого-то знакомого.
— Ты уж не обижайся, но приворотное у меня действительно выходит паршивое, — сказала она, обнимая меня. — Какими нитями к нам?
Я вздохнула, собираясь начать свою историю, как откуда-то сбоку раздался плавный тягучий голос, от которого по спине побежали мурашки:
— Она хочет быть ближе ко мне, и это правильное решение, — я боялась повернуться, замерев на месте. — Потому что прямо сейчас защитить её могу только я и силы, что текут внутри неё.
Подняв глаза, я увидела, как женщины, прикрыв веки и вытянув руки к своду зала, застыли. И, повернувшись, я увидела Его.
Высокий, странный, с вытянутой длинной мордой то ли козла, то ли барана, то ли лошади, трехглазый, в длинном черном плаще и черных одеждах, наш великий Бог стоял между рядами скамеек в зале и смотрел, не мигая ни глазом, на меня.
— Ты погуляешь со мной, Гли? — он протянул ко мне ладонь — узкую и бледную, с длинными тонкими пальцами и поманил к себе.
Разве могла я противиться такому? Как я могу отказать моему Богу?
Он был прекрасно опасен, невероятно силён и худощав, но это только добавляло его образу пугающей простоты.
— Да, — прошептала я, глядя в его круглые глаза. — Да, мой Бог.
Глава третья. Выбор или его отсутствие?
Едва я коснулась его ладони, как, практически мгновенно, мы оказались в душистом тенистом саду. Тёмный Бог повёл меня вперёд, по мягкому ковру из трав.
— Знаешь, — начал он, — есть одна древняя легенда о маленькой пташке. Знаешь её?
Он склонил голову в мою сторону, и я ощутила его величие. То самое, о котором поют в хорах у алтаря Богини.
Величие значимого существа.
Я отрицательно покачала головой, таращась на него во все глаза.
Всё-таки, я ещё никогда не видела моего Бога вживую! Это же такое важное событие!
Бог положил мою ладонь себе на сгиб локтя и продолжил:
— Жила-была маленькая пташка. Жила себе, горя не знала. И всё-то у неё было хорошо, кроме того, что думала она, что живёт она не так и не тем. Вода в ручье не кристально чистая, а трава недостаточно изумрудная. И полетела она всё дальше и дальше от родных мест, ища себе местечко уютнее, да красивее, чем было прежде. И оказалась в клетке у прекрасной женщины.
Он выразительно посмотрел на меня, моргнув одновременно всеми тремя глазами.
— Женщина очень любила пташку, холила её и лелеяла, создала ей те самые, идеальные условия для жизни. Но и тут пташка страдала — всё же была она в клетке, а не а воле. И так хотелось этой пташке улететь обратно — к своему ручью, да зеленой траве, на гнездышке, которое она успела свить, да не улетишь уже — хозяйка подрезала крылышки у маленькой пташки. Что же оставалось бедному существу? Как ты думаешь, Гликерия?
Он наклонил голову так, чтобы смотреть на меня всеми своими странными глазами.
— Улететь, когда вырастут крылья?
— Возможно. А ещё?
— Ещё? — я замялась. — Жить у хозяйки?
Он улыбнулся своей хищной опасной улыбкой, обнажив, непривычно для своей морды, острые клыки.
— Всегда есть третий выход. Частенько он неочевиден, кто-то даже не берёт его в расчёт. Но он есть. Знаешь, что сделала пташка?
— Что?
— Она убила себя.
Он замолчал, и мы шли, шли вперёд, по длинной протоптанной тропинке в луговых травах, между тенистыми деревьями.
Говорил ли он обо мне, когда рассказывал про пташку?
Или говорил о чем-то, что я пока не рассматривала как вариант развития событий?
— Ковен — это далеко не конец твоего пути, Гликерия, — наконец проговорил он, растягивая слова. — Воспринимай ковен, как Институт Ведьм или что-то вроде того. Здесь ты научишься всему, что тебе потребуется в дальнейшем. И, да, — он остановился, беря моё лицо в свои узкие ладони. — Твоя мать — главная жрица в этом ковене, Гли. Но она не знает, что ты — это ты. Присмотрись ко всему, прежде чем открывать все карты.
