За время, проведенное в поездке, я ужасно проголодалась, а в ящиках кухни жилого помещения не увидела ничего кроме пакетиков с крупой и чаем. Проезжая по улице, через несколько домов от мастерской я видела кондитерскую лавку. Вот туда и отправлюсь прямо сейчас, заодно узнаю есть ли неподалеку ателье по пошиву одежды. Мои обтягивающие брюки, корсет и белая полупрозрачная рубашка с ботинками на толстой подошве не вписывались в представления о моде местных аристократок, одевающихся в длинные платья в пол и элегантные шляпки. Вот в районе работяг я выглядела своей, а здесь снова была белой вороной.
Но ничего, это легко поправимо. Только вот на пошив платьев тоже нужно время, а уже готовые, без сомнения, мне будут коротки.
Я сняла ключи от мастерской с крючка, расположенного за столом помощницы. На них мне торопливо указала Молли перед тем, как убежала. Покрутила металлическое колечко на пальце, прислушиваясь к звону металла от ударов ключей друг об друга, и улыбнулась. Люблю этот звук, он для меня родной и знакомый, сопровождающий меня с раннего детства и по сей день. Не важно, что работа в столичной мастерской оказалась не такой перспективной и интересной, как я мечтала, главное, выполнить ее хорошо. Дедушка Гарет всегда говорил:
— Если взялась за какое-то дело, выполни его хорошо, либо не берись вовсе!
Это правило я соблюдала всю свою жизнь. Оно помогло добиться уважения в Свероге. Когда недоверчивые клиенты мастерской забирали идеально выполненное изделие у девушки-механика, их мнение обо мне менялось. И после, когда оно служило верой и правдой несколько лет, поминали лишь добрым словом и рекомендовали своим знакомым. В итоге слава о девушке-механике разлетелась по всему северу, и я стала местной достопримечательностью, сама того не желая. Но перспектив в провинциальном городе не было, максимум, что мне светило-всю жизнь работать в мастерской деда, используя в своих изделиях дешевые артефакты, плюс выйти замуж за одного из горожан. Но мне хотелось чего-то большего: приносить пользу людям, подарить миру новые изобретения и встретить близкого по духу человека, с которым смогу быть самой собой. Возможно, все это произойдет со мной здесь в Жердании, но сперва нужно преодолеть небольшое препятствие в виде захламленной мастерской. Что если сэр Томас в благодарность за спасение дела всей своей жизни поможет мне исполнить мечту? Заплатит хорошие деньги, на которые я смогу открыть собственную мастерскую в Жердании?
С этими мыслями я покинула помещение.
Входную дверь, состоящую из множества шестеренок разных размеров, нужно было запереть, и тут передо мной встала дилемма-как это сделать.
На колечке, которое я сейчас сжимала в ладони, находились три ключа. Один-длинный с сильно выступающими зазубринами, второй-плоский в виде шестеренки, третий-вовсе не был похож на ключ, а скорее на металлическую палочку с выемкой. Но так как я сама была механиком, понимала, что конструкция может трансформироваться и, действительно, предназначена для того, чтобы отпирать замок. Только вот какой именно?
Я внимательно осмотрела дверь и, не найдя в ней замочной скважины, пришла к выводу, что второй ключ в виде шестеренки, ей как раз подходит.
Я приметила сбоку— ближе к косяку— одну недостающую часть, словно мастер не вставил в сложную конструкцию одну деталь, и приложила к ней ключ-шестеренку, который встал в проем, как влитой. Сразу после этого механизм пришел в движение, запирая входную дверь и, как только щелкнул последний замочек и остановились все до единой шестеренки, ключ со звоном упал на бетонный пол.
Я подняла его и прикрепила обратно на колечко. Что ж, теперь я знаю, как попасть обратно в мастерскую, и мне не грозит остаться на улице без крыши над головой. Оставалось миновать дворик, и я на свободе.
Я улыбнулась собственным мыслям о побеге. Не в моем характере избегать трудностей, да и куда мне идти в чужом городе? Из знакомых в Жердании у меня лишь Джером, с которым мы вместе ехали на пассажирском паровозе и знакомы-то всего ничего. Правда еще где-то в городе может находиться мой биологический отец, но с ним встречаться я пока не готова. В саквояже лежало письмо, которое мама написала перед смертью своему возлюбленному, но так и не отправила. На конверте был написан адрес, но имя адресата было зачеркнуто настолько тщательно, что как бы ни старалась, я не смогла его прочесть. Это письмо нашла кузина Изабелла в вещах тетушки Софии и в тайне ото всех передала мне. Я много раз перечитывала строки, написанные ровным каллиграфическим почерком матери, но так не смогла разгадать загадку-кем был мой отец.
" Милый мой, медвежонок, прости, что уехала, не предупредив. Я тебя любила, но испугалась. То, чем ты занимаешься, слишком опасно. Если бы я могла вернуть время вспять, поступила бы иначе, но ничего уже изменить нельзя. Мы уже никогда не сможем быть вместе, но хочу, чтобы ты знал-у тебя есть дочь. Эмма как две капли воды похожа на тебя и, кажется, не только внешне. Возможно, ты найдешь способ решить свои проблемы и заберешь ее себе, думаю, у вас много общего и Эмме будет хорошо с тобой. Прости меня и не держи зла. Твоя Мелисса."
Кто такой этот медвежонок и чем таким опасным занимается, раз мать испугалась настолько, что предпочла беременной бежать домой, было неизвестно. И почему она не отправила послание тоже. Возможно, продолжала бояться или просто не успела, так как была сильно больна. Возможно, ответы на эти вопросы я так и не узнаю, но по адресу, указанному на конверте, обязательно наведаюсь, посмотрю в глаза тому. кто испортил жизнь моей матери. Но позже, а сейчас мне предстоит решить кое-какие насущные проблемы-подкрепиться и обзавестись новыми нарядами. Я миновала дворик и, воспользовавшись первым ключом, тем , что был самым длинным с острыми зазубринами, отворила калитку. Механические солдаты по-прежнему стояли не шелохнувшись, не обращая на меня никакого внимания.
Я заперла калитку и отправилась по тротуару, мощеному светло-серыми камнями, прямиком к кондитерской с изображением всяких вкусностей на стеклянной витрине.
На улице было довольно тихо. Редкие прохожие чинно прогуливались в дорогих одеждах: дамы с крошечными зонтиками в цвет платьев в руках, а мужчины в элегантных светлых фраках и шляпах цилиндрах. Меня рассматривали с удивлением и нотками презрения во взглядах, но не открыто, а сквозь полуприкрытые веки. Жители элитного района Жердании перешептывались за моей спиной, а я делала вид, что ничего не замечаю. Сделала отстраненное лицо и просто шла к намеченной цели— кондитерской.
Миновав половину улицы,
