важно. Вы не спрашивали. А почему это так ужасно?
— Тьма раздери всех моих врагов, Ана! Герцогини не говорят с орками. Ты заставила упасть на землю одного из них, знаешь их язык и ты при этом жрица. Как теперь все это разгребать? Теперь все племя захочет взять тебя в жены и хвастаться свалившимся в руки богатством.
— Как замуж? Зачем замуж? Я не хочу замуж.
— Ана? Ты что не знаешь, как замуж берут? По орочьи она значит знает, как разговаривать, а как замуж берут не в курсе.
— Ана, Ян! Угомонитесь, — прикрикнул на нас Ив. — Ана, собирайся. Мы выдвигаемся в племя моего друга и соратника великого вождя северных орков Омира, заслужившего в бою прозвище Могучего.
За все это время орки не произнесли ни слова, только молча смотрели на нас и пока не проявляли признаков враждебности к моей великой радости. Я торопливо подхватила на руки сына и затолкала нехитрый скарб в рюкзак, прекрасно осознавая, что у орков не принято, чтобы мужчина нес на руках ребенка или вещи, если рядом женщина. Воин должен носить оружие, а не одеяла с подушками. Ян привычным движением подхватил Марка, и мы пошли куда-то вглубь степи. За спинами орков мне было ничего не видно, поэтому, когда мы вышли к стоящим полукругом шатрам, это оказалось для меня полной неожиданностью.
— Женщина пойдет со мной. Я провожу во вдовий шатер, — сказал один из орков глубоким зычным басом.
— Ана, иди с ним и ничего не бойся. Все будет в порядке, — отдал приказ Ив и это меня сразу успокоило.
Если Ив сказал, что все хорошо, значит все как минимум не так ужасно, как я себе на воображала. Ну орки, ну страшные, ну зеленые. Но это не повод впадать в истерику и падать в обморок. В конце концов, запаниковать я всегда успею. Я потопала за своим провожатым, который привел меня к одному их шатров, и подтолкнул к входу. Войдя внутрь шатра, я нерешительно остановилась при входе, не совсем понимая, что мне делать дальше. В центре шатра у огромного котелка сидели орчанки всех возрастов. Тут была иссушенная ветрами степи старуха, женщина среднего возраста, три молодые девушки и даже одна девочка, прижавшаяся к ногам старухи.
— Мир вам, славные дочери степи. Пусть путь ваш будет легким, — сказала я и слегка склонила голову в сторону старухи, признавая ее старшинство и опыт.
— Мир тебе, светлая жрица. Не часто вас можно встретить в наших краях, — после некоторой паузы отозвалась она. — Проходи, садись к котелку, тебе рады.
— Я и мои спутники оказались в сложной ситуации, и нам понадобилась помощь. Благодарю за оказанное гостеприимство. Пусть боги благословят ваш шатер, — сказала я, проходя и присаживаясь на одну из подушек в изобилии разбросанных по шатру.
— Почему твой сын спит? Он болен? — подозрительно спросила одна из девушек.
— Да. Он болен, но это не заразно и сейчас я его вылечу, просто раньше не хватало сил, — Говоря это, я сняла рюкзак и начала раздевать Петера, снимая с него сначала кафтанчик, а потом нательную рубашку. Опустившись на колени перед сыном, положила ему на грудь руки и стала аккуратно и нежно освобождать его легкие от слизи и гноя. Закончив, я принялась за восстановление. Медленно и постепенно я восстанавливала поврежденные легкие, поднимаясь все выше и выше. Покончив с восстановлением, я обновила кровоток и омыла легкие Петера вплоть до мельчайших сосудов. Сняв с Петера лечебный сон, я с облегчением и радостью услышала его чистое дыхание. Неужели я справилась. У меня получилось. Я стала медленно опускаться на пол шатра, не до конца веря в свое счастье.
— Тебе надо поесть и отдохнуть. Давай я возьму твоего сына. Не бойся, я не причиню ему вреда. Его тоже было бы неплохо покормить. У нас есть молоко, и похлебка, — надо мной склонилась старая орчиха и забрала просыпающегося Петера.
Сын открыл глазки и к моему удивлению совсем не испугался, а с интересом стал разглядывать неизвестную обстановку.
— Сколько ему уже? Маленький он у тебя какой-то. Почему ты не отказалась от него? Вряд ли он будет хорошим воином, — спросила одна из молоденьких девушек.
— А по-твоему так просто отказаться от своего ребенка? Петер мой сын от воина, которого я знала и любила всю жизнь.
— От слабых нужно избавляется. Выживать достойны сильнейшие. Где его отец и почему он не помог тебе принять это решение?
— Его казнили, он даже не успел узнать, что я беременна. Я люблю своего сына, буду защищать его до конца своих сил и никогда не откажусь.
— Ты вдвойне глупа. Ты родила ребенка от отца, который даже не смог признать его и в итоге осталась одна с такой обузой. Сразу после родов нужно было избавиться от него, пока не проснулся материнский инстинкт.
— Нужно жить дальше и смотреть в будущее. А не тащить из прошлого все подряд, — поддержала ее вторая девушка.
— Разве без прошлого есть будущее? И разве чтобы что-то построить, нужно обязательно все сломать?
— Ну, ты совсем глупая, кто же ставит шатер, не расчистив перед этим площадку? — расхохотались они.
Я тоже улыбнулась в ответ, во всю орудуя ложкой, поедая ароматную похлебку из котелка. Я понимала, что этот разговор бессмысленная трата времени. Они другие, по-другому мыслят и чувствуют. И возможно, что в словах этих орчанок была своя правда. Просто она была другая, не моя.
Петер сидел на ручках у старой орчанки, и с аппетитом поглощал похлебку, запивая ее молоком от красных степных коров. Эти коровы были для орков всем. Они давали им молоко и мясо, из их шкур делались шатры и одежда, быки тянули повозки, когда племя переезжало. Из рогов делали посуду, а из костей амулеты.
Я смотрела на сына, радостно размахивающего ручками и понимала, что давно не была так счастлива, просто от того, что сыта до отвала, мне тепло и даже спокойно. Меня от интенсивного лечения и вкусной еды неумолимо потянуло в сон, и я сама не заметила, как заснула.
Проснулась я от ощущения, что по мне активно ползает Петер, дергая меня за волосы и пытается зачем-то открыть мне рот. Когда я пошла ему на встречу, мне на язык тут же попала какая-то липкая, сладкая патока и Петер четко мне сказал.
— Мама, есть, — одновременно ладошкой закрывая мне рот.
— Не волнуйся. Это мед диких степных злотокусов. Он вкусный. Тебе нужны силы и вес не мешало бы прибавить, а то худа как жердина
