еще что-нибудь…
И тут он укладывается на кровать, блондин сноровисто выдвигает какие-то крепления по бокам мебели, и обматывает Кейлина веревками. Получается красивый такой окорок. Нет, скорее кокон. Паучиха замотала свою жертву! Пытаюсь не ржать. Тем более, что Старший убийственно серьезен и торжественен, нисколько над Кейлином не издевается. Мне даже показалось, что все это он проделывал с какой-то ноткой зависти.
Напоследок черной лентой он завязал Кейлину глаза, и почтительно спросил у меня:
- Госпожа, я могу идти?
- Иди, - улыбаюсь я.
Хорошо, что у Кейлина завязаны глаза, и он не видит, как я беззвучно смеюсь. Нет, зрелище не комическое, но это, скорее, потому, что мужчина ну очень красив, и в любом виде он возбуждает женские инстинкты. Но привязанный к кровати, с непрозрачной повязкой на глазах… это сильно, однако! Когда я говорила про «традиционное использование», я даже не знала, к чему это приведет.
А парень-то ждет! Ему, получается, даже такого внимания долго не доставалось. А второй вообще ему завидовал!
***
Я убрала с его лба светлые волосы, приятно удивившись их мягкости. Эльфик такой! Нет, эльф не потому, что какое-то тщедушное создание, а просто уж больно он красив.
Погладила по скуле, чувствуя его еле слышный вздох, провела ладонью по щеке, потом прикоснулась к напряженным мышцам груди, плечам…
Чувствую тепло и гладкость кожи под моей рукой, стук сердца. Наклонилась и легко коснулась губами его губ. Кейлин просто застыл, кажется, даже дышать перестал. Нравится? Давно такого не было? Мне тоже понравилось.
Трогаю горошины сосков, прихватываю один из них зубами, играю с колечками пирсинга. Кейлин втягивает воздух, стараясь делать это беззвучно.
Пикантность ситуации придает то, что на мужчине из одежды – веревки и повязка на глазах. Затейники они тут! А он даже не возбужден. Или… кажется, это тоже местная фишка.
- Ты ни о чем не хочешь меня попросить? – хитро интересуюсь я и снимаю повязку с его глаз. Встречаюсь с ошалевшим, потусторонним взглядом.
- Госпожа, можно… - он прикусывает губу.
- Можно!
Ну, хватит уже издеваться над человеком. Да и вообще… как эти веревки распутываются?
Иду к столику, на котором видела ножницы, наверное, маникюрные, беру и решительно разрезаю путы.
Он не двигается, положения не меняет. Прелесть! Член в боевой готовности, и сам лежит по стойке «смирно». Руками никого не трогает… ко мне их не протягивает. А может, это снова местные правила? Очень может быть.
Вообще, хорошо устроились! Мужчине и делать ничего не надо, лежи себе. Все женщина должна делать!
Вот только нельзя свой сарказм вслух выразить, а то он не поймет, с чего вдруг хозяйка так изменилась. Но тогда хотя бы разрешу ему двигаться.
- Кейлин, я пошутила.
***
Кейлин
"Я пошутила", - сказала госпожа.
Если бы мог, я бы засмеялся. Конечно, вот это как раз в духе госпожи Лийлайны. А я-то думал, с чего вдруг такая доброта. Почему она решила подарить мне свое внимание. Сейчас скажет: "Хочешь, чтобы я разрешила тебе получить удовольствие? Проси!"
И что мне сделать? Умолять не прогонять меня? Просить дать мне кончить? Я буду просить, а она - смеяться. Впрочем, разве это в первый раз? Если она посмеётся - это ещё хорошо, значит, не злится. А мне свою гордость надо засунуть... туда, куда госпожа любит засовывать игрушки. А если откажусь? Скажу, что я не хочу? Нет, я не самоубийца. Что бы я раньше себе не говорил, я боюсь ее наказания, очень боюсь. Но... что случилось дальше?
- Кейлин, я пошутила. Насчёт традиционного использования. Покажи, ты умеешь доставлять удовольствие женщине?
Я? Умею ли я? Меня этому учили всю сознательную жизнь! Ничего не понимаю, может, это ещё более жестокая шутка? Но на всякий случай я ее осторожно спросил:
- Госпожа, я могу до вас дотрагиваться?
Если она разрешит... Если она разрешит, наплевать мне на гордость! Зачем эта гордость одинокому мужчине? Госпожа красавица, она очень привлекательная женщина, да она просто женщина! Неужели какой-то мужчина откажется доставить удовольствие женщине? Наверное, только если это является изменой по отношению к другой женщине. Но здесь я ловушки не вижу. Я целиком принадлежу госпоже Лийлайны, и в измене меня никто не обвинит.
- Да, можешь, - разрешила она.
Госпожа говорит мягким тоном, я давно такого у нее не слышал. Может быть, даже никогда не слышал. Кажется, она слегка пьяна. Но мне безумно повезло - обычно пьяной она придиралась ко всему, я не мог ни сказать, ни сделать ничего правильно - за все она наказывала.
Понимаю, что мне уже все равно. Госпожа дала свое разрешение. Я сделаю то, о чем давно мечтал. Может быть, это последняя возможность для меня прикоснуться к женщине, доставить ей удовольствие. Я уж не мечтаю о том, чтобы самому его получить.
С отчаянной решимостью опускаюсь на колени и прикасаясь губами к пальчиками госпожи в открытых туфельках. Она присела на кровать, и мне очень удобно целовать ее стройные ножки, постепенно поднимаясь выше. Я осторожно приподнимаю ее платье. Госпожа не протестует, смотрит на меня благосклонно. Осмелев, я легко глажу и массирую руками ее изящные щиколотки, поднимаюсь выше, к коленям, целую ямочки под коленками. О своем удовольствии забываю напрочь, потому что главное сейчас - сделать так, чтобы моей госпоже было приятно.
Ощущение нежной женской кожи под моими губами - незабываемо. Пока она меня не остановила, целую внутреннюю часть бедер, сходя с ума от возбуждающего аромата женщины. Господа уже сама тяжело дышит, откинувшись назад и давая мне доступ. Решаюсь и прикасаясь языком к ее клитору. Меня не останавливают. Надеюсь, что мои преподавательницы не зря были довольны моими успехами, и я смогу довести госпожу до оргазма. Если она меня не остановит...
***
Это было незабываемо. Для меня, а не для госпожи. Впрочем, надеюсь, что ей понравилось. Ее тело говорило само за себя. А я снова почувствовал себя нужным, важным, необходимым своей госпоже.
И она вспомнила обо мне! Знак величайшего внимания - разрешение мужчине кончить в ее присутствии. Я и не мечтал о таком. А сейчас...
- Мне понравилось, Кейлин. - Голос у госпожи Лийлайны томный, кажется, она расслабилась достаточно, и настроение очень хорошее. - А ты сам...?
- Госпожа, вы разрешаете? - я сам не верю в то, что слышу и говорю.
- Да, даже помогу, - улыбается она и трогает меня. Трогает меня там, где ни одна госпожа
